Оксана Синявская Оксана Синявская Опыт 1990-х мешает разглядеть реальные процессы в экономике

Катастрофичность мышления, раздувающая любой риск до угрозы жизнеспособности, сама становится барьером – в том чтобы замечать возникающие риски, изучать их природу, причины возникновения, и угрозой – потому что мешает искать решения в неповторимых условиях сегодняшнего дня.

6 комментариев
Джомарт Алиев Джомарт Алиев Мы разучились жить по средствам

Кредиты – это внутренние ограничения, которые люди сами накладывают на себя. Добровольно и осознанно или же вынужденно, не вполне понимая последствия. Первое свойственно взрослым, второе больше характерно для молодежи.

0 комментариев
Сергей Миркин Сергей Миркин Режим Зеленского только на терроре и держится

Все, что сейчас происходит на Украине, является следствием 2014 года и заложенных тогда жестоких и аморальных, проще говоря – террористических традиций.

4 комментария
21 декабря 2005, 21:05 • Авторские колонки

Дмитрий Бавильский: Рассказы от члена жюри

Дмитрий Бавильский: Рассказы от члена жюри

Премия за лучший рассказ года имени Юрия Казакова - одна из самых заметных и важных. Присуждается журналом «Новый мир», спонсируется Благотворительным резервным фондом (президент фонда депутат Александр Лебедев является постоянным членом жюри).

Рассказ – жанр странной судьбы. Рассказ ведь очень похож на стихотворение принципами своего построения: его задача на минимальном пространстве выдать как можно больше смыслов. Так что тут возрастает значение каждого слова, каждой синтаксической фигуры.

Схема присуждения «Казаковки» привычная: сначала лонг-лист (в этом году издатели и критики выдвинули около четырех десятков рассказов), затем шорт-лист из шести финалистов (в этом году их пять, так как Ильдар Абузяров вышел в финал сразу с двумя своими текстами). Приятной случайностью оказалось то, что четверо из пяти финалистов (Сергей Солоух, выходящий в финал уже третий год подряд, упомянутый уже Абузяров, казанский авангардист Денис Осокин и метареалист Александр Иличевский) являются постоянными авторами сетевого журнала «Топос» (www.topos.ru), который я редактирую вот уже несколько лет подряд. Так что с творчеством финалистов знаком не понаслышке.

Состав претендентов достаточно предсказуем. Премия имени Казакова – толстожурнальная: проводится самым толстым журналом («Новый мир») и подавляющее большинство заявок на выдвижение собирает среди коллег. Это и понятно – а где еще обитать столь странному и не коммерческому жанру?

Однако пробраться с рассказом в блатной журнал дано не каждому. Здесь привечают имена-бренды

Хотя в последнее время получил распространение и, можно сказать, вторую жизнь именно что коммерческий рассказ (внятная сюжетная новелла) – огромное количество глянцевых журналов с претензией мирволят появлению десятков мастерски написанных текстов. Возьмем ли мы домохозяечный «Ридер Дайджест», где из номера в номер окопался Глеб Шульпяков, или самый интеллигентный глянцевый «Эсквайр», где помимо американских классиков печатаются Лев Рубинштейн и Сергей Болмат. Много для популяризации жанра сделал почивший в бозе «Новый очевидец», весь прошлый год из номера в номер продвигавший качественную короткую прозу.

Однако пробраться с рассказом в блатной журнал дано не каждому. Здесь привечают имена-бренды, коммерчески успешных звезд отечественной прозы. Лидирует в этом жанре Людмила Улицкая , чья книга «Люди нашего царя», вышедшая в середине лета и состоящая сплошь из новых рассказов, сильных, точных, емких, оставляет ощущение прорыва в этом непростом и тонком (не для каждого) жанре.

В премии имени Казакова участвуют другие авторы и совершенно другие тексты. Даже если сюжеты заземлены и двумя ногами стоят на земле, главное в них – явная демонстрация душевных усилий их авторов, та самая пресловутая и неизбывная «духовка», что движет литературное солнце и не менее литературные малые светила.

Вот почему участвовать в жюри – это в первую очередь значит получить груду журналов и распечаток, увидеть, что «Знамя» и «Октябрь» в очередной раз сменили дизайн обложек и верстку (в новом оформлении «Знамени» имена авторов текстов в заголовочном комплексе пишутся едва ли не самым мелким шрифтом, почти прописью, да еще и курсивом – что, автор совсем уже неважен?).

Писатель Евгений Шкловский (www.vavilon.ru)
Писатель Евгений Шкловский (www.vavilon.ru)

Толстожурнальный рассказ находится в постоянном поиске выразительных средств, хотя лидера и здесь можно определить без труда – изысканные тексты Евгения Шкловского, сюжетно выстроенные как расходящиеся круги точно направленных ассоциаций, хрупкие и одновременно четко исполненные. Очень жаль, что в этом году рассказы Шкловского были проигнорированы номинаторами.

Но и без рассказов Улицкой и Шкловского нынешняя пятерка финалистов выглядит достаточно интересной. Она составлена так, чтобы, с одной стороны, отметить традиционное, реалистическое письмо («Последний возраст» Юрия Горюхина) и стилистические эксперименты, расширяющие границы жанра (ведь ритмические волхования Дениса Осокина в «Новых ботинках» можно назвать «рассказом» достаточно условно). Маститый Сергей Солоух сочиняет свои рассказы ( «Окисление»), учитывая опыт модернистской прозы эпохи джаза, а дважды финалист Ильдар Абузяров выказывает себя талантливым учеником латиноамериканского «магического реализма». Рассказ Александра Иличевского «Воробей» про ужасы эпохи коллективизации уже получил премию «Нового мира» по итогам года. Тем не менее жюри посчитало возможным отметить его и другой премией тоже (что обычно в премиальном движении не приветствуется – достаточно вспомнить розыгрыш последнего «Букера», когда главной причиной невключения романа Михаила Шишкина в короткий список называлось получение им премии «Национальный бестселлер»).

Так что шорт-лист «Казаковки» в этом году обычный (что выросло, то выросло) и необычный тоже. Ведь два рассказа одного автора в шорт-листе – случай для этой премии небывалый. Возможно, эта особенность и вызвала аналитические отклики один смешнее другого . Пока зоилы привычно льют воду, жюри думает о победителе, который будет объявлен сразу же после новогодних и рождественских каникул.

*

В качестве бонуса – впечатления члена жюри от некоторых рассказов, участвующих в конкурсе (расставлены в порядке прочтения).

Андрей из рассказа нынешнего лауреата «Букера» Дениса Гуцко везет гроб с телом своего хозяина. Всемогущий и всесильный покойник завещал похоронить себя в родной деревне («Орлы над трупами»).

Сергей Солоух проводит параллели между явлениями жизни и химическими законами (цикл «Естественные науки»).

Афанасий Мамедов рассказывает историю вынужденного обрезания своего товарища, совпавшую с его личными обстоятельствами («Обрезание Британника»).

Лауреат «Букера» Денис Гуцко
Лауреат «Букера» Денис Гуцко

Юрий Петкевич делится зарисовками из жизни «бедных людей», обделенных подростков, мающихся после смерти матери («Пяточка»).

Маргарита Хемлин рассказывает грустные анекдоты про еврейское счастье, которое, как известно, немыслимо без оглушительных потерь («Прощание еврейки»).

Казанский вундеркинд Денис Осокин предлагает эксперименты по ритмической и внесюжетной прозе, которые имеют опосредованное отношение к жанру рассказа, впрочем, как и ко всем прочим существующим жанрам («Новые ботинки»).

Ольга Елагина пунктиром рассказывает историю запутанной дружбы трех подруг, повязанных любовью к одному актеру («Цикорий»).

С. Иванов пытается поженить латиноамериканский магический реализм и постмодернистский абсурд («Экзистенциальные странствия»).

Р. Перельштейн в петрушевском стиле описывает странные отношения между родственниками и друзьями («Друг семьи»).

У Ирины Налиухиной история начинается с того, что на добропорядочное семейство самым загадочным образом начинают сыпаться мыши с потолка («Случай с инженером»).

Поэтическая стилизация Ильдара Абузярова пропитана любовью к японской культуре, осенней природе и медленному безумию («Почта»). В другом рассказе Абузяров иллюстрирует тезис о том, что жизнь – это сон, историей азартного студента, научившегося обманывать игровые аппараты («Мавр»).

Жизнь крестьянки, описанная Владимиром Феневым, многочисленными диалектизмами отсылает к словарю Даля, а пафосом – к ранним рассказам А. Солженицына («Федосьины сутки»).

Персонаж рассказа Михаила Бутова излагает свои взгляды по решению чеченской проблемы. Однако файл, в котором он работает, пропадает в недрах компьютера («Цена»).

Олег Зоберн на четырех страницах раскручивает спираль конспирологической фантасмагории («Предел ласточки»).

Стариковские горести (болезни и смерти, вера и одиночество) проходят сквозным мотивом сквозь рассказы А. Смирнова («Жизнь прекрасна»), Юрия Некрасова («Волки») и Татьяны Гоголевич («Монастырь»).

Малолетний вор Витек из рассказа Андрея Геласимова возвращается из колонии вместе со своим честным дядькой Егором. Чья правда перетянет – воровская или лоховская «правда жизни» («Обещание»)?

Писатель Михаил Бутов (www.vavilon.ru)
Писатель Михаил Бутов (www.vavilon.ru)

Два друга из рассказа Дмитрия Новикова снимают в ресторане женщину, одну на двоих («Вожделение»). Рассказ «Кло» того же автора повествует о девочке, которую никто никогда не любил, а «Предвкушение» рассказывает о маленьком мальчике, увлеченном маленькой девочкой и вкушающем кислый виноград.

Изысканный Антон Уткин рассуждает о курящих женщинах («Дым»), а печальный Алексей Варламов описывает судьбу учительницы математики, ставшей директором школы («Дискриминант»).

Нина Звягина превращает рассказ о солдате, вернувшемся с войны в притчу («Что-то есть»), а заметку о маршале Ворошилове – в некролог незаметной библиотекарше («Ворошилов»).

Анна Яблонская в изящном эссе рассуждает о Набокове, чуме и каннибализме («Пыль»).

Юрий Горюхин показывает, как живет ментовский начальник, – закупает продукты, выезжает на вызовы и пишет никому не нужный рассказ («Мостик капитана»). Другой его рассказ, выполненный в той же «рваной» манере – про старость, которая никак не хочет осознать себя дряхлостью («Переходный возраст»).

Валерий Панюшкин, «золотое перо» «Коммерсанта», участвует в конкурсе с безымянной историей про больного шизофренией, который перед смертью приходит в сознание.

Кинокритик Виктория Никифорова придумала фантасмагорию, в которую попал журналист из глянцевого журнала, отправившийся описывать подвиг советского офицера, а попавший в самый что ни на есть 1941 год («Подвиг»).

Метаметафорист Александр Иличевский создал достаточно прозрачную притчу про голод 1933 года, про Ивана и воробья, которому в первом же абзаце скручивают шею («Воробей»).

А реалист Илья Кочергин меланхолично описывает поездку на Север, которая помогла справиться ему с кризисом средних лет («Сон-остров»).

В. Пшеничников рассказывает о трогательных отношениях отставного журналиста со своим автомобилем («Жужик»).

..............