Антон Крылов: Не надо нас учить правильно скорбеть

Давайте будем честными. Когда 31 октября разбился самолет «Когалымавиа» на Синае, первой мыслью было: «Ну вот, опять!» Несмотря на то, что раньше российские лайнеры, летевшие из Шарм-эш-Шейха, не падали (а французский, кстати, падал), первая мысль, которая приходит в голову после авиакатастрофы, – это «Опять!».

Ходят люди и учат других, по кому им сейчас надо скорбеть

Российские самолеты, увы, слишком часто попадают в аварии. Чаще на внутренних рейсах, чем на зарубежных, но, в любом случае, очень часто.

Говорят, что шансы погибнуть в авиакатастрофе крайне малы, даже в России. Над Синаем погиб уже второй человек, которого я знал лично – Александр Михайлович Копылов, заместитель главы Пскова.

14 сентября 2008 года в «Боинге» под Пермью разбился депутат Госсовета Чувашии Александр Иванович Трофимов, с которым я также неоднократно общался во время работы в Чебоксарах. Смерть ходит где-то рядом, к этому невозможно привыкнуть, но с этим надо как-то жить.

Выше был ответ всем, кто начиная с субботы ходил по соцсетям и педантично укорял тех, кто добавил на свою аватарку французский флаг. Мол, тогда вы что-то не скорбели, а сейчас начали скорбеть. Ай-яй-яй, как не стыдно! И они-то сейчас расскорбелись, а тогда-то не скорбели. Ай-яй-яй!

Человеческая психика так устроена, что она не может с одинаковой интенсивностью реагировать на похожие психические раздражители. Первая реакция будет очень сильной. Вторая – слабее. Последующие – еще слабее. Авиакатастрофы происходят, увы, слишком часто для того, чтобы вызывать такой же шок, как атака на Париж. Да и в случае с Парижем тоже все не так однозначно.

«А вот почему им сочувствуют, а нам не сочувствуют»

Нападение на редакцию «Шарли Эбдо» вызвало шок в самой Франции – на улицы вышли миллионы людей. Вышли не в поддержку карикатур, как до сих пор пытаются это представить неумные люди, а против убийств за карикатуры.

Для Франции это было шоком – в самом центре их толерантной столицы людей расстреляли за глупые картинки. Остальной мир выразил солидарность, но как-то не очень уверенно – очень сложно было представить себя на месте мертвых карикатуристов.

После расстрелов в пятницу, 13-го, произошло обратное. Французов шокировала и парализовала мысль: «Ну вот, опять!». А весь мир затрепетал, представив себя на месте тех футбольных болельщиков, посетителей концертного зала и ресторанов.

#{image=957454}«Учителя скорби» фарисейски вопрошали: «А почему вы не скорбели после взрывов в Бейруте и в Кении?» Да потому что в Бейруте взрывы происходят регулярно, там вообще гражданская война не так давно закончилась. А где находится Кения, вряд ли кто-то ответит, не поелозив предварительно пальцем по карте.

А Париж – это мировая столица, разумеется, мир содрогнулся, когда выстрелы и взрывы стали раздаваться именно там.

Тут обязательно вылезет еще один обиженный и скажет: «Они себя считают людьми первого сорта, а нас – второго. Когда у них что-то происходит – они скорбят, а у нас, или на Украине, или в Ираке – нет». Если это о чем-то и говорит, то только о том, что обиженный – фашист, действительно считающий, что люди бывают разных сортов.

Меньше 80 лет назад в Испании кипела гражданская война. Люди гибли десятками тысяч в день. Но почему-то мировые СМИ писали только о самых ярких эпизодах той войны – например, о Гернике, где жертв было сравнительно немного. И испанцы не ныли о том, что их считают «людьми второго сорта».

Они просто убивали и умирали. И нашим солдатам Великой Отечественной не требовалось сочувствие американцев или французов. Им требовался Второй фронт, который союзники не открывали до последнего.

Когда вы в следующий раз встретите в реальности или в соцсетях человека, который занудит: «А вот почему им сочувствуют, а нам не сочувствуют», попробуйте представить следующую ситуацию. Война, бой. Или не война, теракт. Лежат раненые. Ходят санитары.

И здоровый мужик, которому шальной пулей на излете поцарапало палец, нудит: «А чего это вы перевязываете того, с простреленной головой! На меня посмотрите, у меня так сильно пальчик болит! А почему вы того, с оторванной ногой, понесли к санитарной машине? Меня надо спасать, меня!»

Что может вызвать такой человек, кроме презрения? Да ничего. Даже если у него не палец поцарапан, а более серьезная травма.

Так почему должно вызывать другие чувства существо, которое вообще не пострадало, но ходит по «Фейсбуку» и требует, чтобы его немедленно начинали жалеть всем миром?

Или другой пример – идет по улице похоронная процессия, и вдруг к ней подлетает тот самый, в палец раненный, и начинает заполошно орать: «Что, плачете? А что ж вы на прошлой неделе не плакали, когда у меня теща умерла? Вы не знали мою тещу? Да как вам не стыдно, она всю жизнь учительницей проработала, а потом каждый день в соседнем дворе гуляла?»

И действительно, кто-то из участников процессии начинает припоминать, что пару раз видел свою бывшую учительницу в соседнем дворе, но большинство посмотрит на подбежавшего, как на психа.

Действительно, сложновато представить, что нормальный человек сделает что-то подобное в реальности, а в «Фейсбуке» – сплошь и рядом из аккаунта в аккаунт ходят люди и учат других, по кому им сейчас надо скорбеть и какие они сволочи, что не скорбели на прошлой неделе.

Не стоит думать, что подобные персонажи появились только в интернете. Они были всегда. Просто раньше у них не было столь широкой трибуны.

Также можно лишь житейски позавидовать тем, кто пишет: «Мир столкнулся с принципиально новым вызовом. Такого не было никогда. Цивилизация обречена». Как говорится, интересно жить с плохой памятью – каждый день что-то новое.

Безусловно, исламистский терроризм ужасен. Безусловно, второй за год теракт во Франции – это беспрецедентно. Но давайте посмотрим на запад и на юг от Парижа и вспомним, что было пару-тройку десятков лет назад. А были регулярные теракты, которые организовывали ирландские и баскские террористы.

Да, таких крупных атак, как 13 ноября, не было. Но общее число жертв было на порядок выше. Однако почему-то европейская цивилизация не рухнула, а баски и ирландцы постепенно сами отказались от террора как от средства политической борьбы. А каталонцы и шотландцы, которые изначально не делали ставку на террор, продвинулись по пути независимости гораздо дальше.

С одной стороны, с теми террористами, которые берегли собственные жизни, было справиться проще, чем с нынешними смертниками. С другой, на протяжении десятилетий европейским спецслужбам и этого не удавалось. Не потому, что они такие непрофессиональные, а потому, что с террором можно справиться только всем миром, отдельные страны и блоки тут бессильны. Впрочем, не будем повторяться.

Не надо бояться – ни террористов, ни того, что о вас неправильно подумают, если вы повесите на аватар французский флаг. Или не повесите. Или повесите российский, ливанский или кенийский. Злиться на тех, кто приходит и учит нас правильно скорбеть, тоже не надо. Их можно только пожалеть, ведь в детстве им жалости явно недодали.

Светлая память всем невинным жертвам террора, во всех странах и на всех континентах.