В знаменитом романе Умберто Эко «Имя розы» есть такие слова:
«Часто инквизиторы, доказывая усердие, любой ценой вырывают у подследственного признание, как будто хорошим следователем может считаться тот, кто, чтоб удачно закрыть процесс, нашел козла отпущения...».
«Значит, и инквизитор бывает орудием дьявола», – сказал Вильгельм».
#{smallinfographicright=427277}Мысль не нова, но столь значительна, что достойна того, чтобы повторять ее снова и снова, до тех пор, пока она не станет не просто «одной из правд, которая у каждого своя», а действительным мотивом поведения и настоящим критерием оценки тех, кого облекли высоким званием правоохранителей и тем паче судей.
Сейчас в очередной раз началась дискуссия о «либерализации уголовного законодательства» в интересах предпринимателей. Речь снова пошла о выделении особого состава преступления «мошенничество в сфере предпринимательской деятельности», которая ранее была отменена по решению Конституционного суда.
Лично я с позицией Конституционного суда согласен: если преступник обманом выманил деньги или иные ценности у потерпевшего, то есть совершил мошенничество, то какая принципиальная разница, действовал он при этом с получением статуса предпринимателя или без такового – заплатил копеечную госпошлину или нет?
Проблема лежит не в области уголовного закона: мошенничество должно быть наказуемо – вряд ли с этим кто-то всерьез будет спорить. И способ совершения мошенничества не принципиален.
Проблема лежит в области уголовно-процессуального законодательства. Проблема состоит в том, что «мошенничеством» зачастую недобросовестно именуются неисполнение договорных обязательств в силу внешних объективных обстоятельств, а также невыгодные сильной (или «силовой») стороне условия гражданско-правового договора. Перечень неполный.
Решение этой проблемы, сулящее улучшение пресловутого инвестиционного климата в стране, состоит в усилении надзорных функций прокуратуры по отношению к следственным органам (прокуроры должны получать поощрения не только за то, что защитили в суде позицию следователя, но и за то, что выявили в его работе ошибки и не допустили необоснованные материалы дела в суд), а также расширение прав защиты, т.е. адвокатов, на всех этапах следствия: и предварительного, и судебного.
Задача состоит не в том, чтобы позволить невиновных наказывать не так сурово, а в том, чтобы невиновных вовсе оправдали, а не боялись этого как огня, ибо кому-то это статистику портит.
Поэтому защита предпринимателей (и граждан в целом) и улучшение инвестиционного климата связаны с комплексом изменений в уголовном процессе:
1) возбуждение дел по экономическим статьям только при наличии потерпевшего и заявления с его стороны (в случае с государством – со стороны компетентного органа исполнительной власти);
2) предельный срок содержания под стражей, который не может продлеваться ни под каким предлогом, должен быть сокращен – нет доказательств, не с чем идти в суд – значит, нечего держать людей за решеткой по недоказанным обвинениям месяцами;
3) прокуратура должна иметь рычаги отмены незаконных решений следователей;
4) расширение перечня дел, подсудных присяжным, включая все экономические составы, подразумевающие лишение свободы;5) уравнивание юридической силы следственного и адвокатского запросов, выравнивание ответственности за отказ в предоставлении законно запрошенной информации следователю и адвокату – сбор доказательств невиновности должен быть исполнимой задачей;
6) детализация и сокращение оснований для отмены и пересмотра оправдательных вердиктов присяжных.
Ряд этих мер публично были поддержаны в том числе и президентом Владимиром Путиным, но пока не находят отклика в законодательных проектах.
В условиях экономического спада важно поддержать деловую инициативу, а ее непременным атрибутом является не только наличие возможностей для извлечения прибыли (в России окно возможностей в результате кризиса вновь открыто достаточно широко), но и возможность рассчитывать на закон и справедливость в спорных ситуациях и при защите своей собственности.
