Борис Кагарлицкий: Предчувствие ненужной войны

Насчет революций говорить пока рано, а вот с войнами уже полный порядок. В Ираке стреляют, в Афганистане пальба не прекращается, а сейчас буквально каждый день пресса ждет то ли американского удара по Ирану, то ли израильской военно-воздушной операции. Уже и сроки обсуждаются – август либо сентябрь. Некоторые говорят, что и раньше может начаться. Хотя сомнительно. Воевать на Ближнем Востоке начинают обычно по окончании туристического сезона.

Агрессивность американских и израильских политиков прямо пропорциональна неопределенности внутриполитической ситуации. В Израиле коррупционные скандалы, в Штатах – самая запутанная и непредсказуемая за долгие годы избирательная кампания.

Эксперты почти единодушны, предрекая, что если на Ближнем Востоке начнется серьезная заваруха, то шансы республиканцев на президентских выборах повышаются. Но это теория. Специфика нынешней политики как раз в её непредсказуемости. И как воспримут американские избиратели авиаудар по Ирану, неизвестно. Тем более, если удар нанесут израильтяне в одностороннем порядке.

Даже если в Израиле решат устроить бомбардировку Ирана, не посоветовавшись с Вашингтоном, ответственность всё равно будут возлагать на Америку. И удар иранского возмездия может прийтись не на Тель-Авив, до которого технически не дотянуться, а на американские базы в Ираке. Или в Тегеране додумаются перекрыть Ормузский пролив.

Наши перспективы зависят от того, как мы сможем пережить мировой экономический кризис, каким выйдет из него наше общество

Пострадают от этого не израильтяне и не американцы, а европейцы с японцами, но тут уж мировая общественность, независимо от отношения к Америке, во весь голос потребует вмешательства США – разблокируйте нефтяную артерию, чёрт побери!

Любви к Америке в Европе и Японии это не добавит, но зависимость от Большого брата будет продемонстрирована в очередной раз самым неприятным образом.

Для политиков, испытывающих чувство бессилия перед лицом начинающегося экономического кризиса, устроить международную заваруху – дело вполне естественное. Недоуменные вопросы относительно цен на бензин и краха ипотечных компаний сразу же сменяются острыми дискуссиями на тему войны и мира. В конечном счете, любое правительство предпочтет иметь дело с несколькими сотнями тысяч протестующих пацифистов, чем с миллионами озлобленных домохозяек.

На этом фоне очередной русско-грузинский конфликт выглядит уже не давним спором православных между собою, а частью сгущающегося общемирового абсурда. Понятно, что у Михаила Саакашвили полно собственных проблем. И с оппозицией, и с экономикой. Обсуждать русскую угрозу проще, чем искать практические ответы. Да и в Москве всегда находятся любители побряцать оружием, тайно мечтающие о маленькой победоносной войне.

Не сомневаюсь, что при должном старании Россия может и победить Грузию, и даже захватить ее. Только что мы потом будем с Грузией делать?

Дмитрию Медведеву в начале его президентского срока только собственной войны недостает. Страна кое-как выпуталась из чеченской драмы и пытается разобраться с нерешенными за полтора десятилетия экономическими и политическими проблемами. Но, может быть, все эти вопросы – бедность, кризис образования, инфляция – совершенная мелочь по сравнению с грузинской угрозой?

Честное слово, ужасно не хочется воевать с Грузией!

Для Тбилиси конфликт с Россией выглядит доказательством того, что Грузия стала самостоятельной и значимой страной (фото: ИТАР-ТАСС)

Традиционно Россия и Грузия всегда воспринимали друг друга позитивно. И хотя присоединение Грузии к Российской империи было на самом деле не совсем «добровольным», прошло оно довольно безболезненно, а грузинская православная аристократия уже в начале XIX века стала частью имперской элиты (вспомним хоть знаменитого генерала Багратиона). Да и позднее Грузия в нашем сознании ассоциировалась скорее с чем-то приятным – вином, фруктами, красивыми женщинами, легкомысленными мужчинами, горными прогулками и хорошим кино. Нет здесь груза взаимных обид и подозрений, нет малоприятной «истории вопроса», как в случае с Литвой и Эстонией.

Между тем, приятные воспоминания постепенно затираются неприятными новостями. До войны они дело, надеюсь, не доведут, но испортить отношения между двумя народами им уже, кажется, удалось. Самое противное – разрушение связей и отношений, складывавшихся столетиями. В этом смысле российско-грузинский конфликт, как и российско-украинский, символизирует конец не только советской, но и постсоветской традиции. Мы уже не помним, что нас связывает. Не ощущаем общности – культурной, исторической, социально-политической.

Довести до конца разрушение единого исторического пространства на уровне массового сознания и человеческих чувств – вот смысл всех межгосударственных столкновений на постосоветском пространстве. Заставить своих стать чужими. Создать новое чувство национальной солидарности, объединиться вокруг «своего» правительства против недавних сограждан, ставших недругами и соперниками.

В этом суть всех вариантов антирусского государственного национализма во всех бывших союзных республиках. Что, в общем, понятно: ведь таким способом элиты новых независимых государств пытаются доказать свою легитимность, историческую необходимость. Другое дело – сама Россия. Ей самоутверждаться нет необходимости. Нет нужды доказывать свое право на самостоятельное историческое существование. Великая страна может позволить себе великодушие.

Беда в том, что российские элиты не равны отечественной истории.

Они могут ссылаться на великое прошлое, обещая (на этом основании) великое будущее. Но практика жизни доказывает, что будущее формируется не прошлым, а настоящим. И в этом настоящем как раз и не обнаруживается достаточного культурного потенциала для того, чтобы совершить нечто великое, достойное исторической традиции.

Для Тбилиси конфликт с Россией выглядит доказательством того, что Грузия стала самостоятельной и значимой страной. Для России столкновение с маленькой республикой на южной границе выглядит скорее комично. Слишком всё мелко.

К чему я призываю, спросит читатель. Уж не к тому ли, чтобы сдавать принципиальные позиции, уступая претензиям Михаила Саакашвили. Нет, зачем же! Уступать национализму всегда плохо. И только человек, очень ненавидящий грузин, может пожелать нашим бывшим согражданам оставаться в той политической ловушке, в которой они сегодня находятся.

Но президент маленькой соседней страны не заслуживает ни слишком больших эмоций, ни особенно страшных угроз. Как говорили в советское время, не надо поддаваться на провокации.

Будущее России решается отнюдь не в горах Южной Осетии и Абхазии. Наши перспективы зависят от того, как мы сможем пережить мировой экономический кризис, каким выйдет из него наше общество. И если мы не дадим втянуть себя в бессмысленные авантюры, увеличивая приведенную Кондратьевым статистику, наши шансы на успешное развитие только увеличатся.