«Постепенное замедление темпов роста падения производства» – что-нибудь в этом духе.
Тем более что падение литературного производства и впрямь имеет место, причем по нарастающей. А вот о темпах роста падения можно еще поспорить.
Слушал я в студенческие годы замечательный спецкурс по Достоевскому. Профессор Бялый был хорош и в аналитике, и в риторике, и в умеренной фронде – и в зале на его лекциях яблоку некуда было упасть.
Вот только, недоумевали слушатели, он явно не успеет дочитать курс к сессии. Однако профессор вышел из затруднительного положения парадоксальным образом:
Между «прозой» и «непрозой» – «толстяки», non fiction и оригинальное литературное творчество «медийных лиц», то есть людей из «ящика», и прочая лабуда
– Роман «Братья Карамазовы» мы с вами рассматривать не будем. Потому что он представляет собой подведение творческих итогов или даже, скорее, повторение пройденного – и тот, кто внимательно прослушал спецкурс, легко разберется в философских и художественных аспектах «Братьев...» самостоятельно.
Соблазн воспользоваться примером Бялого я, пожалуй, преодолею, но все же рискну напомнить, что анализирую текущую словесность на виртуальных страницах «Взгляда» не в первый раз. И даже не первый год...
Когда общее падение ускоряется, выигрышнее других выглядят те, кому удается удержаться на ногах.
Равная самой себе – большой комплимент по нынешним временам – Людмила Улицкая со своим «Переводчиком»; продвигающийся вперед и чуть вверх – пусть и в добровольно принятой позе «на карачках» – Владимир Маканин с патологически похотливым старцем из романа «Испуг».
Ископаемый и никому ни в прежнем, ни в новом качестве не нужный Чингиз Айтматов. По-прежнему феерически фонтанирующий Александр Проханов. Пара-тройка благоразумно пропустивших отчетный год аксакалов.
Новый Пелевин плох намеренно; новый Сорокин плох умеренно, новый Акунин плох немерено и безразмерно – и вот-вот сравняется (или поравняется) с вечным имморалистом Аксеновым и морально увечным Найманом. Тогда как с Дарьей Донцовой он поравнялся уже давно.
Все они занимаются повторением пройденного, руководствуясь проверенным рецептом: «Тех же щей, да пожиже влей». Правда, это вам не «Макдональдс» – и самопальная франшиза всё отчетливее попахивает просто шизой.
«Постепенное замедление темпов роста падения» можно усмотреть разве что в том, что критика начала на былых кумиров огрызаться.
Не на чужих (такое было и раньше), а на своих – по принципу «я тебя породил, я тебя и прибью».
Прибивают своих по-разному: Немзер исподтишка, а Данилкин уже наотмашь, да и крошка Гаррос – туда же. Но «живые классики» у нас – ваньки-встаньки.
Премиальные сюжеты мы здесь рассматривать не будем. Во-первых, это сделано (и не раз) на протяжении года; во-вторых, они всё же относятся в основном не к отчетному 2006-му, а к 2005-му.
Займемся лучше, условно говоря, выдвижением на премии-2007 – причем и на «Нобелевскую», и на «Игнобелевскую»; и на «Оскара», и на «Малину».
На «Открытие года» и, вместе с тем, на «Лучшую книгу года» в номинации «Оригинальная художественная проза» претендуют:
1) Андрей Темников (посмертно) со сборником «Зверинец Верхнего Мира»; русский Борхес родился, мыслил, умер практически в полной безвестности;
2) Лена Элтанг с романом «Побег куманики». В диапазоне от «шедевр» (мое мнение) до «шедеврально», но никак не ниже;
3) Захар Прилепин с романом «Санькя». Без стилистических вывертов, но с начисто вроде бы позабытым онтологическим отчаянием в одежде гражданского пафоса.
«Худшей книгой года» в этой номинации (из числа более или менее широко обсуждаемых) я бы назвал монументальный «Учебник рисования» Максима Кантора. Стихотворная рецензия на который вполне могла бы состоять из четырех строк, а то и вовсе из двух: «Хорошо тому живется, кто с молочницей живет...» А всё остальное – пустое сотрясение воздуха.
 Новый Акунин плох немерено и безразмерно – и вот-вот сравняется (или поравняется) с вечным имморалистом Аксеновым и морально увечным Найманом |
Премию «Гламур года», она же «Антигламур года», бесспорно, заслужил Сергей Минаев за роман «Духless». Взял он «белый воротничок» за ворот, подвел к зеркалу в клубном туалете, расправил стодолларовую купюру – ну, и дальше по тексту... Перепуганный и польщенный клерк тут же отсчитал издателю двести рублей.
«Повесть года», она же «Антиповесть года» – «Золотой палач» Анатолия Приставкина: «Ночевала сучка молодая на квартире старца-графомана; утром в путь она пустилась рано...»
Вставляет! И не хочешь воевать за независимость Ичкерии, а только куда ты, блин, денешься? Андрей Мальгин, кстати, переделал свой роман «Советник президента» (сатиру на некоего Игнатия Присядкина) в пьесу с бааальшим усугублением...
«Рассказ года» – выбирайте любой из тех, что распечатывает по «толстым» журналам и никак не может издать отдельной книгой (потому что неформат) Наталья Смирнова из Екатеринбурга. Иной из них тянет и на повесть... Правда, «Ильин очень старался» Авдотьи Смирновой, больше известной как Дуня, мне понравился, пожалуй, ничуть не меньше. «Антирассказы» печатают сплошным массивом все те же «толстяки» в экспериментальных номерах. Да и в неэкспериментальных тоже...
«Переводная художественная проза». Год прошел под знаком действующего нобелевского лауреата Орхана Памука (номинация), но перевели его неровно, а «Снег» – просто плохо (антиноминация).
Сборник рассказов молодого американца Дж.Э. Миллера «Права животных и порнография», вышедший еще в 2005-м, но так и оставшийся незамеченным (номинация) в блистательном переводе Владимира Бошняка (номинация).
Скандал вокруг «Гаруна и моря историй» Салмана Рушди – антиноминация. Деятельность журнала «Иностранная литература» – перманентная антиноминация; анахронизм с недоразумением пополам. Курков, пишущий по-русски, но в основном про пингвинов и живущий не то в Германии, не то на Украине, – номинация. Алан Черчесов, пишущий, как ему кажется, по-русски, – антиноминация.
Между «прозой» и «непрозой» – «толстяки», non fiction и оригинальное литературное творчество «медийных лиц», то есть людей из «ящика», и прочая лабуда.
«Журналом года» стал несуществующий идеальный журнал, – «толстяк», каким ему следовало бы быть в наши дни. Условно назовем его «Эйдос». «Антижурналом» – убогая в своей манерности и манерная в своем убожестве питерская «Звезда»; вручим ей кубок, потому что антипремии она заслуживает, по моим подсчетам, в одиннадцатый раз подряд.
Отдельная история (и поощрительная премия) – альманах «Литературные кубики» (СПб). Вышло два номера, готов третий. Выпускают его, взяв за образец парижские журналы русской эмиграции первой волны, молодые питерские предприниматели – печатаются сами и постепенно подключают профессионалов. Хорош пока не сам альманах, а динамика развития: второй номер намного лучше первого.
В разряде non fiction любопытного немало, но здесь у каждого свои предпочтения, а главное, интересы: кому поп, кому попадья, а кому и поповна.
 Премию «Гламур года», она же «Антигламур года», бесспорно, заслужил Сергей Минаев за роман «Духless» |
Как сравнить практическую политологию от Александра Привалова с прикладной философией от Александра Секацкого или с ироническими резиньяциями Виктора Шендеровича*, чтобы ограничиться одним примером; как, а главное, зачем?
В Петербурге, на родине рок-движения, одна за другой выходят мемуарные книги: коллективный сборник «Беспокойники города Питера», авторская книга Ильи Стогова «Грешники» и т.д. В Москве оживилась ЖЗЛ – та, что про замечательных людей, а не та, что про запрещенных. Что-то свое, девичье-заумное, выпускает «НЛО». Вышел сборник эссе про киношные «Дозоры» (и – отдельно – затеяна целая «Библиотека кинодраматурга»).
Я бы присудил здесь две «Малины»: книге «Энциклопедия банальностей. Советская повседневность: контуры, символы, знаки» Натальи Лебиной – в оригинальном разряде, а сборнику «Путин и евразийская империя» Жана Парвулеско – в переводном.
Питерский профессор (очевидно, отбивая зарубежный грант) гонит порожняк сиротски-диссидентского свойства, а французский пророк румынского производства невозмутимо публикует политические предсказания прошлых лет – все до единого уже посрамленные.
Медийщики, кроме Сергея Доренко (номинация), литературными талантами не блещут, но ни им, ни публике этого и не нужно. Главное, чтобы на обложке красовалась узнаваемая физиономия.
Поэтому, кстати, так рвутся в «ящик» и профессиональные писатели. И здесь «телеписателем года» стал Михаил Веллер (антиноминация) – ярко талантливый рассказчик, поверхностно образованный и, по-видимому, психически неадекватный говорун, изрядно потеснивший на голубом экране меланхолического балабола Ерофеева и даже экстатического визионера Проханова и примеривающийся аж к только притворяющемуся психопатом Жириновскому.
Какой-то большой номинации безусловно заслуживает и Дмитрий Быков* – по совокупности. «Писателем года» я бы его не назвал, но «человеком года в литературе и вокруг» – пожалуй. Данную номинацию нынче вовсю выявляют и уточняют на сетевых форумах, но не хотелось бы мне быть их модератором.
«Поэтом» по версии Чубайса и К стала Олеся Николаева, а поэтом года я бы назвал Марию Степанову (номинация), не забыв упомянуть и о Елене Шварц, в том числе и в интригующем качестве переводчицы романа Айрис Мердок.
Тем, кто ждет от поэзии ренессанса, необходимо пролонгировать упования. И переструктурировать. А может, чем черт не шутит, и отформатировать.
Потерями года, наряду с Андрем Темниковым, стали израильтянин Александр Гольдштейн и московский филолог Максим Шапир. Темникова при жизни не знали, Гольдштейна любили, а к Шапиру относились, мягко говоря, неоднозначно; однако ранняя смерть все эти различия, конечно, стирает.
Зато Эдуард Лимонов стал отцом, так что жизнь (не скажу того же про революцию) продолжается.
Больших надежд – литературных – в этом году не было. Все продолжали заниматься тем, что у них более или менее получается. Или даже получается совсем «менее», но если всё остальное получается у тебя еще хуже...
А еще это был «год академика Лихачева»...
И телесериалов: «Доктор Живаго», «Золотой теленок» и «В круге первом»...
И вот-вот покажут «Братьев Карамазовых». Которых профессор Бялый, увы, так и не проанализировал. Потому что всё ясно и так.
Геворг Мирзаян
Китай и Запад перетягивают украинский канат
