Кирилл Бенедиктов: Астафьев и либералы

Был в России замечательный русский писатель Виктор Астафьев. Писал повести, рассказы, написал три романа. Первые два романа сейчас уже почти никто не помнит, а последний – «Прокляты и убиты» – до сих пор будоражит умы. Астафьев, прошедший почти всю войну рядовым солдатом, написал страшный и злой роман о том, как необстрелянных, плохо обученных, голодных пацанов бросили в мясорубку боев за Днепровский плацдарм. В романе было много шокирующего, о чем прежде не принято было говорить: и заградотряды, по пятам следовавшие за наступавшей армией, и бездарные полководцы, во исполнение приказов Ставки ВГК погубившие десятки тысяч солдат, и – главное – каждодневная мерзость, кровь и пот войны. Великая война под пером Астафьева теряла свой привычно героический ореол, становилась «отвратительной, подлой, в человеке человеческое убивающей». Так уже на закате жизни определял ее сам писатель. «Я пишу книгу о войне, чтобы показать людям, и прежде всего русским, что война – это чудовищное преступление против человека и человеческой морали», – признавался он в одном из писем. Писем, которые издаются нынче отдельной книгой под названием «Нет мне ответа...». Писем, которые стали вдруг необычайно популярны среди российских либералов, Астафьева вообще-то не слишком жаловавших (почему – об этом речь впереди).

Оставаясь в рамках реальной истории, можно спорить о многом, в частности о цифрах потерь, о талантах наших военачальников, о роли Сталина в войне и т. д. и т. п.

Сначала «Новая газета» опубликовала на своих страницах три письма Астафьева, «которые даже в радостный День Победы не позволят забыть, какой ценой она досталась нашему народу» . Из этих писем читатель мог, например, узнать, что Александр Матросов вовсе не бросался грудью на дзот, а погиб по собственной глупости, что маршал Жуков – «выкормыш «отца и учителя», «браконьер русского народа», сжегший в огне войны русский народ и Россию, что русские «забросали врага трупами» и т. д. и т. п. Понятно, что дело тут не в том, что именно говорится – подобными русофобскими мифами пенилась либеральная публицистика еще в конце 80-х годов, – а в том, кто говорит. Есть разница между рассуждающим о войне гладким и сытым «экспертом», получающим щедрые гранты, и режущим «правду-матку» фронтовиком, отмеченным боевыми наградами. Во втором случае и слова звучат весомее, и доверия к ним неизмеримо больше.

«Новая газета» поступила весьма умно, опубликовав только письма, без каких-либо комментариев. Ясно было, что в преддверии Дня Победы любые рассуждения на эту тему выглядели бы кощунственно. Зато потом, когда праздник закончился, цитировать письма Астафьева принялись все кому не лень. Журналист Минкин из «Московского комсомольца» написал даже что-то вроде «открытого письма президенту» – так его взволновало намерение Дмитрия Медведева бороться с фальсификацией истории. В этом послании журналист поучал президента, как надо относиться к истории, в частности, Великой Отечественной войны. Относиться, по Минкину, надо так: каяться, каяться и еще раз каяться. За то, что победили фашизм ценой «36 миллионов» жизней. За то, что взяли Берлин штурмом к 1 мая («осажденный Берлин сдался бы и так»). За то, что «в блокадном Ленинграде начальники жрали икру». Хорошо еще, обошлось – пока – без требований покаяться за Хиросиму и Нагасаки.

Понимая, что эти требования надо как-то обосновывать, Минкин ссылается на Виктора Астафьева. Точнее, на опубликованные «Новой» письма писателя (что-то подсказывает мне, что книг Астафьева Минкин не читал)... Цитирует, например, вот что: «Ни одна страна, ни один народ не терпел такого поражения в войне, как Россия и русский народ. Ее, России, попросту не стало».

Вот здесь стоит остановиться и разобраться, с чем же мы имеем дело.

Не с реальной историей, в которой, как известно, СССР победил нацистскую Германию и ценой действительно очень больших потерь уничтожил страшного, угрожавшего всему миру врага. Оставаясь в рамках реальной истории, можно спорить о многом, в частности о цифрах потерь, о талантах наших военачальников, о роли Сталина в войне и т. д. и т. п. Но те «жестокие, злые, агрессивные» попытки фальсификации нашей истории, о которых говорил президент Медведев, – это игра на другом поле. На поле альтернативной истории, в которой Россия потерпела поражение (Астафьев), «было бы лучше, если бы Гитлер завоевал Россию» (Минкин), а не завоевал Россию Гитлер только потому, что политика его была «глупой» (Солонин).

Был в России замечательный русский писатель Виктор Астафьев (фото: philatelia.ru)

Это не та история, которая была, а та, которая комплиментарна либеральной идеологии.

Поэтому Юлия Латынина* – едва ли не самое талантливое перо либерального лагеря – вслед за Минкиным с удовольствием цитирует (хотя и неточно) Астафьева: «Товарищ Сталин и Жуков сожгли в огне войны русский народ и Россию». Все ставится с ног на голову. Священная война оборачивается каким-то чудовищным самоубийством. Приводятся соответствующие цифры – 36 миллионов человек. Откуда эти миллионы? Минкин ссылается на маршала Язова (одного из членов ГКЧП). Еще до развала Союза по приказу маршала была создана комиссия по военным и гражданским потерям в Великой Отечественной войне. Но Язов не называл цифру в 36 миллионов – ее получил Минкин, сложив невозвратные потери Советской армии (8 миллионов 640 тысяч человек), озвученные маршалом, и общие демографические потери СССР (по данным комиссии – почти 27 миллионов человек). Можно, конечно, пойти еще дальше – прибавить сюда приблизительное количество не родившихся в результате войны детей и получить цифру в 43,5 миллиона, как сделал либеральный историк Борис Соколов. Тот самый Соколов, который в статье «Проиграл ли Саакашвили» доказывал, что грузинский президент одержал блестящую победу над российской армией, заманив ее в ловушку в Цхинвале, и что теперь вступление Грузии в НАТО – вопрос практически решенный.

Это не delirium tremens и не шизофрения. Это та реальность, которую хотели бы видеть, в которой хотели бы жить наши либералы.

И не стоила бы эта альтернативная реальность ломаного гроша, если бы ее создатели не прикрывались, как магическим щитом, именем действительно выдающегося русского писателя. Если бы не глумились: ах, вы вздумали бороться с фальсификациями? Что ж теперь, прикажете арестовать Виктора Астафьева? Так он на том свете.

К сожалению, да. Мертвый писатель не может возвысить голос против прикарманившей его выстраданные строки либеральной камарильи. Был бы жив Виктор Петрович, вряд ли они бы осмелились на такое.

Я уже упоминал, что либералы не слишком-то жаловали писателя при жизни. Причины тому были веские: во-первых, обвинения в «антисемитизме», повисшие на Астафьеве после того, как историк Эйдельман опубликовал их частную (и вовсе не предназначенную для всеобщего обозрения) переписку. Желающие могут ознакомиться с этими письмами в Интернете – и убедиться в том, что «антисемитизм» Астафьева высосан его критиками из пальца. Однако клеймо было поставлено, и в глазах либералов Астафьев навсегда должен был остаться идейным врагом.

Во-вторых, конечно, скандально известный рассказ «Ловля пескарей в Грузии». Рассказ, за который на Астафьева посыпались всевозможные шишки – от ярлыка русского националиста до обвинения в ненависти к грузинскому народу. Хорошо еще, что рассказ этот был написан в 1984 году, задолго до того, как часть либеральной интеллигенции в России стала цеплять на пиджаки значки с надписью «Я – грузин».

Писателем, повторюсь, Виктор Астафьев был замечательным. А вот политические его взгляды однозначной оценке не поддаются.

С одной стороны – патриот своей страны, русского народа. Православный христианин. Человек, искренне переживавший все горести и беды, выпавшие на долю России. Солдат.

С другой стороны – один из подписантов печально известного «Письма 42-х», в котором видные представители российской культурной элиты требовали «разогнать», «запретить» и сурово наказать «фашистов» – то есть тех, кто в 1993 году защищал законно избранный парламент.

Наконец, с третьей стороны – человек, к старости ожесточившийся, очерствевший сердцем. Человек, написавший в своей предсмертной записке:

«Жене. Детям. Внукам.
Прочесть после моей смерти.
Эпитафия.
Я пришел в мир добрый, родной и любил его безмерно.
Ухожу из мира чужого, злобного, порочного.
Мне нечего сказать вам на прощанье.
Виктор Астафьев».

Этот человек имел право на свою правду – на правду окопника, прошедшего сквозь ад Днепровского плацдарма. Эта правда разительно отличалась от правды писателей-генералов, от правды маршалов-мемуаристов, но не отменяла ее, не перечеркивала.

Но даже он не имел права на слова «самая бездарная армия со времен сотворения рода человеческого». Потому что эта «самая бездарная» армия остановила лучшую армию мира – на том же Днепре, на Волге у Сталинграда, на подступах к Москве и в пригородах Ленинграда. И отрицать это означает предавать подвиг миллионов погибших солдат. Не думаю, что писатель не понимал этого. Просто чересчур болезненно воспринимал «генеральскую правду», возведенную в СССР в ранг единственно верной. И тем не менее слова эти, несправедливые, злые, были написаны – в частном письме, адресат которого до сих пор не установлен. А сейчас, по прошествии двадцати лет, с радостью подхвачены либералами, растиражированы в газетах, в блогах, превращены в интернет-мем. За эти слова либералы готовы простить Астафьеву и антисемитизм, и неприязнь к грузинам. Какие это, в сущности, мелочи по сравнению с главным – с оправданием придуманной ими альтернативной истории.

«Что будем делать? – ерничал Минкин в своем «письме президенту». – Астафьев на том свете». В смысле – руки у вас коротки.

Но вы-то, вы-то живы, господин Минкин. И Юлия Латынина тоже жива. И многие другие, сладострастно повторяющие слова Астафьева о «самой бездарной армии», еще живы. Конечно, либералы трусоваты. Им удобно прятаться за широкой спиной мертвого писателя – в случае чего можно свалить всю ответственность на него. Вот только Астафьев свою позицию – какой бы она ни была – выстрадал и право на нее отвоевал. А либералы ее даже не купили.

Украли.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом