Наталья Радулова: Мой муж мне изменяет?

Но Елена Михайловна, глядя сквозь меня, снова повторила: «Как вы думаете, мой муж мне изменяет?»

С чего вдруг начальница моей подруги решила исповедаться перед нами? Понятия не имею. До этого мы с Катькой чудно проводили время в подворотне возле офиса: она выдыхала сигаретный дым в виде колец, а я стояла рядом и пересказывала ей книгу Алена Кара «Легкий способ бросить курить». И тут появилась Елена Михайловна. Вообще-то Михайловна почти наша ровесница, но чертова субординация вынуждает каждый раз упоминать ее отчество.

«Дайте сигарету, девочки», – умирающим голосом произнесла Михайловна и прислонилась к стене дома. Прямо белым пиджаком прижалась к серой поверхности. «Вам плохо? – заинтересовалась Катька. – Кто-то опять с отчетом напортачил?.. Я напортачила?» Тогда-то начальница и спросила про своего мужа.

Когда человек в кризисе, он, как раненый зверь, готов искать помощь у кого угодно

Я вот что думаю: когда человек в кризисе, он, как раненый зверь, готов искать помощь у кого угодно. Даже у собственных подчиненных и у их подруг. Будь в этой подворотне завхоз Иваныч – ему тоже пришлось бы участвовать в операции «Спаси Михайловну». Но завхозу повезло. А нам с Катькой все-таки пришлось поработать Чипом и Дейлом.

Для начала мы велели Михайловне выложить все факты. Хотя что тут выкладывать – все мужчины-изменщики ведут себя одинаково. Не знаю, может, им всем одну и ту же инструкцию выдают – «Как вести себя во время интрижки, чтобы жена сразу обо всем догадалась». Вот и супруг начальницы действовал по известной схеме. Он вдруг мгновенно, с ходу полюбил свою работу. Раньше его на эту работу трудно было загнать, а сейчас он бежал туда резво и охотно и даже по выходным. Каждый вечер, естественно, задерживался в офисе: «Дела! Дела!»

Он купил новый парфюм и обильно обливался им каждое утро, как Порфирий Иванов водой из ведра. Он стал интересоваться собственным гардеробом – раньше ему было плевать, что там за одежду ему жена купила, даже теорию вывел: «Разгуливать по дому в футболке, которая стоит дороже ста рублей, – это пижонство». А сейчас футболки он покупает исключительно в каком-нибудь бутике Lacoste.

Подозреваемый чувствовал свою вину и по старой мужской привычке пытался ее загладить с помощью одних лишь цветущих растений (фото: sxc.hu)

Он стал отключать дома мобильник, чего раньше никогда не делал. И вообще трясся над этим аппаратом, как курица над цыпленком, – как бы кто не схватил мальца. То и дело вскрикивал, когда терял его из виду: «Где мой телефо-о-он?», а от вопросов «Зачем он тебе, если ты его отключил?» немедленно краснел. (В этом месте рассказа Елены Михайловны моя подруга Катька шепотом дала пояснения: «Он боится, потому что в телефоне – главные доказательства измены. Все эти записи исходящих, все эти СМС: «Спокойной ночи, любимая моя!», фотки опять же… Ой, Елена Михайловна, извините. Не волнуйтесь раньше времени».)

А еще подозреваемый стал дарить жене цветы. Это вообще коронный мужской прием из серии «чтоб никто не догадался». И я, и Катька, и, пожалуй, большинство женщин, которые хоть раз сталкивались с изменами постоянных партнеров, сначала получали от них подобное предупреждение в виде голландских розочек. Вот и Елена Михайловна раньше принимала букеты от благоверного два раза в год: на Восьмое марта и на день рождения. Теперь – чуть ли не каждый день. Подозреваемый чувствовал свою вину и по старой мужской привычке пытался ее загладить с помощью одних лишь цветущих растений. А может, подсознательно он считал, что приобретает что-то вроде похоронных венков для их брака. В общем, Фрейд как-нибудь объяснил бы эту странную тягу изменщиков к флоре.

«А главное – он перестал интересоваться сексом», – подвела итог Елена Михайловна. Могла бы и не говорить. Это и так ясно. Никакого секса или секс с прохладцей, отстраненность мужа, его задумчивость – знаем мы это все, плавали. «Он стал подолгу о чем-то размышлять?» – спросила я. «Да! Именно! – всполошилась начальница. – Вчера сел перед работающей стиральной машиной и смотрел на нее минут тридцать». Катька достала еще одну сигарету: «Офигеть. Я бы назвала его подонком, если вы не против».

«Его еще должно на романтику пробить, – я тоже потянулась за сигаретой, наплевав на умника Алена и его тезисы. – Он должен мелодрамы полюбить. Или там кошечек. Или творчество певицы Алсу. Ничего подобного не замечали?» Замечали. Оказывается, еще месяц назад наш герой пристрастился к караоке. Елена Михайловна однажды из магазина пришла, тихонько дверь открыла – а супруг ее стоит посреди гостиной в одних носках и орет в микрофон: «Ты-ы-ы-ы! Теперь я знаю – ты на свете есть...»

В общем, к концу беседы, уточнив еще несколько деталей – «Однажды он приперся домой весь в блестках. А еще в его машине пахнет женскими духами. И он стал критиковать мою фигуру», – мы с Катькой могли уже дать вполне утвердительный ответ на вопрос «Как вы думаете, мой муж мне изменяет?». Но нам очень хотелось увильнуть от правды, хотелось найти какие-нибудь дурацкие женские лазейки вроде: «А может, он вас так сильно любит, что его рассудок временно помутился?» Или: «Он просто мечтает о втором ребенке». Или: «Он устает на работе». Но мы знали, что тут крыть нечем. Не любит. Не мечтает. Не устает.

Елена Михайловна, почувствовав наше настроение, вдруг испугалась: «Не надо. Не говорите пока ничего. Ведь все это неочевидные улики, правда?» Я даже закашлялась. Неочевидные улики? А что тогда считать очевидным? Когда она застанет своего мужа на очередной девушке месяца? Но Катька пнула меня в бок и улыбнулась: «Конечно. Тут ничего не скажешь со стопроцентной уверенностью, Елена Михайловна».

Когда начальница – мать честная, как она пиджак ухайдакала! – ушла из подворотни, я повернулась к Катьке: «Зачем же она тогда спрашивала наше мнение?» Катька пожала плечами: «Наверное, хотела заглушить свое».