Когда мои дети ходили в школу, я никогда не знал, что именно у них в дневниках – оценки там всякие и прочий бред. Меня интересовали только две вещи: что именно они сейчас читают и какую музыку слушают.
Потому что важней всего, кто на них влияет и как они умеют справляться с потоками информации. Собственно, по-моему, это и есть основная задача образования. А не помнить, когда отменили крепостное право с точностью до дня календаря. Поэтому никогда не ходил на родительские собрания, а жена на вопросы учителей: «А почему Игорь Валентинович не приходит в школу?» отвечала: «Так лучше для самой школы».
Но вообще-то тогда настоящих «потоков» информации и не было. Все это обрушилось на головы детей и взрослых в «информационную эпоху». Приходится брать в кавычки, потому что оказалось, что чем больше информации, тем меньше информации. Электрический мир взял нас в окружение и ведет операцию по уничтожению, для начала заключив нас в непробиваемые информационные пузыри.
В ходе робких попыток воспитания внуков они мне прислали свои плейлисты на сегодня. М-да. Это довольно длинный список песен и исполнителей, чьи имена неотличимы от собачьих кличек в совокупности с никнеймами в Twitter. Такое впечатление, что попал в самый центр мультипользовательской видеоигры (хотя двух исполнителей я знал уже давно).
Но меня скандализовало не это. А сам факт того, что я их не знаю, хотя слушаю новую музыку каждый день. Ни одна платформа, ни один сервис не позволили мне даже краем уха и глаза зацепить довольно большой пласт нового «два притопа три прихлопа». А я очень не люблю, когда мной манипулируют.
А тут сервис Spotify – не знаю, запретили его на территории России или он сам ушел – что-то засуетился, решил как-то перестраиваться, но вот во время перестройки проявились некоторые тенденции и важные вещи, которые влияют на нас на всех.
Лестно думать о вкусе как о личном выборе, потому что это побуждает нас верить в собственную индивидуальность. Но это лишь иллюзия. Музыкальные технологии уже давно извлекают из этого выгоду, используя при этом эмоциональную связь между слушателем и песней.
40 лет назад аппарат Sony Walkman породил «эффект Walkman» – термин, обозначающий то, как портативная технология позволила слушателям использовать лично подобранную музыку в качестве саундтрека, формирующего реальность. В этом году Spotify использует новую тактику, чтобы убедить нас в нашей уникальности: на основе их деятельности пользователям присваивается одна из 16 новых «личностей слушателей», от «специалиста» до «повторителя» или «раннего приверженца». Насчет «раннего приверженца» – немножко смешно. На практике это выглядит так: какой-то пацан в 1988 году слышит первый сингл группы Nirvana – «вау, они такие же неудачники, как и я» – и гордится тайным знанием крутой, никому не известной группы, а потом приходит в школу, а полкласса уже сидит в майках Nirvana. Полкласса таких же «бунтарей» и вся ваша «альтернатива» – чистый маркетинг.
Так как особенно для молодых пристрастие к какому-то стилю – это не столько дело вкуса, сколько дело принадлежности к какой-нибудь стае и какому-нибудь племени, то управлять ими еще легче, чем нами, дедушками, которые, конечно же, обладают прекрасным вкусом. Правда, со вкусом тоже не очень хорошо выходит. Потому что тут на сцену выходят антропологи и говорят, что весь этот «вкус» – чистая наука, причем близкая к математике. Пока вы раздумываете над вопросом, а как люди обладали каким-то «музыкальным вкусом», когда не было такого явления, как звукозапись, я расскажу историю.
По мере развития индустрии музыки основными гидами по жанрам и стилям были музыкальные критики, журналисты и просто те, у кого погромче голос в СМИ. Диджей Фридман придумал слово «рок-н-ролл», группа «Степной волк» спела песенку со словами «heavy metal thunder» и оно пошло в народ, и так далее. Но жанров, подвидов, подстилей становилось все больше, и люди буквально ломали голову, как бы еще обозвать то, что они услышали, на базе того, что они уже слышали раньше. И вот тебе уже кроме альтернативы или инди внутри десятки поднаименований, довольно смешных порой, вроде shoegaze (это про группы, которые на сцене, занавесившись прической, так и не поднимают глаз от пола, а иногда они же noise, а иногда dream pop). Это, с одной стороны, маркетинговый инструмент, а с другой – с молодежным стремлением к исключительности: для повышения рейтинга в популяции всегда полезно произнести между делом «я слушаю только шугейз Life on Venus из Москвы штат Коннектикут», и все такие «вау, да ты крут». Никто про таких и не слыхал, и неважно что они на самом деле из Moscow RU. А мы, старичье, смеемся над находками – потому что все признаки «нового жанра»: длинные гитарные звуки с дисторшн и кучей реверба мы-то слушали у The Cure в 1988 году, а The Cure использовали находки Хендрикса 1967 года, и так далее. Но ярлык уже пришпилен, занесен в карточку музыкального магазина, где стоят опять вошедшие в моду винилы. Но не только.
Все эти жанровые признаки – ритмические рисунки, сочетания частотных характеристик, тембры – это все выражено в цифрах, графиках, алгоритмах. Точно так же, как сегодня считается все на свете. И уже не журналисты в New Musical Express, а люди, сидящие у компа и управляющие потоковыми сервисами, придумывают новые жанры, группируют их просто как названия файлов и направляют вам в уши в виде «рекомендаций».
- Трамписты дотроллились до гитлеризма
- Почему модная западная мысль ненавидит Россию
- Россия ведет борьбу за возможность быть разными
Как писала тут Guardian, «инженеры-программисты, исследуя данные в поисках закономерностей, могут обнаружить слушателей, собирающихся вокруг звуков, и дать этим группам соответствующее название. В 2018 году «алхимик данных» Spotify Гленн Макдональд описал это, как удивительно целостную практику. «Возможно, это еще не совсем жанры, – сказал он, – но я могу назвать их и посмотреть, превратятся ли они в нечто». (Например, широко обсуждаемый жанр «Escape Room» – это «внутренняя шутка», придуманная Макдональдом, чтобы охватить такие разные звуки, как пышный альт-поп группы Perfume Genius и сюрреалистический хип-хоп Tierra Whack). Когда слушатели с удивлением узнают о своей принадлежности к неизвестному жанру, антропологи описывают это как возможность для людей «узнать что-то новое о своем вкусе», но это также свидетельствует о смещении центров, которые вами манипулируют.
Но условный Spotify и остальные, на которые мы не будем показывать пальцем, когда выстраивают алгоритмы потоковой платформы для составления рекомендаций, оказывают развращающее влияние на слушателей, поощряя однородность, и поэтому наносят ущерб малоизвестным музыкантам. Плохо в данном случае то, что человек живет в звуковом пузыре, который сам себе создает, не имея возможности вырваться на свободу.
Единственное, чего они не знают, что сейчас из музыки у тебя крутится в голове. И до этого не дотянутся их липкие лапки маркетологов. И вообще, я же не про музыку сейчас писал, потому что сейчас так – всюду. Сплошные пузыри. Сопротивляться попаданию в них – главная задача современного человека.
