Михаил Бударагин: Суд не идет

Владимир Путин в начале первого президентства столкнулся с потрясающей в своей абсурдности картиной: «третья власть», судебная, была не просто покупаема – она была самой дешевой. Покупалось, конечно, все, но правительство, парламент и СМИ стоили дороже, изрядно дороже. Судебная система в действительности работала, после перестройки с ней не случилось ни коллапса, ни хаоса, но товарно-денежные отношения людей в мантиях (и людей в погонах, работавших с ними бок о бок) очень испортили. Им, с другой стороны, предоставили не слишком широкое пространство для маневра, это, впрочем, мало кого когда оправдывало.

90-е в массе своей были временем неестественного отбора: потому-то к началу 2000-х в образовании, суде, милиции, etc, etc чаще всего оставались не лучшие, а те, кто умел лучше приспособиться к новым постсоветским обстоятельствам.

Фундаментальная проблема – полная зависимость судей от прокуратуры и следователей – не только не решена, но и не поставлена

Рудименты этой странной системы прямого и ничем не смущаемого подкупа при общей риторике о «бесплатности» остались и по сей день: в любой школе с родителей собирают деньги «на охранников, новые окна» и далее по тексту, образование давным-давно стало повсеместно платным, но признаться в этом почему-то очень стеснительно. Сколько денег в этой системе расходится по карманам, большим, поменьше и самым маленьким, посчитать невероятно сложно – это слишком высокая плата за риторику о «бесплатности».

С судебной системой все куда сложнее, чем с тем же образованием или здравоохранением. С большим трудом (и далеко не так основательно, как этого хотелось бы) практика откровенного взяточничества была сведена к «неизбежному злу» (к сожалению обвиняемых, которым предлагают «дать на лапу», от этой «неизбежности» мало радости), реформа судебной системы, проведенная в последние годы, принесла свои плоды. Но фундаментальная проблема – полная зависимость судей от прокуратуры и следователей – не только не решена, но и не поставлена.

В России только 2% приговоров – оправдательные, у нас по данным 2006 года почти 900 тыс. заключенных. Это страшные цифры, но то, что за ними стоит мощная и внутренне замкнутая корпорация, не допускающая, за редким исключением, никакого влияния извне, – куда страшней. Прокуратура – государственное обвинение – фактически сделала суд просто механизмом относительно легитимного озвучивания уже принятых решений. Из жерновов этой мельницы можно выбраться де-факто только случайно, если кто-то где-то допустит непростительную ошибку. В деле российских офицеров Аракчеева и Худякова ошибкой было привлечение суда присяжных, но и его удалось одолеть: два оправдательных вердикта присяжных были отменены. Я выскажу вполне крамольную мысль: даже если офицеры были действительно виновны (а обвинение, кстати, так и не убедило в этом присяжных), приговор не должен был пересматриваться.

С судебной системой все куда сложнее, чем с тем же образованием или здравоохранением

Присяжные – такие, какие есть, – плоть от плоти того самого народа, который согласно Конституции Российской Федерации является «носителем суверенитета и единственным источником власти» в стране. Присяжные могут быть сколь угодно некомпетентны, юридически безграмотны, подвержены разным влияниям (в том числе и денежным) и предрассудкам, но они – сконцентрированная воля народа. Другого народа для прокуратуры и следствия у нас нет: пусть имеют дело с таким, какой есть. Если государству народ не по нраву (а иногда тому есть очень веские причины), то пусть государство учит, пусть уроки правоведения в школах ведут не стареющие дамы, полные возвышенной безразличности, а профессионалы, знатоки законов, etc. Но говорить о том, что присяжные юридически безграмотны, а потому корпорация судей и прокуроров должна остаться в неприкосновенности, мы не имеем никакого права.

Суд должен защищать, судья и государственный обвинитель должны быть противниками, присяжные должны стать последней инстанцией, определяющей судьбу человека, – только так суд может стать по-настоящему независимым. Этот путь не будет усеян розами: людей очень легко соблазнить, но ничего, кроме повсеместного введения суда присяжных, в действительности не остается. Да, присяжные поначалу «понавыносят» приговоров, очень многие из тех, кто должны сидеть, останутся на свободе. Но в 90-е бандиты (особенно в провинции) не просто оставались на свободе, но еще и обрастали связями в правоохранительных органах и региональных прокуратурах, и ничего – государство не рухнуло, эта гнусь постепенно выкорчевывается.

Один суд присяжных можно и подкупить, и запугать, и обмануть. Миллион таких судов, по каждому сколь бы то ни было значимому делу, буквально по любому поводу, – как система непробиваем. Всех не убить, не купить, не запугать. А это значит, что после нескольких лет далеко не безошибочной и не безупречной работы именно суды присяжных, а вовсе не новое поколение «хороших и воспитанных судей и прокуроров» (корпорация любых «хороших» ломает на раз-два) смогут стать реальной альтернативой нерушимой судебной машине.

Без этой альтернативы, к сожалению, не обойтись. Если оставить в стороне благодушные рассуждения о судьях, проблема здесь только одна: если срочно не переломить тенденцию повального обвинения, отечественные тюрьмы просто не выдержат. Они переполнены уже сейчас, и альтернативы тут только две: или строить новые тюрьмы со всеми вытекающими отсюда последствиям, или в авральном порядке уменьшать число заключенных. Суды без жесткого вмешательства третей силы этого сделать не в состоянии, они слишком привыкли, им очень удобно и комфортно выносить 2% оправдательных приговоров, а значит, по закону сохранения материи сила должна появиться. И пусть ею будет суд присяжных, а не суд Линча.