Читатели ВЗГЛЯДа уже знают основную канву брянской трагедии. По данным следствия, 31-летний обвиняемый Александр Кулагин пришел домой пьяным и побил 19-летнюю жену, а заодно и девятимесячную дочку. Через несколько дней девочка умерла от последствий ударов. Папа вывез тело убитой дочки в деревню и там сжег, после чего они вместе с гражданской женой, которая сама в свои 19 лет, по сути дела, еще девочка, инсценировали похищение убитой дочери, чтобы избежать ответственности.
За кадром остается самый страшный факт: смерть маленькой девочки вполне можно было предотвратить
Казалось бы, чего тут непонятного – вроде бы вот они, убийца по неосторожности и его сообщница по сокрытию преступления. Суд скоро определит для них наказание, а общество в ужасе от преступления и требует жестокой кары для преступников – вплоть до возвращения смертной казни для отца-убийцы.
Вот только за кадром остается самый страшный факт: смерть маленькой девочки вполне можно было предотвратить. Дело в том, что обвиняемый, вообще-то, имеет большой стаж избиений своих близких. 19-летняя мать убитой девочки – не первая женщина, которую обвиняемый регулярно избивал.
Светлана, первая жена Александра Кулагина, сумела уйти от него до наступления летального исхода. Кулагин бросал в нее ножи, регулярно в пьяном виде избивал и ее, и сына. Ребенка как-то избил так, что тот не мог встать несколько дней. А когда женщина наконец заявила о том, что от него уходит, он облил ее бензином и поджег, так что та попала в больницу с ожогами половины тела.
Поджог жены Кулагин спланировал как следует: убивать ее он явно не хотел. Хотел только поизмываться как следует. Перед тем как поджигать, он аккуратно приготовил ведро воды. А после поджога через некоторое время помог жене огонь потушить – водой и курткой. Сам поджег, сам потушил – ну просто идеальный мужчина, не правда ли?
В какой-то момент Светлана убежала из дома в чем была. Муж ей это припомнил: потеряв возможность ее бить, он в итоге при помощи своего папы-милиционера добился, чтобы у Светланы отобрали родительские права. Папа, кстати, там сам не прост – например, стрелял в маму Александра Кулагина, которая умерла молодой, не дожив и до 40 лет. Так что у Кулагина-младшего был прямо в семье прекрасный учитель по семейному насилию.
После того как первая жена от Кулагина ушла, у него были отношения с другой женщиной – Ириной. Те тоже закончились тем, что женщина ушла от него, устав сносить постоянные побои. После чего Кулагин нашел себе новую жертву, сделал ей, 18-летней, ребенка и продолжил свою старую программу: регулярно приходить домой пьяным и избивать жену. Закончилось это убийством по неосторожности маленькой дочери.
Все эти долгие годы насилие оставалось совершенно безнаказанным. Несмотря на избиения ребенка. Несмотря на поджог живого человека! Обращения первой жены Светланы в милицию не дали никакого результата. Никто ей не помог. Сама Светлана думает, что главная проблема была в том, что Кулагина выгораживал отец, работавший участковым. Однако на самом деле ситуация еще хуже.
Жертвам домашнего насилия никто не помогает и там, где совсем нет папы-милиционера. Вот, например, история Татьяны Горюновой из Петербурга. За шесть лет брака она постоянно подвергалась побоям со стороны мужа. Много раз снимала доказательства в травмпункте, обращалась в милицию. И получала в ответ отписки, что в возбуждении уголовного дела отказано, а если женщина ну очень хочет, то может сходить к мировому судье, чтобы он помог ей «помириться» с насильником. Немного заинтересовался суд происходящим только тогда, когда муж Татьяны чуть не задушил ее 14-летнего сына. В итоге насильник был лишен родительских прав и... приговорен к огромному штрафу в 2500 рублей. Больше того, он продолжает жить в одной квартире с бывшей женой и мальчиком, которого чуть не задушил. Татьяна пыталась добиться его выселения, но суд постановил: нет достаточных оснований.
И это не исключение, а правило. Мужей, регулярно избивающих жен и детей, – тысячи, десятки тысяч по всей России. Есть такие мужчины и среди рабочих, и среди преподавателей университетов. Неизменно только одно: жертвы, и без того надломленные постоянным насилием, обычно не получают никакой поддержки, когда пытаются обратиться за помощью. Часто им ничем не помогают ни родственники и друзья, ни правоохранительные органы.
В чем же дело? Многие россияне привыкли в целом не очень-то доверять полиции и судебной системе. Но в случае с домашним насилием главная проблема совсем не в равнодушии сотрудников правоохранительных органов. Полицейские бывают разными. Есть и такие, которые в разговоре открыто жалуются на свое бессилие что-то изменить и говорят, что могут только молиться, чтобы никого из тех десятков женщин на их участке, кого регулярно избивают мужья, сегодня не убили. Дело в том, что вся сегодняшняя система помогает насильникам оставаться безнаказанными.
Дела об избиениях в семье по умолчанию классифицируются по статьям УК 115 ч. 1 («Нанесение легкого вреда здоровью») и 116 ч. 1 («Побои»). Эти статьи называются на юридическом жаргоне «делами частного обвинения». На практике это означает вот что: эти дела заводятся только по личному заявлению жертвы и автоматически прекращаются, если это заявление забрать. Вот и первая причина того, что насильников никто не останавливает: после того как женщина принесла заявление на мужа, тот легко может ее запугать убийством ее самой или детей и такими угрозами заставить забрать заявление. Так часто и происходит – женщине ведь обычно некуда уйти от насильника, она так и продолжает жить с ним в одной квартире. Спрятаться ей некуда. А когда заявление забрано, с точки зрения нынешней системы это означает, что все по волшебству стало хорошо. Семья, где продолжаются избиения, исчезает с радара полиции и суда.
А теперь представим себе полицейского, к которому женщина приносит заявление о побоях. Этот полицейский должен, вообще-то, открыть уголовное дело. Но он знает: сейчас он это дело откроет, а через несколько недель запуганная мужем женщина заберет заявление – и дело придется закрыть. Работа уже вложена, время потрачено, а результат нулевой. И, естественно, многие полицейские выбирают в таких условиях легкий путь: сами отговаривают женщину подавать заявление. А если принимают, то потом выдают незаконную отписку об отказе в возбуждении дела. Конечно, они поступают нехорошо. Но надо понимать, что поступи они иначе – им могут на голову начать сыпаться шишки от начальства за плохую работу.
Дальше – больше. Даже если заявление принято и дело начинает раскручиваться, все дела частного обвинения рассматриваются мировыми судьями. А мировые судьи так называются потому, что их основная задача – совсем не наказать преступника и не предотвратить рецидивизм, а... добиться примирения сторон и дело прекратить. Чем больше процент дел, завершившихся примирением, тем лучше работа судьи, с точки зрения его начальства. Так и получается, что судьи начинают тоже давить на избиваемую женщину, чтобы та «примирилась» с насильником.
В итоге даже обратись женщина в милицию – в подавляющем большинстве случаев это не приводит ни к какому реальному результату. Вся система устроена так, чтобы насильник мог выйти сухим из воды. А отделавшись в лучшем случае легким испугом, он с еще большей уверенностью продолжает регулярные избиения. Теперь-то он точно знает, что никто его не накажет.
И часто заканчивается это как раз так, как в Брянске. Даже если насильник не хотел становиться убийцей, насилие обычно идет по возрастающей, рано или поздно в семье появляется труп. Когда дело дошло до убийства, и общество, и правоохранительные органы приходят в ужас. Как же так, откуда же берутся изверги, способные убить собственного ребенка? Но на самом деле этих извергов заботливо воспитывала годами государственная система попустительства семейному насилию.
Если бы хотя бы поджог жены, если уж не регулярные «простые» побои, привел к серьезным мерам для Кулагина! Если бы существовали эффективные программы, помогающие мужчинам-насильникам научиться справляться со своими импульсами и перестать калечить близких (на всю Россию такая программа всего одна, насколько я знаю: «Мужчины XXI века» в Петербурге). Если бы полиция и суд заранее озаботились тем, чтобы предупредить будущие побои, дали Кулагину понять, что избиения не будут сходить ему с рук просто так... Если бы не системное попустительство семейному насилию, маленькая Аня Шкапцова была бы сегодня жива.
Кто же виноват, и что делать? Лично виноватых, наверное, искать бесполезно. Зато вполне понятно, что делать. Депутатам Госдумы нужно изменить законы, дав, наконец, полиции и суду в руки эффективные инструменты борьбы с насилием в семье.
Прежде всего нужно немедленно перевести статьи 115 и 116 из категории частного в категорию публичного обвинения – это можно сделать очень быстро. А потом, уже более размеренно, нужно заняться разработкой закона о насилии в семье, который бы создал цельную систему контроля за такими случаями. Нужно, чтобы в МВД была отдельная структура, отвечающая за борьбу с семейным насилием. Нужно, чтобы у полицейских на местах были соответствующие знания, позволяющие эффективно предотвращать повторные избиения. Нужно, чтобы, когда человека избивает супруг, ему или ей было куда пойти, нужны государственные убежища для жертв насилия в семье – и взрослых, и детей.
Неправильно, когда полицейские могут помочь жертвам семейного насилия разве что молитвой. И куда важнее обсуждать не то, стоит ли вернуть в Россию смертную казнь, а то, почему за всю многолетнюю, задокументированную историю жестоких избиений близких Александра Кулагина никто не остановил, пока дело не дошло до убийства.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
