Полтора часа откровенности

Как в кино

Под аккомпанемент скрипки она начинает петь...

Молодая и наивная английская киноактриса бросает все на родине и уезжает сниматься за границу. Она не знает ни слова по-французски. Она просто хочет сниматься в кино. Стать такой же популярной, как ее мать – театральная прима и муза одного из лучших драматургов. За ее спиной участие в двух картинах, получивших «Золотую пальмовую ветвь». Это все, что у нее есть. На съемках она знакомится с 40-летним музыкантом, недавно расставшимся с очередной подругой, но не просто подругой, а звездой мирового кинематографа. Как-то вечером он приглашает ее в ресторан «Максим». Так все начиналось…

Джейн и Серж. Возможно, одна из самых красивых пар в истории музыки. Конечно, были Айк и Тина, Джон и Йоко, но в первом случае вспоминаются драки, а во втором – издевательства над общественным мнением. В случае с Джейн и Сержем вспоминаются фильмы, снятые совместно, песни, записанные вместе, жизнь, прожитая вместе. Популярность этой паре приносит трек «Je T'Aime...Moi Non Plus», несмотря на бойкот радиостанций, ставший номером один в Англии. Нежный шепот Биркин в этой песне напоминал легкий ночной ветерок, скользящий по обнаженным спинам любовников, а Гейнсбург написал просто идеальную французскую поп-композицию. Такая вещь не могла не выстрелить, ну а стоны в середине песни бодрили чопорную Англию и веселили романтичную Францию. Одноименный фильм, выпущенный в 1975 году, стал звездным часом для Биркин как актрисы, хоть критики в большинстве своем его и разругали. Так шла жизнь Джейн и Сержа. Потом будут совместные и сольные альбомы, фильмы, разрыв в 1980 году и долгая-долгая дружба. В 1991 году Сержа Гейнсбура не стало. Enfant terrible французской музыки покинул этот мир, несколькими днями позже скончался и отец Джейн. Оправившись от шока, Джейн дает большой концерт-трибьют в Casino Paris. 90-е Джейн проводит на улицах Парижа. Она активный участник движения за права иммигрантов, выступает против расизма, снимает фильм для Amnesty International, участвует в гуманитарной программе «Париж – Сараево – Босния». Она словно заполняет пустоты в своей жизни. Стремится успеть как можно больше: помочь, подсказать, растратить до конца остатки любви. Итогом стала программа «Арабески»: песни Гейнсбура, аранжированные арабскими музыкантами. Ее-то, а не альбом Rendez-vous, Джейн и привезла в Москву.

Здесь и сейчас

Джейн не сильна в пении, она это прекрасно понимает, поэтому регулярно произносит монологи

Посетителей клуба «Б2» встречает надпись: «Джейн Биркин – Sold Out». Все билеты проданы. Ни одного не осталось, и не просите. До начала концерта около часа, и люди, рассевшись за столиками, отмечают праздник молодого вина. Минут за 20 до официального времени выхода артиста на сцену танцевальный партер полон. Разговоры в толпе идут о процентных ставках на кредиты, о страховании машин, переходе одного знакомого из МТС в Ernst & Young и прочих буднях менеджеров среднего и высшего звена крупных компаний. Периодически поминают и Сержа Гейнсбура. Основная мысль: «Пришли посмотреть, кого же он любил». Джейн выходит на сцену в 22.50 в сопровождении скрипача. Она выглядит более чем просто. Выглядит так, словно спустилась из своей мансарды купить круасанов: черные брючки, черная маечка и копна волос на голове. Ни одного намека на шик и блеск. Под аккомпанемент скрипки она начинает петь. И тут происходит великое музыкальное чудо. Как говорил Марк Нопфлер: «Лучшая песня та, после которой в зале тишина». Так вот, на протяжении всего выступления мадам Биркин в зале царит абсолютная тишина, и лишь неудачные попытки бармена жонглировать стаканами пару раз разрывают паузы между песнями. Джейн не сильна в пении, она это прекрасно понимает, поэтому регулярно произносит монологи о расовой терпимости, о любви к России, о прекрасных лицах на концертах, о Серже и его роли в ее жизни, целует музыкантов и рассказывает историю их знакомства. Публика же благодарит ее в меру своих способностей: дарит тюльпаны, целует руки, протягивает бумажки для автографов. На одном из монологов Джейн плачет. Она вспоминает историю записи одного из альбомов, и неожиданно из ее глаз начинают катиться слезы. «Этот концерт я посвящаю Сержу», – шепчет она в полной тишине. Чуть позже она посвятит концерт и московской публике, приравняв нас, таким образом, к любви всей своей жизни. Пустячок, а приятно.

Аккомпанирующий состав, привезенный Биркин, скорее разочаровал, чем удивил или просто порадовал. Ничего экстраординарного три араба не показали, крепкие профессионалы, но не более. Даже на своем сольном номере – длинном инструментале – они не блеснули. Такой состав, скорее, проект социальный, политический, может быть, антилепеновский, более пропагандирующий толерантность и расовую терпимость, чем музыку арабских стран. Да и можно ли играть аутентичную арабскую музыку на электроскрипке и синтезаторе? В вечер, когда в Париже все еще дымятся «Ситроены» и «Пежо», это смотрелось как-то натянуто и наигранно. Может это просто личное восприятие. Тем не менее главная звезда – Биркин. Сразу после инструментальной композиции она появляется на сцене в шикарном вечернем красном платье, уже напоминая кинозвезду и просто легенду. На «Comment c’est dire Adieu» в зале появляются плачущие лица. Обняв своих подруг, смахивают слезу биржевые маклеры и дилеры, достают дорогие платки креативные директора рекламных агентств, даже с лиц журналистов сходит циничная улыбка.

Приведя зал в музыкальный экстаз исполнением «Baby Alone in Babylon», она на несколько секунд исчезает, чтобы подготовить себя к еще одному монологу о прекрасных людях и спасении мира. Вот монолог окончен. Музыканты усланы с глаз долой, и в полной тишине акапелла Джейн исполняет «La Javanaise». Кульминация наступает ровно в тот момент, когда зал подхватывает припев. Три-четыре десятка голосов помогают Джейн:
Ne vous déplaise
En dansant la javanaise
Nous nous aimions
Le temps d'une chanson

На эту тему
• Стать кинозвездой или умереть
• Возрождение жизни
• По каменистой дороге
• День национального музыкального единства
• Слава Бутусов исполнил долг

Она просто стоит в этом красном вечернем платье перед переполненным «Б2», и весь зал на эти минуты полностью в ее власти. Люди боятся пошевелиться. Боятся своим движением, вздохом, словом разрушить магию. Это великое музыкальное чудо. Секунды тишины по окончании песни и далее – бесконечная овация. Она выйдет еще раз на сцену признаться нам в любви и исчезнет за дверью гримерки. Публика задумчиво будет стоять еще несколько минут, а потом молча двинется к выходу.