Рот открыл – уже кого-то оскорбил

@ из личного архива

18 августа 2015, 10:00 Мнение

Рот открыл – уже кого-то оскорбил

В Копенгагене открылся первый в Дании дом престарелых для гомосексуалистов. Но попробуй-ка предложить идею специализированных кафе для больных ДЦП, как это сделал на прошлой неделе Лимонов, – тебя тут же подвергнут обструкции.

Николай Попов Николай Попов

журналист

В Копенгагене открылся первый в Дании дом престарелых для гомосексуалистов. В столице соседней Швеции Стокгольме подобные дома существуют с 2013 года, то есть это уже тренд.

Почему не существует утвержденного Еврокомиссией справочника силы страданий?

Пишут, что старичков-педерастов и старушек-лесбиянок нужно окружить атмосферой ЛГБТ-гордости и свободы себя проявлять. Что им, всю жизнь страдавшим от невозможности раскрыть свою ориентацию, остро не хватает общения друг с другом на склоне лет.

Звучит непривычно, хотя, несомненно, своя логика у такого новшества прослеживается. Но, когда читаешь подобные новости, хочется увидеть за логикой частного случая, пусть и трендового, логику системы в целом.

Собственно, куда этот прогресс идет-то своими семимильными шагами? Хочется подготовиться, знаете ли. С одной стороны, налицо все большее намеренное расщепление населения по малым группкам «ущемленных» – и попытки полупринудительно наладить им их особую жизнь в рамках гетто среди «таких же».

Ни в чем не ущемлен? Найдем! Не убеждает? Убедим!

У вас вот конопушки. Из-за них вас не дразнят, нет? А в детстве не дразнили? Так и запишем: душевная травма. А вы употребляете марихуану. Разве вас за это не гоняли? Торчком не называли? О! А вам вот разве не хочется обсудить свою кривоногость с такими же кривоногими? Не отрицайте! Вы кривоноги, это факт. И у ваших собратьев куча специфических кривоногих проблем, вот вам путевка в летний лагерь «Милые кривоноженьки» под Хельсинки.

Вообще говоря, все это опасно. А если завтра война? Как кривоногий встанет в один строй с конопатым, рэпер с нудистом, трансгендер с негром, левша с наркоманом, гасконец с лысым, и пойдут защищать свою страну, если все они с пеленок до старости старательно разводятся по соответствующим гетто, где их циклят на «их особых» проблемах?

У вас есть конопушки? (фото: Christian Charisius/Reuters)

У вас есть конопушки? (фото: Christian Charisius/Reuters)

Но, с другой стороны, попробуй-ка предложить идею специализированных кафе для больных ДЦП, как это сделал на прошлой неделе Эдуард Лимонов – тебя тут же подвергнут жесткой обструкции.

Нет никакого желания оценивать его слова ни так, ни эдак, но хочется понять рациональную логику: чем идея спецкафе для людей «Икс» отличается от идеи спецдома для людей «Игрек»? Тем, что кафе в Нижнем Новгороде, а дом – в Копенгагене? Ведь нет же. Или да?

Выходит, что разделение общества на субгруппы и поддержание искусственной фрагментарности имеет слабое место: требуется постоянная модификация общественной морали и сверка мыслей, речей и поступков с политикой партии.

Все же имеется некая разница в серьезности угнетения субгрупп, то есть переживаемые страдания угнетенных гомосексуалистов все-таки не настолько весомы, как у людей с ДЦП. Это правда. Предполагается, что общество должно облегчать их страдания, компенсировать их тяжесть, пусть частично. Наверное.

Однако не понятно, почему замыкание пожилых гомосексуалистов друг на друге в особом доме приветствуется, а замыкание больных ДЦП друг на друге в особом кафе порицается. И главное: где шкала серьезности ущерба тех и других?

Даже в извращенной логике «общественных компенсаторов» физические и моральные страдания жертв пассивного табакокурения, наверное, полегче страданий выживших под бомбежками Дрездена (а Дамаска? а Донецка?). А раз так, почему не существует утвержденного Еврокомиссией справочника силы страданий?

Если общество настолько толерантно, следует определить объем того, что мы кому должны. Хотелось бы оперативно сверяться, кому больше, кому меньше, чтобы не перепутать и не оскорбить ненароком. До сих пор не прописан моральный кодекс строителя западных ценностей. Что и для кого из ущемленных партия считает допустимым, что – нет.

Вот бытовой случай. Была у человека домработница, а потом он узнал, что она по выходным не может убирать, потому что «служит Богу», и уволил ее. Решающим аргументом стало то, что женщина принадлежит к секте, распространяющей агитационные брошюрки. Не хочу, говорит, чтобы их распространяли на мои деньги из той десятины, которую она платит в секту.

Логика в решении нанимателя есть? Наверное. А если б домработница оказалась не верующей сектанткой, а продвинутой лесбиянкой? Те ведь тоже много чего агитационного выпускают. Тут надо тщательно все взвесить, чтобы не попасть впросак. Сперва свериться с решениями пленума ЦК партии, кто у нас сегодня особенно сильно страдает. Сходу ведь и не скажешь.

Начнем со списка допустимых тем в разговоре. Разрешено ли говорить негру, что он негр, мы уже знаем, нам довели. А аутисту, что он аутист? Ранит ли тучного человека сообщение, что он толстяк? А очкарика, что он очкарик? А слепого, что он слепой? И в чем разница? Контекст, сестра, контекст.

Кому из них всех мы можем пожелать обрести специализированное кафе, а кому нет? Вот, например, кафе для курильщиков нам запретили. А еврейский детский сад в Москве – да пожалуйста!

А, допустим, узбекский? А русский? А для рыжих? Куча вопросов.

По сути, в концептуально сегрегируемом обществе становится выгодным найти собственную аномалию, вспомнить о страданиях и попиарить их. Тогда процесс взаимного познания представителей различных гетто обретет законченную остроту и глубину.

Может ли алкоголик-хроник испытать страдания от того, что его пожелают отправить в специализированный дом престарелых, если такое пожелание выскажет даун? Как их рассудить? Чьи страдания сильнее? Во всяком случае, они есть у них обоих.

И получается, что наилучшей стратегией поведения для человека, не принадлежащего ни к каким страдальцам, становится молчание. Рот открыл – уже кого-то оскорбил. А крыть-то в ответ нечем.

..............