Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

13 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

6 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

17 комментариев
25 февраля 2009, 10:00 • Авторские колонки

Дмитрий Соколов-Митрич: Углеводородная эмиграция

Дмитрий Соколов-Митрич: Углеводородная эмиграция

Очередной приятель вернулся из командировки в ХМАО с горящими глазами и уже засобирал вещички. Ага, предложили работу. Деньги те же, но жизнь другая. Нефтегазовые севера как-то незаметно стали очагом нашей версии скандинавского социализма. Местом, где хочется жить.

«Приехал в командировку и не смог вернуться» – эта фраза стала общим местом для новой волны эмиграции, на этот раз не на запад, а на север. Начальник окружного отдела акушерско-гинекологической помощи департамента здравоохранения округа Александр Попов приехал в Ханты-Мансийск из Перми. Там здравоохранение финансируется из расчета одна тысяча рублей на человека в год, тут – 13 тысяч рублей. Там средняя зарплата у медиков 8–10 тысяч, здесь – 30. Там за год делается чуть больше ста операций аортокоронарного шунтирования, здесь – свыше трехсот. Это при том, что Пермский край – не самый бедный в стране.

В городах какая-то особая атмосфера. Здесь все заряжает оптимизмом, причем не советским нервным и не американским лживым, а спокойным, уверенным, честным, скандинавским

– Плюс идеальные дороги, мощнейшая социальная инфраструктура, культ спорта, – Егоров начинает загибать пальцы, но они быстро кончаются. – В общем, когда мне предложили здесь работу, я думал только об одном: как убедить жену, что слова Сургут, Пыть-Ях и Когалым звучат ничуть не хуже, чем Канны, Ницца и Монако.

Еще один эмигрант, директор ГТРК «Югра» Оксана Берина, запросто ходит на работу со своим 11-летним сыном, и никого это не напрягает. В местных офисах слово «семья» звучит весомей, чем в московских – словосочетание «корпоративная культура». Коридоры бизнес-центров порой напоминают этажи средней школы.

– Лично я попала сюда восемь лет назад из Омска и уезжать не имею ни малейшего желания, – Оксана произносит слова ровным голосом счастливого человека. – На родине бываю все реже и реже: там все какие-то нервные и злые. А здесь – спокойно, как в Норвегии или Швейцарии.

В эти края действительно прилетаешь, как на другую планету. «Сколько я вам должен?» – спрашиваю таксиста, который привез меня из аэропорта и протягиваю триста рублей. Он смотрит на меня с немым укором, который в Москве означает «Мало!» – и протягивает сдачи сто пятьдесят.

В городах какая-то особая атмосфера. Здесь все заряжает оптимизмом, причем не советским нервным и не американским лживым, а спокойным, уверенным, честным, скандинавским. Оптимизмом светятся билборды с социальной рекламой («Югра – территория будущего»). Оптимизмом светятся твои собственные глаза, когда ты узнаешь, что Ханты-Мансийский округ – на третьем месте по естественному приросту населения после Дагестана и Чечни, а Ямало-Ненецкий – на шестом. Оптимизмом заряжены лица людей, красные силуэты новостроек, гордые крупные буквы над входами в роскошные здания социальных объектов: «ШКОЛА», «ДЕТСКИЙ САД», «БОЛЬНИЦА», «СПОРТИВНЫЙ КОМПЛЕКС», «УНИВЕРСИТЕТ», «КИНО-КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ». В других городах России так выглядят только здания банков, офисы госкорпораций, в крайнем случае – резиденции губернаторов.

Каждая третья встречная молодая особа – беременна. Каждый второй автомобиль – хорошая иномарка, каждая первая панельная хрущевка уже обернута в яркий фантик из облицовочной плитки с утеплителем.

Как убедить жену, что слова Сургут, Пыть-Ях и Когалым звучат ничуть не хуже, чем Канны, Ницца и Монако (фото: surgut.info)
Как убедить жену, что слова Сургут, Пыть-Ях и Когалым звучат ничуть не хуже, чем Канны, Ницца и Монако (фото: surgut.info)

Недавно местная газета опубликовала историю про старушку, которая пять лет болела и не выходила из дома, а тут вдруг выздоровела, пошла погулять и тут же заблудилась. В отделении милиции смертельно напуганная женщина рассказала, что, наверное, у нее психическое расстройство, потому что ей кажется, будто город подменили.

Средний возраст местного населения – 32 года (общероссийский показатель – 40 лет). Но отличаются они не только возрастом, но и какой-то марсианской психологией. Впрочем, почему марсианской? Обычные носители самодостаточного европейского сознания. Здесь часто без причины улыбаются, а если спросишь дорогу – могут даже проводить до места, потому что свободного времени вагон. Пешеходными переходами тут называются действительно переходы, а не дорожки для спринтерского бега перед несущимся автомобилем. Свою машину люди могут запросто оставить возле супермаркета с включенным двигателем – чтобы не остужать салон – и пойти заниматься шопингом. И уж совсем западло брать номерки в общественных гардеробах – люди просто вешают одежду, а потом говорят гардеробщику: «Вот это – мое» – и он верит.

На заезжих москвичей здесь смотрят не с ненавистью, а с иронией. Люди здесь не испытывают ни малейшего желания покорять мегаполисы. Зачем? В радиусе десяти километров от дома у них есть все, что нужно для полноценной жизни. А если на фоне полярной ночи у вас разыгралась бессонница, можете пойти покататься на горных лыжах. В том же Ханты-Мансийске освещенная горнолыжная трасса работает круглосуточно. Беговая – тоже.

Недавно эти края посетил академик Евгений Чазов и был в приятном шоке от того, что увидел в местных больницах, поликлиниках, роддомах, диагностических центрах. Одна маленькая цифра: за 2008 год на операции в Югру приехали более трех тысяч пациентов из других регионов страны. Местные власти говорят, что это такой медицинский туризм у них наметился, но на самом деле туристы часто оказываются «дикарями»: отчаявшись получить бесплатную помощь «у себя на родине», они на последние деньги прилетают сюда, падают возле приемного покоя и требуют лечения. И если репатриировать уже поздно, то приходится лечить. А потом они еще и остаться норовят – как арабы в Париже или турки в Мюнхене. На это дело мне еще пару лет назад жаловался главный акушер нижневартовского перинатального центра Владимир Шеверев.

Кстати, про понаехавших из другой России здесь так и говорят: «у них на родине». Интересно, чем наши родины отличаются? Тем, что они живут на углеводородах, а мы нет? Так ведь денег на душу населения в той же Югре даже в лучшие времена было меньше, чем в Москве или Питере? А сейчас и вовсе кризис – но почему-то ничего не изменилось, народ по-прежнему приезжает ОТТУДА с такими же горящими глазами и точно так же пакует вещички.

Что же тогда? Человеческий фактор? Но не слишком ли это мелкая тварь, чтобы так преобразить жизненное пространство. Неужели такой вот подлый микроскопический жучок, которого мы и замечать-то не умеем, сумел пролезть в коридоры местной власти, свил себе гнездо в чьих-то влиятельных мозгах и творит там, зараза, позитив. Быть такого не может!

..............