Игорь Манцов: Кота пощекотали за ушами

Например, в воскресных «Временах» Владимира Познера, собирающих в студии разнокалиберных и зачастую враждебных друг другу деятелей. В дикой природе деятели эти непримиримо собачатся, но здесь, в святая святых виртуального мира, в так называемой студии, стиль их поведения резко меняется.

Самые отъявленные хищники становятся тут зайками, с готовностью заглядывают в рот хозяину дискурса, Ведущему: «Владимир Владимирович! Извините! Обратите внимание! Я о том же! Впервые в жизни согласен с коллегой слева. И коллега справа тоже очарователен, мил…» Короче, хорошо сидим.

Короче, «очень хороший город, прекрасный город, – заметил Чичиков, – и общество самое обходительное».

«А как вы нашли нашего губернатора? Не правда ли, препочтеннейший и прелюбезнейший человек? Как он может принять всякого, как умеет наблюсти деликатность в своих поступках, – присовокупил Манилов с улыбкою и от удовольствия почти совсем зажмурил глаза, как кот, у которого слегка пощекотали за ушами пальцем». – «Очень обходительный и приятный человек, и какой искусник. Как хорошо вышивает разные домашние узоры».

Или даже так, не без экспрессии: «Эх, Чичиков, ну что бы тебе стоило приехать. Право, свинтус ты за это, скотовод эдакой! Поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя!» Трогает. То ли Ноздрев, а то ли Жириновский. Стилизованная грубость скрывает тонкую и ранимую душу оратора.

В наших телепередачах моделируется акт коллективного мазохизма. Приглашенные гости отдают себя во власть хозяину студии, Ведущему

«Засим не пропустили председателя палаты, почтмейстера и таким образом перебрали почти всех чиновников города, которые все оказались самыми достойными людьми». Вот и слава богу. Без достойных людей – куда же? Разве что в тартар.

Современный французский социолог Бурдье остроумно именовал подобные кружки по интересам «обществами взаимного восхищения». И старинный немецкий философ Ницше тоже не стеснялся: «Парменид сказал: «Нельзя мыслить того, чего нет»; мы находимся на другом конце и говорим: «То, что может мыслиться, должно быть непременно фикцией».

Однако все это не означает, что мы должны перестать смотреть телевизор, что должны переключиться на умные книги и пешие прогулки, на кафешки и тренажерные залы. Надо переключаться на другой регистр восприятия, считывая не «мысли», не фикцию, а реальное содержание – социальную антропологию. В наших телепередачах моделируется акт коллективного мазохизма. Приглашенные гости отдают себя во власть хозяину студии, Ведущему. Этот повелитель выступает в роли ревизора, рентгенолога. Просвечивает души, обследует мозги. В обмен на пять-десять минут весьма прибыльной публичности гости, как правило, согласны. Фактически на все. Присягая в верности демиургу, добреют на глазах.

Если бы только политики с журналистами! Одна из самых подобострастных программ – это будто бы молодой и будто бы задорный КВН. Так называемые «веселые с находчивыми» доигрались до того, что строят свои теперешние выступления исключительно на комплиментах в адрес Александра Васильевича Маслякова. Чуть реже – в адрес членов «многоуважаемого жюри». Побеждает в этом соревновании нового типа та команда, которая наиболее хитроумно польстит.

Александр Масляков (фото ИТАР-ТАСС)

Но вот Александр Васильевич передал кусочек социальной власти сыну. Как Ким Ир Сен – Ким Чен Иру, как Сергей Бондарчук – Федору Сергеевичу. И что же, веселые с находчивыми яростно принялись отрабатывать и этот, новый социальный заказ. Однажды сын Ведущего сидел где-то в зрительном зале, скромничал. Так остроумные игроки нашли его и там! Выцепили глазами, разоблачили инкогнито, засмеяли его внезапную застенчивость. Короче, поставили человека в стр-рашно неловкое положение: прямо со сцены послали ему пару-тройку теплых вкрадчивых слов. Буквально воспели, увековечили.

«Скажите, однако ж, – продолжал Чичиков, обратившись с некоторым видом изумления к Маниловым. – Я должен вам сказать, что в этом ребенке будут большие способности». – «О, вы еще не знаете его, – отвечал Манилов, – у него чрезвычайно много остроумия». Это да.

Недурна была и «Фабрика звезд». Однако Ведущая, Яна Чурикова, не обладала харизмой и полнотой власти, поэтому внимательный зритель мог наблюдать, как ей то и дело приходилось навязчиво прогибаться перед теневыми лидерами процесса – перед примадонной Аллой Пугачевой, перед коммерческим директором, перед продюсерами.

Реверансы Яны в сторону старших товарищей представлялись вполне искренними: добровольно взваленная на плечи публичность подавляет волю человека настолько, что ничего кроме патологической «искренности» у этого человека не остается.

Однако у подобного положения дел есть существенный минус. Таким образом тиражируются одномерный человек и сопутствующая сомнительная психология. Канонизируется стиль поведения, подразумевающий тотальную прозрачность. Между тем у человека должны быть тайны, ибо душа – по определению нечто внутреннее, неподотчетное никому на земле. У «искреннего» человека души нет – только рефлексы, только стилизованная всемирная отзывчивость. Одна лишь фальшивая, ни к чему не обязывающая доброта.

В сущности, телевизионный Ведущий реализует заветы Великого Инквизитора из романа Достоевского. «Тайна, Власть, Авторитет» – это его прерогатива. Ведущий регулирует отношения гостей и аудитории с миром посредством специфической ритуальной жестикуляции. Он размечает время своей передачи интонационными сдвигами, на которые собравшиеся призваны реагировать посредством так называемых аплодисментов. Аплодисментов по каждому поводу.
Человек родился – аплодисменты.
Человек умер – аплодисменты.
Человек украл – аплодисменты.
Человек наподличал – тоже аплодисменты.

Аплодисменты призваны заменить живое человеческое дыхание ритуальной механикой.

Александр Гордон (фото ИТАР-ТАСС)

В ночном шоу канала НТВ «Гордон» одноименный Ведущий употребил свои тайну, власть и авторитет на благородное дело – на борьбу с весьма самовлюбленными интеллектуалами. Ученые, мыслители и прочие звезды с важным видом вещали на эзотерические темы. Предлагали поверить в то, что их тайное знание – всеобъемлюще. Что оно насущно необходимо каждому обывателю. Однако на страже наших обывательских интересов в студии стоял, в смысле сидел, Александр Гордон.

Точно опытный психиатр, Гордон подключался к горячечному внутреннему ритму шибко важных гостей. Воспроизводил их способ дыхания, даже их пластику, позы. Качался в такт назойливой учительской болтовне, неспешно курил, и – весьма своевременно задавал обывательские вопросы как бы от нашего, от зрительского лица. Не вовремя вторгаясь в их самовлюбленные монологи, данной ему властью перенастраивал и приглашенных умников, и передачу в целом.

Всем своим видом Ведущий говорил: вот он, спокойный и невозмутимый я, Гордон, то бишь человек с кругозором и убеждениями, но без определенных занятий. А вот вы – так называемые узкие специалисты, вознамерившиеся осчастливить человечество своей самоуверенной наукой, своим позитивизмом. Ну, и кто из нас симпатичнее, разумнее, кто, в конечном счете, свободнее? Ритуальные аплодисменты были запрещены. Герои позавчерашних дней, все эти безответственные специалисты узкого профиля, сдувались на глазах.

То был единственный случай, когда я болел именно за Ведущего, когда идентифицировался с ним. На всех прочих гляжу безо всякого сочувствия. Безжалостно, как на чужих. Всякий раз надеюсь на какой-нибудь нешуточный бунт в студии, на размежевание, то бишь на реальный мыслительный процесс. Всякий раз разочарованно щелкаю выключателем где-нибудь на пятнадцатой-двадцатой минуте. Как правило, с радостью меняю телевизор на книжку, пробежку или кафешку.

Пускай – вежливость. Пускай – нежность. Пускай – доброта по всей территории страны. Только ненавязчиво, только по доброй воле, по-честному. Без рукоприкладства, то бишь без этой самой провоцирующей щекотки за ушами.

И еще, я бы законодательно запретил аплодисменты: «бурные», «продолжительные», любые.
Может, свистеть?
Умеете?