Баян Ширянов: Священное смехоубийство

Прапор, как был вообще, чавку отвесил, зырит, ни черта не понимает: слова все незнакомые. Так и просидел типа весь вечер со стаканом. И не приложился даже. Ну вот, типа… это, короче… ну, сожрали там все, как бы стали собираться. А прапор, ну, в общем, проснулся он и говорит: «Слышьте, типа если вы тут все такие умные, почему ж вы строем не ходите?»

В этом месте надо смеяться.

Во всяком случае, человек, рассказавший мне этот анекдот, что я попытался передать как можно ближе к языку оригинала, закатил глаза и разразился громогласным «буа-га-га-га-га». Услышав в ответ тишину, он прекратил смеяться и вопросительно уставился в мои непонимающие глаза, ожидая, когда же до меня дойдет смысл этой, с его точки зрения, невероятно смешной истории. Но не дошел он до меня тогда, да и сейчас, набивая сей монумент тупости, я ухмылялся не тексту, а его обрамлению и подаче.

Впрочем, смех – это такая материя, которая вся основана на парадоксах и обманутых ожиданиях

У тебя, уважаемый читатель, как и у меня в той ситуации, всегда практически есть выбор: смеяться или не смеяться. Если шутка исходит от друга, то, поддерживая его, можно истово заржать и на условно смешной анекдот; из уст того, кого мы не любим, даже чрезвычайно веселый текст будет звучать как скабрезная и пошлая острота. Такой вот парадокс.

Впрочем, смех – это такая материя, которая вся основана на парадоксах и обманутых ожиданиях. Смеху посвящено бесчисленное количество научных работ, написанных с такой серьезной миной, что смех пробирает! Ну нельзя же о веселом вещать с постной физиономией?!

Но так ли весел смех, как нам кажется на бытовом уровне? Откуда у него ноги растут?

Задался я этим вопросом и начал вспоминать. Ну Петросян… Его «теледебильный» юмор не пинал лишь ленивый. Задорнов. Этот, начав с русофильских анекдотов, сделав круг, к нынешнему моменту дошел до… них же, но с другой стороны. Его семантические изыскания, основанные на поисках исконно-посконного смысла обычных слов, довели Михаила Николаевича до… язычества. Правда, искусственного, лабораторного, но это же эстрада, чего вы хотели.

«Хорошие шутки», Comedy Club, «Наша Russia», еще несколько проектов, названия которых искать мне лень, – это разной степени удачливости детки старого доброго КВН. Их юмор весьма разнообразен по направленности, но для моего разбирательства практически бесполезен, ибо ни выше, ни ниже бытового уровня не поднимается и не опускается. В скобках замечу, что «секас», «раскрывашка» и Галустян в раздевалке нашей футбольной сборной достойны самых высоких похвал.

Но мы-то ищем не хохмочки и не гэги, а нечто сакральное… И тут нам попадается Арлекино. Не из комедии дель арте, а из песни Бориса Баркаса, которую исполняла Алла Пугачева. Когда она, тогда еще мало кому известная участница коллектива «Веселые ребята», спела этот шлягер, о ней заговорила вся страна. Интересно, что песня эта – вольный перевод с болгарского другой песни, за которую ее автор, композитор Эмил Дмитров, получил на родине множество наград.

Долгое время, пока я не узнал оригинальный текст, мне слышалось там «смешить во сне с годами все трудней»… Я не понимал, как это – «смешить во сне»? Кто спит – сам Арлекино или его зрители? Решая эту загадку, я строил разного рода невероятные конструкции. Например: Арлекино спит, но при этом он является во снах к своим спящим тоже зрителям и там их смешит. При этом он лишь часть глобального сновидческого представления, которое устраивается неким цирком снов каждую ночь. При этом у Арлекино есть волшебная маска, сняв которую он немедленно проснется и так выпадет из сна других людей. Эта процедура весьма болезненна, и Арлекино плачет, но его слез не видно никому: он дома, один, жена спит на печке в соседней комнате, но, вспоминая проведенное представление, он понимает: все сделано профессионально и пусть больно ему, зато зрителям он принес радость.

Удивительно, но этот во многом натянутый конструкт удивительно ловко объяснил явления, в песне не упоминавшиеся. Но при чем тут смех? Как? Ведь это единственная награда для Арлекино! Он бессребреник. Его работа – это обращение к самым глубоким и чистым пластам человеческой души. И Алла Борисовна стала ассоциироваться с этой чистотой, ведь публика легко переносит характеристики героя на актера. Но, кроме всех прочих разных психологических крючков, она поймала весь мир и на уникальном моменте: несколько раз повторяя припев этой песни, удивительный, неестественный, почти натужный смех, непостижимым образом трансформирующийся в безудержное веселье, Пугачева тем самым буквально запрограммировала себя на бессмертие! Ее смех в песне из бытового стал ритуальным! Зритель не мог этого не заметить и, подчиняясь родовой – или генетической, как хотите, – памяти, хотел слушать этот уже практически недоступный для него смех бесконечно.

Так что же это такое – ритуальный смех?

Ну Петросян… Его «теледебильный» юмор не пинал лишь ленивый

Отчасти его описал Бахтин в работе «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса». Но Бахтин исследовал уже поздние, выродившиеся – или, наоборот, доведенные до неосознаваемого совершенства – формы ритуального смеха, сведя его к карнавалу. Карнавальное поведение, по Бахтину, есть реакция популяции людей на гнет государства и церкви. Скрываясь под масками, люди имели возможность раскрыться, выпустить наружу страх перед властями светскими и духовными. Но не все так просто.

Раскрыться – да, несомненно. Но для чего? С какой целью это делалось и, заметьте, поощрялось теми же самыми угнетателями, которых осмеивала и высмеивала толпа? Не всякий представитель власти сегодня добровольно пойдет на осмеяние. А тогда – шли добровольно. Для чего они смиряли гордость и наравне с чернью бесновались на площадях? Тоже избавиться от стресса? Не складывается что-то.

Если заглянуть еще дальше в века, то мы найдем там уже языческие верования со сложнейшими символическими ритуалами. Сейчас принято их называть праздниками, ибо когда их проводили, никто не работал. Но не праздники то были в нынешнем понимании. Ведь их продолжительность, по некоторым источникам, достигала совокупно до 140 дней в году! Что это за праздники такие аж на полгода разом?! Что, людям заняться было нечем, что ли? Жрать им не хотелось?

Нет, кушать-то как раз хотелось всегда. И не только людям.

Вышедшая в 2006 году монография С.К. Лащенко «Заклятие смехом» вплотную подходит к настоящим причинам сакрального смеха. Автор исследует обряды похорон и свадеб. Выясняется, что там и там имеются такие составные части ритуалов, которые могут повергнуть в шок современного человека. Впрочем, вся информация о них у нас имеется. Просто мы рассматриваем ее не в комплексе, а как разобщенные куски, не имеющие большого смысла. Например, широко известная частушка: «Лежит милая в гробу, я пристроился…» Или, чтобы было еще понятней, о чем речь, пословица: «Секс с мертвечиной – признак дурачины».

Ага. На похоронах с покойниками что только не вытворяли! Их роняли, привязывали к конечностям веревки и дергали за них, крали тело из гроба, клали туда «подменщика», который затем вскакивал и с воем и воплями гонялся за родственниками усопшего… Знакомо? Несомненно.

Но все это сопровождалось истерическим утробным смехом!

Свадьба. Там творились не меньшие безобразия. Но нас интересуют конкретно такие: подмена жениха или невесты мужиком или дедом, повторная шутовская свадьба родителей новобрачных и ритуал «доказательства девственности» – предъявление простыни с кровью. Стоит ли упоминать, что и здесь гости смеялись как умалишенные.

В книге нет разбора еще одного древнейшего ритуала – ритуала инициации, или перехода юношей и девушек во взрослое состояние. Хотя если таковым считать Купалу, погружение в огненную купель, то и с инициацией тоже все в порядке.

Так что же там творилось?

На основании детальнейшего анализа множества источников Лащенко резюмирует, что ритуальный смех был магическим действием, суть которого заключалась в обнаружении чего-то сакрального, ужасающего и смертельно опасного. Автор осторожно упоминает живых мертвецов и… И тут – затор.

Что же выявляли древние люди на протяжении более чем полугода ритуалов?

Нелюдей!

Сейчас мы знаем их под именами «вампир» и «оборотень».

Это не шутка.

Вспомним хотя бы из фильмов, как ведет себя выявленный вампир или оборотень? Бросается на тех, что рядом, и пытается причинить максимум увечий. А как его лишить силы? Крест, чеснок, серебро, осиновый кол? Не работает! И в тех же фильмах это показано.

А что работает? Смех!

Ни вампиры, ни оборотни не смеются и тем самым себя выдают с потрохами. Им, как знали язычники, противопоказано даже слушать звуки смеха! И все издевательские ритуалы были направлены только на то, чтобы выявить эти нечеловеческие породы среди людского сообщества.

Ведь нелюдь запросто могла прикинуться человеком, перенять его внешность и попытаться остаться жить в поселении, постепенно или разом убив всех настоящих живых.

Откуда они брались? Питерский парадоксалист Секацкий уверяет, что эти твари – неотъемлемая часть людской популяции. Впрочем, если их не уничтожали несколько тысяч лет, то уже и не людской…

Другой вариант – это паразиты, прибывшие на Землю в ведические времена, когда атланты и иже с ними вольно путешествовали по космосу. В этом случае остается надежда, что их таки истребили окончательно и реальной угрозы пока нет…

Но это только «пока». Кто знает, что привезут с собой или вместо себя участники лунных программ?

Но знайте: если ваш сосед вдруг окажется вампиром – смейтесь, как Пугачева в «Арлекино». Все равно изнеженному технологиями человеку больше ничего не поможет. А так есть шанс убить вампира ритуальным смехом.

И так, на десерт-закуску, просто мысли вслух. Почему это языческие боги очень часто смеялись, а все современные религии считают смех греховным? Почему на улицах такое количество унылых физиономий? Почему смех некоторых людей напоминает звериный вой голодного вампира? Почему это за окном загорелись два красных глаза? Что они от меня хотят? Сейчас проверю…

Оружие-то имеется! Ха-ха-ха-ха!