На закате СССР и в первые годы новой России русское казачество переживало очень непростые времена. Советская власть вообще не видела в будущем места для казачества. Казачью историю, казачью культуру и казачий быт «музеефицировали». Попросту собирались сделать из самых «удобных» страниц в судьбе казачества несколько «экспонатов». Вот казачьи песни. А вот герой войны 1812 года атаман Платов. А вот произведения Шолохова – читайте, одобрено.
Казачество должно было медленно умереть везде, помимо пары страниц в учебниках, репертуаре нескольких ансамблей и всё тех же музейных витрин. Ну можно еще в мультиках для детей оставить образы казака – лихого рубаки или казака-затейника по части воинских хитростей…
Получилось иначе. СССР скончался, а казачество воспрянуло. В 1990-х началось стремительное возрождение почти исчезнувшего, казалось бы, русского казачества.
Первые страницы этого возрождения написаны людьми, которые стремились восстановить былую славу казачества, очистить его память от недобрых мифов и несправедливых обвинений. Историки, публицисты, краеведы, сотрудники музеев взялись говорить о казачестве, писать о нем, требовать возвращения исторической правды. И общество постепенно, с недоверием, начало поворачиваться к истинной исторической судьбе казачества и вглядываться в нее.
Наконец потомки прежних казаков задумались о главной роли своих предков в обществе. А она заключалась в военной службе. И тогда государство получило множество предложений от казачьих сообществ о том, чтобы казакам вернули их роль особой служилой силы, включая и военные функции.
По итогам долгих дискуссий в 2005 году появился Федеральный закон «О государственной службе российского казачества». Российское государство ввело особый реестр, и те казаки, которые вошли в него, обрели права и обязанности. Так, например, реестровые казаки, принявшие на себя обязательства по несению государственной или военной службы, обязаны приостановить свое членство в политических партиях и иных общественных объединениях, преследующих политические цели. Реестровое казачество – вне политики.
Попадание в реестр вроде бы открывало возможность идти на военную службу, в национальную гвардию, в пограничные войска, в МЧС… Но какой-то прочности в положении казачества, в его идентификации даже после этого закона явно не хватало. В обществе было распространено отношение к казачеству крайне несерьезное. «А, эти ряженые…»
Никакой закон не давал возможности вернуть казачеству прежнюю роль. А в старину казак в первую очередь был профессиональным воином, пугающе опасным для врагов, а потом уже всё остальное. «Ряженый» и «профессиональный воин» – две категории, которые взаимно исключают друг друга. Уж либо одно, либо другое. В Вооруженных силах России даже возникли дивизии, бригады, полки, именуемые казачьими. Правда, изначально процент реестровых казаков в их составе был очень невысок.
С началом специальной военной операции на территории, подвластной киевскому террористическому режиму, всё резко изменилось. Роль казаков-военнослужащих заметно усилилась. Они пошли в военкоматы в первые же недели военных действий. Сложились также очень значительные по численности добровольческие казачьи отряды и целые соединения: бригады «Дон», «Днепр», «Терек», отряды имени атамана Захария Чепеги, «Таврида», «Ермак», «Тигр», «Кубань», «Енисей».
Верховный атаман Союза казаков-воинов России и зарубежья, участник СВО Николай Дьяконов точно выразил суть происходящего: «Государство уже понимает, какой резерв и потенциал представляет казачество. И кроме желания победить, на сегодняшний день в казачьих отрядах есть четкое осознание, что мы воюем в том числе за будущее казачества. На фронтах СВО определяется наше будущее, место казачества в укреплении Российского государства. Через жертвы мы искупаем какой-то свой грех, чтобы наследие российского казачества восторжествовало. Мы вернем то, от чего мы ушли много лет назад… Казаки должны находиться в действующей армии. Должны быть созданы специальные казачьи отряды, прототипами которых являлись легкие казачьи полки, пластунские сотни войск Российской империи...». Очень важная фраза: «Мы воюем в том числе и за будущее казачества». Она многое объясняет.
Как только русское казачество всерьез и по-настоящему пошло воевать на фронтах спецоперации, сразу выяснилось, что военные функции казаков – далеко не игрушечные, и Россия вновь нуждается в них как в отважных, стойких, истинно верующих, искусных в своем деле военных профессионалах. К концу 2023 года стало ясно, что в зоне СВО воюет, по разным подсчетам, от 20 до 30 тыс. казаков. И показывают казаки лучшие боевые свойства и качества наравне с бойцами элитных воинских формирований.
Слово «ряженые» очень быстро испарилось из массмедиа и общественного мнения. И наиболее разумные лидеры современного казачества определились в приоритетах: из казаков должен вырасти новый спецназ России, более многочисленный, мобильный, такой же страшный для врагов, как это было до 1917 года. Вот – великая будущая роль казаков в жизни России.
