Андрей Архангельский: Ok, империя

Почему заговорили об империи? Потому что танки, самолеты, флот, границы?

Вовсе нет.

Потому что Россия, последние 10 лет говорившая исключительно об эффективности, о прагматизме, реальных планах и выгоде, вдруг сделала невыгодный и неэффективный со всех точек зрения шаг. Она взвалила на себя заботу о двух республиках, судьба которых никого в мире, кроме нас, похоже, не интересует (Грузии они были нужны сугубо как территории; тамошнее население, как показали недавние события, ей даже мешало). И из-за этих двух республик Россия едва не поссорилась со всем миром.

Империя, однако, тем и отличается от других государственных устройств, что способна совершать нелогичные и невыгодные с точки зрения прагматического разума шаги.

Империя – это строгая иерархия ценностей. Оттого империя – это страна, где есть место философам, художникам, поэтам. Писателям. Музыкантам. Империя – это симфонии. Империя – это философы

Именно это «неэффективное» решение – война за других, помощь слабым и малым – вернуло слово «империя» в массовое сознание.

Поступок был совершен подлинно имперский, в духе XIX века, – потому и заговорили об империи.

Итак, империя – почему бы не отнестись к этой идее всерьез? Почему бы и нет?.. Рассмотреть все за и против?

Об отрицательных аспектах империи, по-моему, все уже сказано, главный из них – «государство имеет приоритет перед обществом», «государство важнее отдельного человека». Все так, но весь вопрос – в какой степени «важнее»? Как показывает история, жизнь в империях может быть и вполне либеральной. В связи со словом «империя» вспоминают сразу СССР, но почему бы не вспомнить, например, империю Австро-Венгерскую, где уровень демократии в сравнении с другими странами того времени очень даже и ничего, почти передовой. Парламент, широкие автономии, языки, культура.

В общем, в самом понятии «империя» нет ничего пугающего, тем более если слово «империя» употреблять в том символическом значении, в каком его употребляют в XXI веке.

А какие выгоды есть от жизни в империи?

О, огромные.

Из всех определений империи самое емкое и общепонятное – «это такое государство, которое может позволить себе лишнее».

«Лишнее» – имеется в виду в первую очередь усилие. Расходы. Траты. Во всех областях. Не только в военной или политической. Например, в культуре – поддерживать то, что не имеет ни материальной, ни прочей выгоды и большинству людей не нужно, но имеет художественную и духовную ценность.

Империя – это все слова с приставкой «сверх-»: сверхусилие, сверхцели, сверхзадачи.

Для культуры и ее работников, например, очень хорошо жить в империи. Империя ведь поддерживает искусство не по соображениям выгоды, а по соображениям престижа. То есть поощряет не тиражных авторов, а талантливых. Не продаваемые произведения, а масштабные (почувствуйте разницу).

«Смысл империи – если говорить об империи как таковой, забыв прохановские глупости, – в избыточном, объективно ненужном сверхусилии», – пишет мой коллега публицист Дмитрий Губин.

Слово «объективно ненужное» – оно очень веско звучит, конечно, но история человечества так устроена, что ее двигали вперед только вещи «объективно ненужные».

Издание трудов, например, Жан-Поля Сартра со всех объективных точек зрения является «ненужным», а, например, издание трудов Дарьи Донцовой – «объективно нужным» (потому что, в отличие от изданий Сартра, это приносит объективную выгоду издателям и автору и радость читателям).

И Большой театр «объективно не нужен» – на его месте объективно нужнее большой магазин с прозрачными лифтами, которые катают покупателей туда-сюда, туда-сюда.

Вот и выходит, что принцип «объективно нужного» почему-то всегда оборачивается отказом от гуманности и в культурном смысле ведет назад в пещеры.

И когда вспоминаешь холеные рожи троечниц-недоучек, любовниц олигархов, которые работали в 90-е нашими издателями и редакторами, которые сами писали с ошибками, но любили рассказывать нам про «эффективность» и «читабельность», – то, если даже это было «объективно нужно», то, знаете, имел я в виду эту вашу «объективность». И если выбирать из этих двух концепций – жизнь в условиях «объективно нужного» или жизнь в условиях, когда страна поощряет человека думать о чем-то еще, кроме материальной выгоды, – то я империалист. И, видит бог, я выбираю империю, как и всякий человек, зарабатывающий на жизнь буквами.

Итак, я за империю. Другое дело, что сегодня, учитывая реальную ситуацию в той же культуре, надо констатировать, что от построения империи мы находимся еще дальше, чем от построения национальной демократии (если учесть, что демократические институты у нас по крайней мере существуют).

Империя тем и отличается от других государственных устройств, что способна совершать нелогичные и невыгодные с точки зрения прагматического разума шаги (фото: Дмитрий Копылов/ВЗГЛЯД)

Империя – это широта и надматериальность. Устремленность к вершинам духа. Империя – это строгая иерархия ценностей. Оттого империя – это страна, где есть место философам, художникам, поэтам. Писателям. Музыкантам. Империя – это симфонии. Империя – это философы.

Зайдите в главные московские книжные магазины. Подойдите к полкам с надписью «Философия». Половина книг, стоящих там, вообще не имеет отношения к философии – книги, посвященные эзотерике и йоге. На полках есть сочинения Ильина, Бердяева, прочих русских философов, но издания классических трудов Платона, Аристотеля, Канта, Гегеля, Шопенгауэра увидеть уже сложнее. А что, нормальный имперский набор. Так вот, даже в главном магазине «Дом книги» на Арбате трудов Шопенгауэра нет вовсе; он есть только почему-то в окраинном магазине на станции метро «Юго-Западная». В количестве одной штуки. «Феноменология духа» Гегеля – весьма имперское произведение! – есть также только в одном книжном – на Сретенке. Где Маркс, посвятивший империи множество строк, где тот же Сартр (экзистенциализм весьма полезен империи – он ведь тоже предполагает усилие духа и ответственность)? Позор – «Бытие и ничто» не найти ни в одном магазине! Где современные философы – днем с огнем не сыщешь!

А теперь посетите книжную ярмарку – какое огромное количество бумаги и картона изведено на сущую пустеху. Какое бренчание, какой снегопад бессмыслицы, жевания и пережевывания западных штампов! И гордые заявления при этом – «тиражи книг неуклонно растут!».

Я – за империю, но то, что есть – в культурном хотя бы смысле, – никак не империя. Штука в том, что у нас не демократия и не империя, а нечто третье. При этом от демократии мы взяли худшее – сделали материальное накопительство смыслом жизни, а от империи взяли только форму. Популярные названия магазинов, поражающие своей безвкусицей, – «Империя красок», «Империя сумок», «Империя диванов», «Империя семян» – только подтверждают это чудовищное смешение двух разных риторик: попытка заменить имперский дух разнообразием товаров.

Вся штука в том, что для построения империи необходимо то самое имперское сознание, которым раньше пугали нас, а теперь весь мир, – в этом понятии тоже, кстати, нет ничего страшного.

Что такое имперское сознание? Танки, самолеты, барабанный бой? Опять нет. Имперское сознание – это когда дело, дух, истина имеют для человека большее значение, чем бабки.

В СССР любой технолог или инженер хотя бы отчасти держал в сознании, что работает ради «большого дела» – пусть и утопичного! – и готов был терпеть. Правда, в 80-е годы это терпение лопнуло и над оставшимися идеалистами стали попросту смеяться.

Это и было самым ужасным: потому что на таких людях, способных к сверхусилию, держится вообще любое государство, не только империя. А уж империя и подавно.

Но у нас этот тип сознания окончательно был лишен права на существование после 1991 года, изгнан из легального обихода и уже не поднимался с колен на своих приусадебных грядках.

Проблема не в имперском или каком-то другом сознании – проблема в том, что сегодня зачастую никакого сознания нет вовсе – ни имперского, ни капиталистического. На месте этого какого-либо сознания зияет пустота, которую так и не удалось заменить деньгами.

Пусть бы была империя. Только где ж ее взять?