Максим Кононенко: Убийство украинского языка

Древняя легенда гласит, что однажды я приехал в Киев, чтобы работать на выборах в Верховную раду. Это было так давно, что будущие лидеры «оранжевой революции» еще платили московским политтехнологам, а трипольская культура еще не была признана колыбелью всего человечества и родиной демократии. И меня повели в какой-то ночной клуб на Крещатике. И в этом ночном клубе я вдруг оказался за столом, где сидели двадцатилетние или около того люди, которые все поголовно говорили на украинском языке.

Это было так круто – на вопрос «Ваше кредо?» ответить: «Завжди!

Для меня это было открытие – на улицах Киева никто не говорит на украинском. Я вслушивался в язык, который вроде как бы знаешь, как звучит, но только на уровне ощущений. А тут я в него действительно вслушался. И мне, знаете ли, очень понравилось. Я не понимал каждого слова, но я совершенно отчетливо понимал, что именно говорится. Утром следующего дня я накупил украинских газет и стал читать их. Я понимал практически все. Абсолютно идентичная грамматика, только слова другие, причем слова в общем случае похожи на русские, а в других случаях понимаются из контекста. На то, чтобы бегло читать по-украински и понимать все до единого слова, у меня ушло трое суток. А некоторые слова настолько понравились, что я ввел их в свои собственные речь и письмо, – например, слово «стаття», которое, согласитесь, значительно красивее, чем слово «статья». Потом я ездил с одним высокопоставленным украинцем в Черновцы и там присутствовал на некоем банкете с руководством местного университета. До чего же красиво они говорили! Я даже забыл про спиртное – настолько чудесно звучал их язык.

Мне тогда очень понравились те молодые люди, которые говорили по-украински не потому, что им это было надо, а потому, что в 2000 году это было модно. Украинский язык был модным. На нем говорила молодежь, на нем пели самые популярные украинские артисты. Это было так круто – на вопрос «Ваше кредо?» ответить: «Завжди!» И это понятно – ведь нет ничего более модного, чем запретное.

Утром следующего дня я накупил украинских газет и стал читать их (фото: ИТАР-ТАСС)

Украинские чиновники этого не понимали. Уже тогда существовали идиотские законы, по которым в школе преподавали на украинском и на телевидении можно было говорить только по-украински. В результате дети в школе говорили на украинском, а дома – на русском и не знали толком ни того, ни другого языка. В результате украинское телевидение представляло собой нескончаемую комедию, где ведущий ток-шоу говорил на украинском, а все его гости – на русском. Честное слово – ведущий задает вопрос на украинском, а гость отвечает ему на русском. И они считали, что это нормально.

Они убили украинский язык сами. Своим рвением и абсолютным неприятием русского на официальном уровне. Самый, пожалуй, красивый славянский язык попросту превратили в посмешище. Как можно серьезно относиться к языку, про который депутат-тимошенковец Юрий Гнаткевич говорит так: «Мы должны заставить украинцев уважать родной язык и говорить на нем».

Нельзя заставить говорить на языке. Язык – живая материя, и он живет не по приказам, а по никому не ведомым законам и правилам. Вот в Белоруссии нет борьбы за белорусский язык – и белорусский язык живет и превосходно себя чувствует.

Сейчас украинский язык умирает. Уже даже Ирина Билык, самая популярная украинская певица, стала петь по-русски. На украинском практически нет литературы, украинского нет в поп-культуре. И виноваты в этом именно те, кто с пеной у рта все эти последние 20 лет боролся за то, чтобы «заставить» население пользоваться языком.

Сейчас мне видится только один способ спасти этот язык – сделать его снова модным. А поскольку на Украине это сейчас очень сложно, то вполне возможно сделать украинский язык модным в России. Мы вполне можем сохранить этот красивейший язык до тех пор, пока украинская культура находится в анабиозе, вызванном «оранжевой» шизофренией. И участие в «Евровидении» от России украинской певицы с песней на украинском языке – это отличный и важный шаг в направлении сохранения языка, который сейчас убивают так же, как убивают саму Украину.

Тому що якщо не ми – то хто?

Американцы украинский язык не спасут.