Можно и без нефти

Рост российской экономики во втором полугодии замедлится до менее 3% с 4,5% в первом полугодии, заявил глава Минэкономразвития Андрей Белоусов в ходе выступления в рамках «правительственного часа» в среду в Госдуме. В целом по итогам 2012 года МЭР ожидает роста ВВП на 3,5%.

Пока цена на нефть не упадет, игла никуда не денется. Более того, от нее нецелесообразно отказываться с микроэкономических позиций

По словам Белоусова, с середины 2011 года вплоть до конца первого квартала 2012 года «наблюдалась достаточно сильная волна экономического подъема – рост ВВП в годовом выражении составлял порядка 5%».

«Рост этот был связан, во-первых, с ослаблением рубля во втором полугодии прошлого года и торможением конкурирующего импорта, во-вторых, с ускорением роста инвестиций в основной капитал, темпы которого достигли двузначных значений, и, в-третьих, с расширением потребления, которое в значительной мере опиралось на рост потребительских кредитов», – пояснил Белоусов, передает «Интерфакс».

Во втором квартале 2012 года рост экономики, по словам министра, существенно замедлился, динамика ВВП в помесячном выражении снизилась примерно в четыре раза – с 1,4% в месяц (с исключением сезонности) до 0,3%.

«Причина торможения – замедление, а потом и сокращение экспорта топливно-энергетических ресурсов, что во многом связано с сокращением спроса в Европе», – считает глава Минэкономразвития.

«Другой фактор – замедление роста потребительского кредитования с более чем 40% в первом полугодии до примерно 30% к концу года. Это может быть причиной снижения темпов роста товарооборота с 7,1% в первом полугодии до 5% во втором полугодии», – добавил министр.

Третья причина – засуха. «Мы ожидаем урожая зерновых в размере 73–75 тонн. Это стало причиной роста цен на продовольствие», – подчеркнул Белоусов.

Тем не менее, считает министр, общая тенденция к росту сохраняется. Во втором полугодии рост ВВП составит чуть менее 3% после 4,5% в первом полугодии. В целом по итогам года Минэкономразвития увеличило прогноз роста ВВП до 3,5% против оценки 3,4%, сделанной в апреле.

Экспорт углеводородов

На эту тему
• Газпром: Еврокомиссия давит для снижения цен
• Эксперты оценили изменение кредитного рейтинга России
• Резервы России могут вложить в рискованные активы
• Медведев призвал создать "бюджет модернизации" в 2013 году
• Путин решил отвязать бюджет России от цен на нефть

Экспорт российских углеводородов действительно падает, хотя пока терпимо. Так, по данным ЦДУ ТЭК Минэнерго, за восемь месяцев этого года Россия увеличила нефтяную добычу на 1,23%, до 511,432 млн тонн, тогда как экспорт уменьшился на 2% – до 242,079 млн тонн. Если поставки в дальнее зарубежье нефти из России выросли за восемь месяцев на 0,51%, составив 141,046 млн тонн, то поставки в ближнее зарубежье, наоборот, снизились на 4,1%, составив 18,968 млн тонн. ЛУКОЙЛ, ТНК-ВР и Роснефть прибавили в экспорте нефти, а Сургутнефтегаз и «Газпром нефть» сократили экспорт.

Ситуация с экспортом газа более негативная. Так, по итогам первого полугодия 2012 года поставки газа в Европу снизились на целых 17%, составив 71,93 млрд кубометров газа. Сокращение объемов экспорта обусловлено падением общего потребления газа в ЕС вследствие кризиса, а также высокими ценами на российский газ.Однако сокращение экспорта нефти и газа имеет и положительные последствия для России. Это может заставить страну предпринимать более активные шаги, чтобы слезть с нефтегазовой иглы. «В этом есть смысл, так как экономическая политика во многом – это вопрос стимулов. Одно дело, когда есть «халявные» источники доходов от экспорта углеводородов, другое дело – когда действительно надо проводить взвешенную экономическую политику, принимать непопулярные решения, чтобы обеспечить рост экономики и рост доходов населения в долгосрочной перспективе», – соглашается аналитик УК «Альфа-капитал» Владимир Брагин.

Зависимость от нефти и газа

Уже сейчас прослеживается слабая, но все-таки тенденция снижения зависимости российской экономики от нефтяных цен, если посмотреть на соотношение доли нефтегазового экспорта в ВВП страны. «В 2000 году чистый экспорт составлял порядка 20% ВВП, сегодня – менее 10%. Однако все радикальное улучшение по этой статье случилось до 2007 года, и с тех пор вклад торговли колеблется вблизи текущих уровней», – указывает глава аналитического департамента AForex Николай Корженевский.

«Более корректно учитывать динамику инвестиций в привязке к нефти и структуру бюджета. Более половины планируемых инвестиций связаны с нефтегазовой отраслью, около половины доходов бюджета также обеспечивает этот источник. В этом и есть существенная макроэкономическая уязвимость перед внешней конъюнктурой», – говорит Корженевский.

Причина торможения – замедление, а потом и сокращение экспорта топливно-энергетических ресурсов

Эксперты считают, что пока Россия еще довольно сильно сидит на нефтегазовой игле. «После кризиса 1998 года, в 1999–2000 годах, российская экономика начала оживать и, пока цены на нефть не начали расти, у России были большие шансы слезть с нефтяной иглы. Но проблема в том, что при высоких ценах на нефть мотивация резко снижается, что и произошло», – отмечает Брагин.

Зависимость российской экономики от нефтяных цен за последние годы никак не ослабла. «Доля нефтегазового экспорта в ВВП несколько снизилась после пикового 2008 года в период максимальных цен (тогда она составляла около 18%). В 2011 году она составляла 14,5%, что примерно соответствует уровню 15–16%, державшемуся на протяжении 2000-х годов. Но после де-факто отказа от политики накопления избыточных нефтяных доходов, без нефтегазовых доходов бюджетный дефицит России – запредельно высокий, который не может себе позволить даже развитая страна с большим резервом заимствования, не говоря уже о России», – говорит газете ВЗГЛЯД завлабораторией Международной торговли Института экономической политики Гайдара Александр Кнобель.

Что делать

«Пока цена на нефть не упадет, игла никуда не денется. Более того, от нее нецелесообразно отказываться с микроэкономических позиций», – говорит Николай Корженевский из AForex.

#{intervieweco}В краткосрочной перспективе падение выручки от экспорта углеводородов может создать проблему бюджетного дефицита, которую могут решать либо с помощью использования государственных резервов, либо за счет наращивания государственного долга, говорит Кнобель.

«Если через некоторое время мировые цены на нефть и газ останутся на сегодняшнем достаточно высоком уровне, что вполне вероятно – 116 долларов за баррель, как сегодня, вполне приемлемая величина, – то проблема дефицита бюджета остро стоять не будет, и жестких стимулов для модернизации ожидать не стоит», – отмечает Кнобель.

«Активные попытки слезть с нефтяной иглы, то есть отказ от определяющей роли нефтегазовых доходов в формировании государственного бюджета, могут наблюдаться либо если цена на нефть упадет до уровня, не позволяющего выполнять текущие обязательства, и такая ситуация продержится достаточно долго (а именно – столько, насколько хватит государственных фондов и когда будет исчерпан резерв заимствования), либо если обязательства будут расти быстрее, чем это может позволить себе система с умеренным экономическим ростом, либо и то и другое», – говорит Александр Кнобель.

Но рано или поздно это произойдет, хотя бы потому, что цена на нефть не может расти бесконечно, а физический объем добычи этого ресурса практически не растет после 2003 года (после ареста Ходорковского и смены собственника в компании ЮКОС), уверен Кнобель. «Проблема в том, что чем дальше, тем более высокие издержки придется нести российской экономике от такого «осознания необходимости» немедленных изменений, которые немедленно как раз произвести и не получится», – считает эксперт.

«Однако стагнация цен на нефть с точки зрения мотивации принятия решений тоже очень опасна. Это будет приводить к боязни властей принимать непопулярные решения, увеличивать налоговую нагрузку, повышать пенсионный возраст и т. д.», – считает Брагин. Лучшим сценарием, по его мнению, было бы резкое снижение цен на нефть, что привело бы к обесцениваю рубля и создало массу негативных эффектов. «Это было бы очень тяжело для всех, но, если говорить о переходе с одной модели развития на другую, то сделать это без кризиса крайне тяжело», – добавляет эксперт.

«Создать механизм, позволяющий не проедать нефтегазовые доходы и стимулировать развитие обрабатывающих отраслей, удалось, по-видимому, только Норвегии, в которой законодательно закреплена возможность текущего использования лишь доходов от размещения накопленной нефтяной экспортной выручки, то есть доходов, не подверженных колебаниям мировой конъюнктуры цены на нефть», – говорит Кнобель.

При этом вложения в инфраструктуру в рамках саммитов и олимпиад, что сейчас отмечается, он не считает положительным моментом. «Расходы на эти мероприятия в разы превышают аналогичные затраты других стран, выгоды от них в долгосрочной перспективе сомнительны, а оплачивать их приходится как раз конъюнктурными доходами от продажи топливно-энергетических товаров по пока еще высоким ценам», – поясняет Кнобель.

«Надо не симптоматически работать над созданием инфраструктуры, а системно. Для этого нужно разобраться с хроническими проблемами экономики – коррупция, защита прав собственности, судебная система и т. д. Дело не в конкретном мосте или даже группе объектов, дело в эффективности их создания», – считает Николай Корженевский.

«Если и тратить нефтегазовые доходы на инфраструктуру, то только на такие объекты, где вложения окупятся и принесут экономический эффект. К примеру, за счет строительства дороги увеличивается товарооборот, развитие региона, снижаются издержки и т. д. Это положительный пример. Но если построили мост за бешеные деньги, по которому поток машин будет мизерный, то эти вложения фактически являются просто дополнительной нагрузкой на экономику», – считает Брагин. Необходимо, чтобы бизнес инвестировал не только в инфраструктуру, но также в трудовые ресурсы, в образование и т. д. Но главное, для перестройки экономики необходимо снизить налоги и создать благоприятный бизнес-климат, считает Брагин.