Кино-конструкты

Завершая сеанс гипноза утверждением, что время бывает двух видов – цветным и непростым, Гришковец призвал полюбить наше время и наше кино, потому что другого у нас не будет. Здесь все вздрогнули и проснулись. Потому что если другого не будет, то, что мы вообще тут делаем?

Борьба Кинотавра

Никита Михалков разделил премию за лучшую мужскую роль в фильме "Статский советник" с Константином Хабенским (фото ИТАР-ТАСС).

360 копий «Статского советника», 310 – «Ночного дозора», 254 – «Боя с тенью» - примерно так, не статистически, а в региональном прокате и в телевизионном эфире существуют молодцеватые образцы отечественной кинопродукции, именуемые блокбастерами. Остальные из 67 фильмов, снятых в прошлом году и почти 20 – в текущем, тоже хотели бы отпечататься не только в производственном смысле, но и на чьей-то сетчатке. Именно борьбе за право картин быть увиденными и намерен отдавать свои силы обновленный «Кинотавр».

Концепция доступности, свободной циркуляции идей, проектов и уже существующих фильмов бодрит. Ее аналогом в Европе может быть назван Роттердамский фестиваль, где наблюдается концентрированная ротация молодого, дебютного кино, а рыночная активность – на стадии сценариев и проектов. До сих пор поклонники мистических метафор сравнивали российское кино с привидением, намекая на неясность его очертаний для зрителя, никак не встречающегося с ним на экране.

Российское кино дразнили фикцией, справедливо сомневаясь в реальности того, что эфемерно, живет мотыльком один фестивальный день, и далее – ни гу-гу. Сегодня фильмы перестают жить тайной жизнью. Развивающаяся мускулатура «Кинотавра», похоже, обеспечит им эту возможность.

Нужен мэйнстрим

Режиссер фильма "Бедные родственники" Павел Лунгин удостоился главного приза "Кинотавра" (фото ИТАР-ТАСС).

Тем не менее, фильмов, дающих представление о сложности жизненного устройства и попытавшихся этой сложности подражать собственным искусным устроением, в конкурсе было от силы 5 из 16: «Бедные родственники» Павла Лунгина, «Первые на луне» Алексея Федорченко, «4» Ильи Хржановского, «Требуется няня» Ларисы Садиловой и «Удаленный доступ» Светланы Проскуриной.

Главный приз закономерно отправился к Лунгину. Закономерность нехитра – Лунгин привез на конкурс единственную смешную комедию, чей смех рождается в утробе, милосердно не затрагивая голову. Профессионалы поняли, что кинематографу нужен так называемый «мейнстрим» - качественный общепит для глаз, умеющий развлекать профессионально и с видимым удовольствием от процесса.

«Человеконенавистничеством» и «цинизмом» клеймят «Бедных родственников» немногочисленные критики картины, буквально повторяя грубые выпады против фильма «4», получившего приз за режиссуру. В «4» писатель Владимир Сорокин и режиссер Илья Хржановский учредили мир, где норма не определена, а звук и изображение настолько густы, что застревает всякая критическая ложка, занесенная вычерпать из фильма его смыслы.

И тогда критики начинают придираться к «цинически показанным» пьяным деревенским старухам, к виду персонажей и пространств, про которые удобнее всего сказать, что это «наша родина», и – наврать.

При всей неприглядности начертанной Лунгиным картины, ее содержание имеет такое же отношение к «родине» и живой в ней жизни, как и фильм «4», и не дает повода считать ее бастионом реализма. В этом ощущается уже какой-то приятный сдвиг в понимании того, что кино – конструкция, его видовое свойство – искусственность, сделанность, и что жизнь следует производить самим, а не ходить за ней в синематограф. Отсюда недалеко и до следующего шага – перестать видеть в кино трибуну для говорения об общественно насущном и важном, предоставив это занятие собственной гражданской совести и профессионалам. Зато признать его главное право - развлекать, быть забавой.

Бессону не пожелаешь

Председатель Попечительского совета фестиваля Олег Янковский с супругой на XVI открытом российском кинофестивале "Кинотавр" (фото ИТАР-ТАСС).

Ни распределение наград, ни сами фильмы в этом году не были в фокусе внимания. Все десять июньских дней участники и гости фестиваля были вовлечены в амбициозный инженерный проект, результатом которого должна стать фестивальная конструкция следующего поколения.

И она будет достойна называться стройкой века, если на фестивальных ассамблеях удастся выработать конвенции, регулирующие взаимоотношения различных цеховых институций, и сам язык описания того, что случается в нашем кино.

Если этого конвенционального перехода так и не случится, то перед нами маячит неприятная перспектива. Мы так долго жили без отечественного кино, так тосковали по нему и уповали, что 15 лет паузы стали бесценным опытом и надлежащим образом скажутся на качестве и осмысленности долгожданного кинопродукта, что и в голову не приходило, что годы эти могут пройти даром, будто и не было их.

Что возрождения отечественного кино следует, скорее опасаться, чем праздновать его, потому что возрождается, похоже, та самая советская среднестатистическая серость, которой и Голливуду с Бессоном не пожелаешь.

Именно над ней, исполненной гуманистического пафоса, и ничего, кроме этого пафоса не содержащей, будут реять гордые блокбастеры. А порядочный мейнстрим так и останется утопическим прожектом.