Иран придумал новое оружие

О том, что Иран располагает новым оружием, в понедельник сообщил командующий Корпусом стражей исламской революции (КСИР), бригадный генерал Мохаммад Али Джафари.

Стратегический Ормузский пролив по сути является единственным настоящим оружием Ирана

«Учитывая существующие условия, а также оснащенность наших вооруженных сил, мы с легкостью можем на неограниченное время закрыть Ормузский пролив», – приводит агентство «Фарс» слова командующего КСИР.

Однако отметим, что заявления о наличии у Тегерана некоего чудо-оружия, подобного Зульфикару, легендарному мечу Пророка, способного изменить ход мировой истории и покарать потенциального агрессора, в последние годы звучат с периодичностью прогноза погоды. Однако на поверку большинство из них далеки от реальности.

Так, «новейшие» истребители оказываются лишь немного облагороженными модификациями американских F-5, разработанных в середине 1960-х годов, которым придан облик, схожий с самолетами 4-го поколения. Скорострельные корабельные орудия, в которых нет «ни одной детали западного производства», на самом деле копии итальянских башенных установок Otto Melara (к тому же, набитые китайской электроникой).

МиГ-29 и F-14, которые иранцам якобы удается поддерживать в боеспособном состоянии, «покончив с зависимостью от поставок запасных частей из-за рубежа», и вовсе оказываются пластмассовыми масштабными моделями, обработанными в «фотошопе».

Очевидно, что страна, находящаяся в режиме «полуизоляции», не имеющая собственной конструкторской школы и необходимого технологического потенциала, способна лишь копировать и немного модернизировать применительно к своим задачам наиболее удачные (и не очень сложные) образцы вооружений иностранного производства, что и видно на примере Ирана.

Между тем, кое-каких успехов местный ВПК все-таки добился благодаря военно-техническому сотрудничеству, прежде всего, с КНР и некоторыми другими странами, такими, как Северная Корея и Сирия. Причем, специалисты КНДР работают совместно с иранскими по программам развития баллистических ракет малой и средней дальности, а через Дамаск Тегеран получает некоторые образцы западного и российского оружия, которые не может закупить напрямую из-за международных санкций.

Для Тегерана комплексы ПКР имеют жизненно важное значение, ведь стратегический Ормузский пролив по сути является единственным настоящим оружием Ирана. Этот факт руководство страны неустанно подчеркивает. Действительно, прекращение поставок нефти через этот район было бы равноценно нанесению «неприемлемого ущерба» противнику, под которым понимаются прежде всего США и западные страны.

Кое-какой положительный опыт применения такого оружия уже наработан в ходе ирано-иракского вооруженного конфликта 1980–1988 годов. В ходе «танкерной войны», которая наиболее активно велась в период с апреля 1984 по 1987 год, Ирак и Иран в Персидском заливе атаковали танкеры третьих стран, перевозившие нефть противника. Она завершилась 19 октября 1987 года, когда в отместку за потопление кувейтского танкера американский линкор Missouri пустил на дно две иранские нефтедобывающие платформы.

Это были самые интенсивные атаки на мирное судоходство со времен Второй Мировой войны – 62 танкера были полностью уничтожены. Погибли 324 моряка, были ранены 173 человека. Во время военных действий было атаковано 550 судов. Из них 214 судна под флагами 34 государств, как считается, подверглись атакам Ирака, который потопил шесть судов, остальные потери – на совести Ирана.

На эту тему
• Махмуду нужен атом
• Иран во всеоружии
• Иран грозит США и Израилю
• Иран строит новые центрифуги
• Иран и уран

Исследователи до сих пор расходятся в оценках долгосрочных последствий «Танкерной войны» для мировой экономики, однако за первые два года, до того, как обеспокоенные беспределом воюющих сторон государства организовали прикрытие гражданского судоходства военными кораблями, цены на нефть выросли с 13 до 34 долларов за баррель. Сократилось и производство нефти: к 1985 году производство нефти еще более уменьшилось: если в 1980 году Саудовская Аравия добывала 9,9 млн баррелей в день, то в 1985 году – только 3,4 миллиона.

Следует отметить, что таких результатов воюющие стороны достигли достаточно простыми и недорогими средствами. Так, до прибытия в зону конфликта минно-тральных сил судоходство в Персидском заливе, по существу, было парализовано, хотя ставились в основном якорные контактные мины устаревших образцов.

Широко использовались быстроходные катера, часто надувные, с подвесными моторами, вооруженные пулеметами или противотанковыми гранатометами. Против крупных целей вроде нефтяных платформ иранская сторона активно применяла более крупные катера: ракетные, торпедные, артиллерийские и минометные. Между тем, применение сторонами ракетных батарей берегового базирования отмечено лишь эпизодически.

Тем не менее, в послевоенные годы Иран довольно активно закупал береговые противокорабельные комплексы. Действительно, в условиях узкого пролива (ширина от 30 до 60 км) и против крупных незащищенных надводных целей типа танкеров длиной до 300 метров (по которым сложно промазать) даже устаревшие ПКР могут оказаться очень эффективным оружием. А современных комплексов береговой обороны у Ирана до недавних пор просто не было.

Пожалуй, самый современный из них – китайский ракетный комплекс береговой обороны HY-2/С-802 Silkworm, разработанный в 1980-е годы на базе советского КБО «Стикс». Ранее сообщалось, что вместе с партией таких ракет Китай передал Ирану и техдокументацию на их производство.

На основе китайского клона советской ракеты иранцы разработали собственную версию – ракету «Нур» (Noor) с дальностью действия предположительно 120–160 км. Такие ракеты позволили бы Тегерану держать под контролем большую часть акватории Персидского залива, однако достоверных данных о производстве «Нур» в стране нет.

Еще в 2003 году иранские СМИ сообщали, что на базе Noor ведется разработка ракеты еще большей дальности, известной под названием Raad. Предположительно, КНР не имеет прямого отношения к иранской разработке: он не относится к числу стран, подписавших Договор о режиме контроля по ракетным технологиям (MTCR), Пекин неоднократно заявлял о своем намерении придерживаться его принципов.

Требования договора MTCR, не являющиеся обязательными, ставят для БР или КР ограничения по массе доставляемой полезной нагрузки 500 кг и дальности 300 км. Ракета Raad, возможно, имеет характеристики такого порядка. Вероятно, именно эту систему и имел в виду Джафари, сообщая миру о «чудо-оружии».

Между тем, в 2007 году по сведениям американской разведки в КНДР, прошли испытания аналогичной по характеристикам ПКР, также созданной на базе китайской ракеты, что позволяет заподозрить связь между ней и иранской разработкой.

Подводя итог, следует отметить, что иранское командование явно рассчитывает на массированное применение различных видов ракетного оружия.

Однако регулярно демонстрируемые иранскими военными на различных учениях образцы морского, ракетного и иного оружия, по всей вероятности, являются преимущественно опытными изделиями, декларируемые боевые характеристики которых в пропагандистских целях сильно завышены.

Ведь если реально учитывать возможности иранского ВПК, общее состояние экономического и научно-технического потенциала страны, то представляется крайне маловероятным, что Иран может самостоятельно создать, а затем наладить крупносерийное производство сложных высокотехнологичных современных средств вооруженной борьбы. А применение единичных, даже может быть и эффективных видов оружия не принесет решающего успеха.