Павел Руднев: Империя разрушилась в Гданьске

Польский спектакль напоминает о том, что Берлинская стена, а вместе с нею и коммунистическая иллюзия начала рушиться в дни забастовок «Солидарности» и показывает, как точные исторические выводы можно соединить с искусством живого театра.

Молодой электрик, герой-одиночка, шпион собственной партии вольности, перепрыгивает каменную стену гданьской верфи, чтобы в незнакомой обстановке начать движение за лучшую жизнь. Он явно умеет с людьми объясниться. В спектакле Театра Выбжеже Лех Валенса – неуверенный, смущающийся, обаятельный парень, единственным отличием которого от серой толпы возмущенных рабочих служит коричневый пиджак и брюки.

Он так же беден и прост – эпоха «развитого» социализма выражена в одежде героев: толстые, «пуленепробиваемые» очки в пол-лица и выцветший, растянутый, скатавшийся свитер, одетый между рубашкой и пиджаком.

Все вместе – рабочий класс, это точно.

В герое, поднявшем народ, грезится лидер корпоративной цеховой культуры, Тиль Уленшпигель эпохи польского социализма. Валенса был нужен, как в поэме Есенина о Пугачеве, «чтобы бросить камень». Ситуация накалена – в удивительном музее при уже закрытой в эпоху капитализма верфи нам показывают до боли знакомые объекты: пустые полки магазинов, унылый закат плановой экономики.

Миф о Лехе Валенсе сопровождает настоящий современный панк-роковый ансамбль на сцене

Нищета, увольнения, слежки, рабские условия тяжелого труда, инфляция, несвобода, закрытость общества – «Солидарность», поддержанная десятью миллионами поляков, третью населения, предпочла бороться против того, к чему привела пол-Европы и Советскую Россию коммунистическая идеология.

На белом пенопласте малярной кистью рабочий выводит аршинными кроваво-красными буквами польское слово «СТАЧКА». Оно сияет весь спектакль, взывая к серьезности политического вызова. В сценическом Лехе Валенсе нет видимости продуманных действий, он импульсивен и несмел, в нем нет вождизма, только чистая стихия, построенная на одном лишь чувстве солидарности. Собственно, откуда в нем берется харизматика – неизвестно.

Иногда Валенса просто опускает руки или ходит из угла в угол, иногда забывает заправить в джинсы выпроставшийся хвост рубашки. В истории зарождающейся «Солидарности» впечатляет призрак опасности, который подстегивает Валенсу, как железный мундштук зубы лошади: так просто сделать один неверный шаг, чтобы люди почувствовали себя манипулируемыми, так элементарно в секунду растерять соратников и сплоченность рядов. Их, кроме доверия, ничто не объединяет.

Миф о Лехе Валенсе сопровождает настоящий современный панк-роковый ансамбль на сцене, играющий жесткую индустриальную музыку, рваные ритмы рабочих городов, которому герои периодически подпевают. Песня строить и жить помогает.

Театр Выбжеже (дословно «Театр побережья») славится театральной документалистикой. Пьеса того же драматурга Павла Демирского «Жены польских солдат в Ираке» представляла польский театр на фестивале «Новая драма – 2004» в Петербурге. Тот же дуэт (Павел Демирский и режиссер Михал Задара) сделал однажды спектакль From Poland with love – о молодых поляках, уезжающих на Запад на заработки, причем сам Задара, в детстве переехавший с семьей в США, нашел в себе силы вернуться в Польшу навсегда и приобрести здесь театральное образование и славу.

Cпектакль в Гданьске «Валенса. История веселая, но потому и грустная»

Спектакль о Валенсе – не только желание взглянуть на историю 25-летней давности глазами 20-летних актеров, но и попытка по справедливости разобраться с легендой.

Для современного поляка Валенса – национальный герой 80-х, испортивший свою икону эпохой президентства и публичностью 90-х. Драматург Демирский (26 лет) и режиссер Задара (29 лет) пытаются отделить историю сопротивления от последующей истории разжижения идеалов «Солидарности». Эпоха сомнений, наступившая после краха коммунизма, не имеет права зачеркнуть ценности пассионарного взрыва, не только перевернувшего Польшу, но и указавшего ей пути к восстановлению самоидентификации.

Актер Аркадиуш Брыкальски в роли Валенсы не носит его культовые усы плачущего сома, но делает нечто более принципиальное – путается в ударениях польских слов. Здесь заметен современный, ретроспективный взгляд на историю, здесь документальность сближается с иронией. Энергоемкий бунтарь, рабочий лидер был убедителен на баррикадах и заставлял краснеть всю Польшу, когда сел в кресло президента.

Необразованный, негалантный, не знающий церемониала и не умеющий говорить на политическом языке с народом, он некогда смог убедить рабочий класс подняться с колен, но проиграл, став фигурой более значительной, более функциональной. Революционеры руководить страной не умеют – не раз доказанный исторический парадокс. Как это ни цинично признавать, но такие люди должны умирать молодыми в боях за свободу… чтобы не слышать, как будут через несколько лет сомневаться в их завоеваниях.

Сегодня 60-летний Лех Валенса – фигура амбивалентная, и оттого Демирский и Задара называют его историю «веселой и поэтому грустной». Лех Валенса похож на верфь, которую 25 лет назад он поднял на забастовку, – коммунизм растворился в воздухе, и польские корабли перестали быть кому-либо нужны.

Вторая часть гданьского спектакля показывает нам, как разрушается стройная мифология рабочего восстания

Место действий «Солидарности», пустые глазницы цехов, разворованные механизмы проданы иностранной компании, и вскоре здесь будет современный город с видом на Балтийское море – комфортный, богатый новый Гданьск, где вместо унылой серости мануфактуры засияет целый флот белоснежных яхт. «Нам всегда был нужен Большой брат, но, кажется, нынешний Большой брат нам милее прошлого», – сказал на встрече один из польских молодых режиссеров.

Вторая часть гданьского спектакля показывает нам, как разрушается стройная мифология рабочего восстания. В музее «Солидарности» хранится огромная доска, на которой начертано 21 требование к власти. Сегодня этот документ признан ЮНЕСКО достоянием профсоюзного движения: свобода высказываний и собраний, независимость от компартии, индексация оклада, нормированный рабочий день, регулярное снабжение, социальный пакет и прочее, и прочее.

В спектакле «Валенса» один из актеров устраивает увлекательнейшее ТВ-шоу «Как уничтожить или продать 21 пункт требований»: разорвать, пожевать, полить, выставить на аукционе, приклеить скотчем к голове и еще много разных глупостей. Начинается эпоха взаимодействия «Солидарности» с властью – и на сцене появляются актеры, загримированные под Герека и Ярузельского.

Лех Валенса подходит к толпе демонстрантов и колет воздушные шарики – аллегорию общественных иллюзий. Между тем панковская музыка сменяется легким джазом, и тусовка превращается в дискотеку, веселое времяпрепровождение, клубную жизнь, с которой театральная молодежь Гданьска ассоциирует современность. Пенопластовые щиты с кровавой надписью «стачка» сбивают ногами, и вместо них сверкают чистотой те же буквы, но цивилизованные, аккуратные, пластиковые. «Солидарность» в обществе капитализма стала брендом, ею стало можно торговать. Со звуком сирены спектакль завершается.

История польского сопротивления поражает и вдохновляет. Такой истории может быть достоин только великий народ. В 1979 году в социалистическую Польшу приезжает поляк Кароль Войтыла – Римский Папа Иоанн Павел II, фигура колоссальной важности для Польши. Под надзором коммунистической власти он говорит самые простые вещи: о том, что видит новый рассвет Польши, безмерно страдавшей весь век.

Для технологии документального театра спектакль «Валенса» Театра Выбжеже в Гданьске слишком значителен

Взрыв «Солидарности» произошел через год – католическая страна не на шутку поверила в слова своего пастора. Сегодня совершенно справедливо красуются перед судоверфью три каменных католических креста, слитые с геометрией корабельных якорей, – вера, труд и страдание вместе. Через год наступила реакция – военное положение Войцеха Ярузельского, сегодня в музее «Солидарности» показывают страшные кадры: танки Войска польского на городских улицах, массовые сопротивления, длительные аресты, военная техника давит людей…

Все было серьезно, около сотни погибших, и теперь, когда поляки ставят кусок стены, через который прыгал Валенса, рядом с куском Берлинской стены, они правы в своем утверждении, что начало распада коммунистической идеи началось в Гданьске. Когда у современных поляков спрашиваешь, почему Ярузельский не был судим, как это было в Румынии, они говорят, что страну до сих пор контролируют люди в штатском. Поэтому демагогию Ярузельского («Если бы мы не ввели свои танки, то у нас появилась бы Советская армия») до сих пор принимают всерьез.

Для технологии документального театра спектакль «Валенса» Театра Выбжеже в Гданьске слишком значителен. Он распространяется не только на документальное освидетельствование маргинальных сторон современной жизни – он выстраивает исторические перспективы, воссоздает хронику настроений общества, он задает вопросы и не оскорбляет прошлого, говоря ясно и четко, кто герой и что ценно. Здесь история становится эстетикой, против которой нельзя идти, как против очевидных фактов.

Польскому театру завидуешь – Горбачев и Ельцин явно не меньше заслужили такого спектакля о себе; очень важно сделать их, пока политики еще живы. И польскому народу – завидуешь. Почему в России движение, подобное «Солидарности», не зародилось ни в 50-е, ни в 60-е, ни в 70-е, ни в 80-е? Почему шестидесятническая интеллигенция раз и навсегда уверилась в неспособности что-либо изменить в государственном строе? Насколько бы вина за коммунистический век, принесший страдания не только России, была бы снята, если б движение против социализма началось из недр российского рабочего класса?

Российское общество не назовешь более забитым, чем польское, ощутившее на своем теле все катаклизмы XX века, не раз разрушенное и растащенное на части. Почему им хватило на это все сил?

Вопрос, который хочется разгадывать.