Был вчера в гостях у Чаплина и клуба «АртЭрия» в подвале храма. Оказал ему «поддержку» тем, что привел за собой пару журналистов.
Но надо стремиться увеличить дистанцию между церковью и музеем, а не сближать
Очень симпатичные ребята, пели, чтоб собрать деньги на помощь их подруге – музыканту из Молдавии Бондарь. Собрали, конечно, много-много меньше, чем мы для Наташи Самковой.
Публики было мало, помещение для концерта не приспособленное. Они и есть настоящий андеграунд сегодня. Псой Короленко выглядел представителем истеблишмента.
Короче, я желаю клубу удачи и, если пригласят, обязательно что-нибудь там сделаю.
Конечно, для серьезного диалога между Церковью и современным художественным сообществом площадка слишком камерная, но галерея Гельмана начиналась с двухкомнатной квартиры.
С Чаплиным после концерта говорили часа три. Пересказывать не буду. Вполне возможно, что-то из этого разговора получится. Вне софитов и камер разговор с ним совсем другой. Ну, то есть, с одной стороны, люди живут как в средневековье (выясняют, например, сатанизм то ли иное явление или путь к Богу), с другой – хозяйственная деятельность (бесконечные ремонты, думаю, из Церкви получилась бы мощная строительная компания), с третьей – социальный институт, участвующий в политике еще более активно, чем я предполагал (справедливости ради, их к этому толкают, и очень активно, сами политики).
Например, история с клубом «АртЭрия» – это история хозяйствующего субъекта, предоставившего площадь, а не социального института, решившего заняться искусством (и слава Богу).
Понял для себя, что Церковь нуждается просто в армии искусствоведов. Они получили море имущества, которое одновременно является культурным достоянием, но компетенций священников не хватает для сохранения культурного наследия. Серьезная задача.
Понял, что содержательный диалог с РПЦ об искусстве практически никому не нужен. Нужно просто разграничить пространство. Так что я был прав, когда упорно говорил про художественное пространство как остров свободы. Один и тот же человек может посещать и церковь, и музей. Одно и то же пространство может быть и церковью, и музеем в разные часы. Но надо стремиться увеличить дистанцию между церковью и музеем, а не сближать. Каждый должен занимать свое место и поменьше претендовать на чужое.
Столкновения пространств (художественного и церковного) неизбежны, так как каждый стремится к расширению. И в каждом есть свои радикалы. И вопрос не в том, чтоб придумать, как эти столкновения прекратить, а в том, чтоб каждый раз это не превращалось в апокалипсис. Чтоб спор не превращался в истерику, драку. И если надо, то я готов быть «реакционером», потому что ни одна из альтернатив этому диалогу невозможна.
Представить себе, что одна из сторон победила, – невозможно. Это не война и даже не конкуренция. Так как нет такой дилеммы: либо церковь, либо искусство. Один и тот же человек может любить и то, и то. Это два различных аспекта нашей жизни. Один символизирует консервативное, традиционное начало, другой – модернистское, экспериментальное.
P.S. Прошу считать мою реплику в исповеди про «модернизацию Церкви» неточным выражением. Я имел в виду искоренение фальши в социальном институте РПЦ, а вовсе не «реформацию». В XXI веке реформация Церкви – это абсурд. Она выполняет роль хранителя «традиции» и в ином качестве просто не нужна.
Источник: Блог Марата Гельмана*
* Признан(а) в РФ иностранным агентом
