Ирина Алкснис Ирина Алкснис Россия утратила комплекс собственной неполноценности

Можно обсуждать, что приключилось с западной цивилизацией – куда делись те качества, которые веками обеспечивали ей преимущество в конкурентной гонке. А вот текущим успехам и прорывам России может удивляться только тот, кто ничегошеньки про нее не понимает.

5 комментариев
Сергей Худиев Сергей Худиев Европа делает из русских «новых евреев»

То, что было бы глупо, недопустимо и немыслимо по отношению к англиканам – да и к кому угодно еще, по отношению к русским православным становится вполне уместным.

3 комментария
Андрей Полонский Андрей Полонский Придет победа, и мы увидим себя другими

Экзистенциальный характер нынешнего противостояния выражается не только во фронтовых новостях, в работе на победу, сострадании, боли и скорби. Он выражается и в повседневной жизни России за границами больших городов, такой, как она есть, где до сих пор живет большинство русских людей.

18 комментариев
20 декабря 2011, 12:50 • Авторские колонки

Максим Кононенко: Сон в зимнюю ночь

Максим Кононенко: Сон в зимнюю ночь

Намедни я спал, и снился мне странный сон. Как будто я нахожусь на заседании Оргкомитета какого-то митинга и собираюсь писать в «Твиттер». Собравшиеся смотрят на меня с недоумением. Откуда я здесь?

Да я и сам, признаться, совсем этого не понимаю. И мне тоже неловко. Дима Быков что-то быстро пишет, Женя Чирикова смотрит на меня ледяными глазами и улыбается. Владимир Рыжков катает на своем свитере катышки.

Суро-о-овые го-о-оды прохо-о-одят, – затягивает вдруг Ольга Романова, снова превратившаяся в женщину с юридическим образованием. – Борьбы-ы-ы за свобо-о-оду страны-ы-ы

Я ищу глазами Божену Рынску. Я видел ее лишь однажды – на съемках программы Андрея Малахова «Пусть говорят» про смерть Майкла Джексона. Божена была в легком платье и произвела на меня впечатление. Мне хотелось бы посмотреть на нее снова. Однако Божены здесь нет.

Журналист Олег Кашин* опаздывает.

Возле алюминиево-стеклянных дверей на стуле сидит Сергей Пархоменко*, который удивлен и смущен тем, что я здесь.

– Здравствуйте, – говорю я, – Сергей.

Он здоровается со мной левой рукой.

Входит Немцов. Члены Оргкомитета смотрят на него с осуждением. Борис Ефимович смотрит на них с вызовом.

– Если сяожэни делают тебе гадости, знай: ты на правильном пути, – замечает неизвестно откуда появившийся писатель Акунин и растворяется в воздухе.

Я собираюсь писать в «Твиттер».

На заднем плане проходят деятели культуры с белыми бумажными лентами. На лентах начертаны их имена.

– Раньше мы не собирались идти на митинг, – говорят деятели культуры, – но после прямой линии с Путиным мы пойдем!

– Раньше мы не собирались идти на митинг, – говорят другие, – но после публикации разговоров Немцова пойдем!

– Раньше мы не собирались идти на митинг, – говорят третьи, – но после ледяного дождя сил наших терпеть больше нет!

Сердца собравшихся требуют перемен.

За ними други-и-ие прихо-о-дят, – подхватывает Оргкомитет. – Они будут то-о-оже трудны-ы-ы...

Я собираюсь писать в «Твиттер».

Сергей Пархоменко собирается вести заседание.

– Я предлагаю обсудить финальную песню, – говорит женщина с юридическим образованием. – Мне кажется, что это важно.

– Согласен, – говорит Дима Быков. – Я бы вообще позвал много артистов. Чем больше артистов – тем лучше.

Над столом материализуется лицо Михаила Ефремова. Оно пристально смотрит на Быкова. Быков этого как бы не замечает.

– Нам необходимо три миллиона рублей, – говорит превратившаяся в Ольгу Романову женщина с юридическим образованием. – Мы соберем их на кошелек «Яндекс».

– Так делал Навальный! – восклицает Евгения Чирикова.

– Один парень семь дней просидел в одной камере с Навальным, – рассказывает Евгения Альбац*, которой тут нет, – и теперь он заряжен революционным пылом и вооружен листком с контактами десятка новых друзей, яростно желающих перемен.

– У одной женщины муж пил! – продолжает Евгения Чирикова. – Она пошла в СИЗО, передала Навальному сухари. Вернулась домой, и теперь ее муж не пьет!

– Одна женщина прикоснулась к тюремной робе Навального, – не поднимая глаз, бормочет Дима Быков, – и теперь у нее рассосались рубцы...

– Х*й, – вдруг отчетливо произносит политик Немцов.

Собравшиеся делают вид, что не слышали.

– Раньше мы не собирались идти на митинг, – говорят деятели культуры на заднем плане, – но после этого слова Бориса Немцова пойдем!

Журналист Олег Кашин опаздывает.

Я собираюсь писать в «Твиттер».

– Суро-о-овые го-о-оды прохо-о-одят, – затягивает вдруг Ольга Романова, снова превратившаяся в женщину с юридическим образованием. – Борьбы-ы-ы за свобо-о-оду страны-ы-ы.

– За ними други-и-ие прихо-о-дят, – подхватывает Оргкомитет. – Они будут то-о-оже трудны-ы-ы...

Их пение звучит как из бочки и напоминает приближающееся землетрясение.

«Как жаль, что нету Божены! – думаю я. – Она показала бы им, как надо петь!»

Я собираюсь написать это в «Твиттер».

А потом о том, что журналист Кашин опаздывает.

Собравшиеся смотрят на меня остановившимися взглядами и продолжают петь. Сзади заходят деятели культуры с белыми лентами, на которых начертаны их имена.

Я тянусь к своему «Твиттеру».

Журналист Кашин не едет.

Оргкомитет приближается ко мне с лихими намерениями. Сзади подпирают деятели культуры.

– Давайте я вам лучше анекдот расскажу! – в отчаянии кричу я. – Встречаются Ким Чен Ир и Вацлав Гавел в аду...

А после этого тьма.

И я просыпаюсь.

Проснувшись, я первым делом захожу в «Твиттер».

И вижу, что ничего там так и не написал.

За это время меня отфолловило сто человек.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом

..............