Виталий Иванов: Поучительная годовщина

С одной стороны, политическая реформа, в ходе которой учредили и избрали Съезд, не спасла СССР от крушения. С другой – избирательная система, применявшаяся на выборах нардепов, была весьма далека от «стандартов» либеральной демократии. Достаточно напомнить, что 750 нардепов (из 2250) избирались общественными организациями, к числу которых относилась правящая и единственная Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС), Комсомол и пр. Так что заявлять Съезд хотя бы даже «протопарламентом» и вводить его в «родословную» российского парламентаризма довольно затруднительно (хотя так все же делают иногда – не от большого ума).

Управляемая демократизация» есть игра с огнем, а углубление «демократизации» можно сравнить лишь с заливанием костра керосином

Тем не менее эта годовщина – хороший повод вспомнить о том, о чем забывать нельзя.

Изначально высшим органом власти в СССР был Всесоюзный съезд Советов (ВСС), комплектовавшийся из представителей городских, областных, краевых, республиканских и пр. Советов. В 1936 году сталинская Конституция заменила его на Верховный совет (ВС), депутаты которого избирались на прямых выборах. Естественно, в условиях коммунистической партократии ВСС, а затем ВС выполняли преимущественно ритуальные функции, легализовывали решения, принимавшиеся Центральным комитетом партии (ЦК) и его органами.

Михаил Горбачев, пришедший к власти в обстановке углубляющегося социально-экономического кризиса, задумал укрепить властную монополию КПСС через обновление системы Советов и управляемую «демократизацию». Считалось, что политическое руководство и аппарат партии смогут проконтролировать альтернативные (до этого выборы проводились на безальтернативной основе) и конкурентные выборы, партийцы в «демократическом» порядке получат депутатские мандаты и, в конечном счете, КПСС существенно усилит свою легитимность. Помимо прочего, было решено учредить СНД – новый высший орган власти, максимально представительный, и одновременно сохранить ВС, поручив первому избирать второй из своего состава.

В 1988 году Всесоюзная партийная конференция утвердила основные параметры реформы, в том же году были приняты необходимые законы. Выборы народных депутатов СССР прошли уже 26 марта (и 9 апреля) 1989 года. КПСС готовилась к ним довольно тщательно – подбирала кандидатов и пр. Однако у партийцев по понятным причинам отсутствовал опыт управления конкурентным выборным процессом. Учиться им было не у кого, тренироваться – не на чем (экспериментальные альтернативные выборы провели лишь однажды – в 1987 году, всего потенциального негатива они не выявили). Во многих регионах аппарат элементарно не справился с протестным голосованием, и в результате там проиграли первые секретари региональных комитетов партии (в Ленинграде, Хабаровском крае, Архангельской, Ленинградской, Камчатской, Пермской, Челябинской и др. областях). Проиграли оппозиционным активистам или карьеристам, вовремя заявившим о своей оппозиционности. Еще хуже было то, что в республиках наизбирали немало националистов и сепаратистов. Сам Горбачев в своих мемуарах характеризует итоги тех выборов как «провал». «Демократизация» на практике получилась отнюдь не управляемой, а фактически стихийной.

Дальше – больше. Во-первых, СНД и, соответственно, новый ВС оказались предельно политизированными и столь же предельно некомпетентными. Да, естественно, от них и не требовалось реально править страной, быть источниками политической воли. Горбачев более-менее контролировал ситуацию на заседаниях. Его, как и планировалось, избрали председателем ВС и т. д. Но вместе с тем отнюдь не все депутаты соглашались с отведенной ролью «кивал» и «машинок для голосования», многие стремились как минимум «выговориться». Поддержание порядка в депутатском корпусе отнимало у того же Горбачева немало времени и сил. Но настоящая проблема была даже не в этом. Съезд задал новый политический стиль, радикально отличавшийся от традиционного советского. Помпезность и степенность уступили место суете и крикливости, порой переходившей в натуральную истерику. Заседания транслировали в прямом эфире по телевидению (!), и эту смену наблюдала вся страна. Такой регулярный властный «стриптиз», мягко говоря, не способствовал ни повышению лояльности и дисциплины, ни общественной консолидации.

Депутаты I Съезда народных депутатов СССР перед входом в Кремлевский дворец съездов (фото: РИА-Новости)

Во-вторых, оппозиционеры, хотя и были в меньшинстве, использовали первый и последующие съезды, как говорится, на полную катушку. Как для самоорганизации, так и для PR. Горбачев, в свою очередь, шел им на уступки, заигрывал, наивно надеясь приручить или нейтрализовать. Так, Михаил Сергеевич признал не вполне законное избрание одного из лидеров оппозиции и своего явного противника Бориса Ельцина в состав ВС (ему передал свой мандат один из депутатов, а такой порядок законом не предусматривался) и т. д. И чем дальше, тем больше было подобных уступок.

В-третьих, в 1989 году «горбачевцы» в «демократическом» угаре учредили еще и СНД РСФСР (больше ни одна союзная республика не согласилась на такую реформу!), а в 1990 году откровенно профукали выборы российских нардепов (состоявшиеся 4-го и 18 марта). Они не только не предусмотрели «демпфера» в виде депутатских квот для общественных организаций, но и толком не организовали партийную кампанию. Единственное «разумное» объяснение: Горбачев долгое время недооценивал значимость выборов в РСФСР, считал российские органы власти второстепенными и не способными даже теоретически бросить вызов союзным. А когда спохватился, то было уже поздно. Зато оппозиционеры тогда как раз решили брать власть «снизу» и к выборам подготовились. В итоге одна только коалиция «Демократическая Россия» получила около четверти (!) мандатов. Одновременно проводились повсеместные выборы в региональные Советы. И на них «демократы» тоже выступили весьма прилично. Достаточно сказать, что они завоевали большинство в Советах Москвы и Ленинграда.

Ельцин, еще баллотируясь в российские нардепы, пообещал, что будет добиваться своего избрания председателем ВС РСФСР и учреждения в республике поста президента. И добился (в июле 1990 года он вышел из КПСС, т. е. крупнейший субъект Союза стал возглавлять беспартийный). Под его руководством была принята Декларация о государственном суверенитете России. Горбачев тем временем стремительно терял авторитет в партии. Его все чаще называли либо неудачником, либо разрушителем (верны обе оценки). Союзные СНД и ВС, будучи некомпетентными говорильнями, разумеется, не могли составить ему новой опоры. В такой ситуации он, уже соревнуясь с Ельциным (!), спешно протолкнул решения о введении поста президента СССР и своем избрании на него (его выбрал СНД), а затем о подчинении себе исполнительной власти. С «демократами» за поддержку он тогда фактически расплатился согласием на изъятие из Конституции СССР положения о руководящей и направляющей роли КПСС.

Так реформа, фактической целью которой было укрепление власти КПСС, а формальной – «возвращение» власти Советам и Съездам, в конечном счете обернулась ликвидацией партийной монополии вначале de facto, а затем и de jure и установлением президентских, т. е. персонализированных властных моделей как в СССР, так в РСФСР. Последнее я, естественно, не осуждаю. Просто констатирую факт.

Дальше были «парад суверенитетов», «война законов», сомнительные попытки наведения порядка, неизменно заканчивавшиеся тем, что Горбачев «сдавал» их исполнителей, клинический «новоогаревский процесс», логично вылившийся в попытку государственного переворота, и успешный «контрпереворот», организованный Ельциным и «демократами», разгром остатков КПСС… В декабре 1991 года случилось то, что Владимир Путин потом назвал «крупнейшей геополитической катастрофой века».

Союзный СНД буквально растворился в воздухе, а «свой» Ельцин, изрядно намучавшись, разогнал в 1993 году. Вместе с Советами.

Я убежден, что СССР разрушался не одно десятилетие, что недолгая жизнь Союза вообще была предопределена ошибками, допущенными еще при его основании (ставка на этнофедерализм, договорная основа устройства, установление права республик на сецессию и пр.). Однако действия советского руководства в 1988–1990 годах сильно ускорили его конец и кратно усугубили последствия крушения.

«Демократизация» в условиях социально-экономического кризиса есть крайне изощренный и весьма эффективный способ самоубийства. Как минимум режима, а как максимум государства. «Управляемая демократизация» есть игра с огнем, а углубление «демократизации» можно сравнить лишь с заливанием костра керосином. Надо знать и помнить свое прошлое и ни в коем случае не допускать прежних ошибок.