Леонид Радзиховский: Чужие

Поскольку со многими из них я лично знаком, пришлось не просто отругиваться, а даже и задуматься над собственным текстом (что вообще делать не рекомендуется – фраза «Чукча не читатель, а писатель» имеет глубокий смысл!). Ну а когда задумываешься, то – невольно! – сбегаются дополнительные аргументы, этот текст подкрепляющие. Каковыми я и рискнул поделиться с читателями.

Политика, политическая журналистика так устроены – если кого-то ругаешь, то тем самым помогаешь его противникам

Основная претензия практически у всех критиков одна и та же. Нет, никто с пеной у рта не защищал ДР, никто не отрицал некоторых… странностей и Каспарова, и Лимонова и Ко, но все повторяли знаменитое ленинское «путаник, но ведь свой же!». И еще: ругая их, я, мол, нарочно или невольно, но «лью воду на мельницу тех, других»…

Что ж, это правда.

Политика, политическая журналистика так устроены – если кого-то ругаешь, то тем самым помогаешь его противникам. Это отрицать просто нечестно. И если хочешь хотя бы смягчить этот эффект, то надо постараться уравновесить критику одной стороны критикой стороны противоположной.

Что я как умел делал. И попробую повторить.

Да, антипатия к «Другой России» не означает симпатии к «России начальства». Свои претензии к «правящей России» мне сформулировать довольно просто. Есть конкретные – отмените уже, наконец, этот злосчастный призыв, это военно-крепостное право, кормушку для военкомов! Призыв у нас так же нелеп (но куда опаснее для людей), как и милая привычка каждый год перекладывать асфальт с очевидной целью переложить в карман асфальтодоллары.

Другие претензии более общего порядка. С моей точки зрения, «не есть хорошо», что, скажем, губернаторы сидят «на кормлении» по 10 лет и больше. Нехорошо и то, что нет публичной возможности, скажем по ТВ, критиковать действия президента и не пускают в «ящик» тех же самых лидеров ДР с их глупыми (с моей точки зрения) демагогическими высказываниями. Нет, без французского словоблудия могу сказать, что я вовсе не готов «умереть» за их право высказывать неприятные мне мысли – еще чего! Но то, что у них такого права нет, мне неприятно. И не из соображений справедливости, а из соображений государственной безопасности.

Да, госбезопасность не сводится к корпоративным интересам одноименного ведомства, а иногда и противоречит им. Госбезопасность в политическом смысле – это создание максимально открытой (в пределах наших возможностей, разумеется) политической системы. Опыт показывает, что как раз в условиях русской, европейской, а если угодно, евразийской традиции такая система более устойчива, чем «однополярный политический мир». Монополия власти плоха прежде всего своей ненадежностью, непредсказуемостью, хрупкостью. Так обстоит дело и в международной, и во внутренней политике. В то время как двухполюсная, двухполярная система куда прочнее – обеспечивает динамику политического процесса без его капитальной ломки. Все это – азы политики, проверенные давным-давно, сотни лет назад.

Две «приличные партии нормальных людей», обе системные, обе исповедуют одни ценности, но не подчиняются никакому единому административному начальнику и потому по-джентльменски, но вполне серьезно борются за власть. Англосаксонская модель очень хороша как раз для наших условий, для нашей суверенной демократии. А ее противоположность – вертикаль власти, воткнутая в лед. А лед-то – «подмороженная анархия». Весьма опасная конструкция – проверено Россией многократно.

Вот таковы мои вполне банально-очевидные претензии к власти.

Но точно по той же мерке я меряю и «непримиримую оппозицию».

Наверное, главное мое отличие от многих знакомых состоит в том, что я считаю себя – и стараюсь быть – равноудаленным. То есть глупость власти – это глупость. И глупость ДР – точно такая же глупость.

Мерить одной меркой (стараться мерить!) тех и других – одинаково неприятно и для тех, и для других. «Двух станов не боец» – удобная для меня, но довольно сложная роль.

В «Воскресении» Толстой описывает такую историю. Нехлюдов приехал к своей тетке в Петербург. За завтраком у этой тетки – графини и жены министра – рассказывают о дуэли двух гвардейских офицеров, в ресторане заспоривших из-за чести своих полков. Дуэль закончилась смертью одного из участников, что потрясло весь высший свет. И Нехлюдов рассказывает, что он в тюрьме видел точно такого же убийцу – мужика, который напился в кабаке пьяным, заспорил с другим мужиком и хватил его топором по башке. И сказав это, «Нехлюдов чувствовал, что этим рассказом сделал что-то вроде неприличия».

Неприлично – одной меркой мерить. И даже не то, что мерить одной меркой блестящего гвардейца и грязного мужика, а просто ставить на одну доску «своих» и «чужих». Так рассуждают и сегодня болельщики начальства и болельщики ДР. Понимаю тех и других. Но не разделяю увлечения ни тех ни других.

Поясню же это на примерах.

Одним из активных деятелей ДР стал Сергей Гуляев – бывший депутат Петербургского ЗС, создавший движение «Народ»

Одним из активных деятелей ДР стал Сергей Гуляев – бывший депутат Петербургского ЗС, создавший движение «Народ». Движение объявляет себя «русским национально-освободительным». Спрашивается – какого черта я должен к ним относиться лучше (или просто иначе), чем к ДПНИ ? Потому что они «против Путина»? И что за счастье? Да я всегда буду «за Путина» – в той части, в какой он противостоит вот таким «национальным освободителям». Или потому, что Гуляев с Каспаровым ручкается? Так это не алиби для Гуляева – скорее «улика» для Каспарова.

Известный политтехнолог Станислав Белковский, один из лидеров ДР, пишет, что в обществе есть запрос на «демократически-националистические» (типа «национально-освободительные») движения. Рынок-с: есть спрос – надо организовать предложение. Разумно. То же говорит и Лимонов: «побольше красненького». Понимаю. И с какого, извините, бодуна, я должен этому сочувствовать и считать их «путаниками – но своими»?! Нет, совершенно они мне не свои. Да и никакие они не «путаники». Стремятся к власти, хотят раскачать лодку – и используют все подручные средства. Никакой тут нет «путаницы». Если почему-то изначально вбить себе в голову, что вот они, ДР, – идейные либералы-западники, то и впрямь получается «путаница». А на чем основана вот эта исходная-то аксиома? На том, что Каспаров по-английски говорит?

Нет. «Путаница» в голове у тех либералов, кто считает ДР «своими». Они не «свои». Они пытаются бороться за власть, вот и все. Пытаются бороться против популярной власти, перехватывая и еще обостряя самые популярные лозунги. А поскольку многие из этих лозунгов мне кажутся крайне опасными, вредными, просто безумными, то в таком их противостоянии с властью я, разумеется, за власть. И я, разумеется, против власти, когда она – не глупее Белковского с Лимоновым – сама тоже играет (или пытается играть) на тех же струнах. Что и делается на вечных пятиминутках ТВ-ненависти к Западу…

Провокационны разговоры о том, что Кремль, мол, управляется «вашингтонским обкомом». Их равно ведут и нацисты, и ДПНИ, и прочие «патриоты», ненавидящие «жидомасонов» из ДР, и тот же г-н Белковский. Нет, г-н Каспаров такие разговоры точно не ведет. Но отлично знает, что это тема весьма популярная в той «демократически-националистической» среде, к которой он пытается апеллировать. Ну и какую «симпатию» сей опасный бред может у меня вызывать?

В 1992–1993 годах в России складывался «лево-правый союз». Противоположные фланги объединялись – против Ельцина. Замечательный коктейль: «бешеные» демократы (скажем, совершенно забытые ныне депутаты-демократы из ВС РФ Челноков или Константинов) и «бешеные» националисты (Макашов, Проханов и Ко).

Общий знаменатель формально был «против Ельцина». А фактически этим общим знаменателем выступало общее «бешенство», общий психоз тех и других, демшиза и нацшиза… Общая маргинальность. Нет, оппозиция была и очень популярна, и имела легитимную «крышу» – Верховный Совет. Но маргинальна она была по своей психологии, по своей захлебывающейся сути…

Конечно, сегодня ничего подобного нет. Скажем, Проханов (ничуть не сменив взглядов) стал чуть не первым апологетом власти. Но главное – власть популярна, а оппозиция маргинальна. Маргинальна в самом простом смысле – крайне непопулярна, не имеет легальной «крыши» и т.д.

Что ж, если бы при этом такая оппозиция была спокойно-вменяема по своим взглядам, занимала эдакую консервативно-либеральную, буржуазно-разумную позицию, то такую оппозицию я бы и правда считал своей. Может, побоялся бы в ней участвовать – не в Европе живем, но точно сочувствовал бы. Но им мое сочувствие не нужно – они считают, что малая либерально-прозападная прослойка и так с ними, по определению, физиологически, так сказать. «Куда ж они от нас денутся! Но их мало, да и что от них толку, от мягкотелых либералишек трусливых… Надо завоевывать массы – перехватывать социал-популистские и националистические лозунги!»

Отлично-с. С моей точки зрения, это означает, что к внешней, социальной, маргинальности добавляется и внутренняя, идеологическая, да и психологическая маргинальность. Логику такого движения понимаю – не бином Ньютона, но ни малейшего сочувствия к ним не испытываю.

В этом-то, повторяю, и моя претензия к власти. Власть тем плоха, что, создавая монополию, не помогает, не дает сформироваться влиятельной, спокойной правобуржуазной, либерально-консервативной оппозиции. Поэтому такие люди, как я, – политически бесхозные. Но это вовсе не причина лезть из огня да в полымя, лечить бюрократическую холеру национал-демократической чумой.