«Все пишут, но никто не читает»

ВЗГЛЯД: Можно ли сказать, что исторически фантастика выросла из утопий и антиутопий?

В украинском менталитете заложено мистическое восприятие жизни – эдакий гоголевский, булгаковский взгляд на вещи

Сергей Дяченко: Нам кажется, социальная фантастика выросла из утопий и антиутопий. А фэнтези – из сказки. А твердая НФ – из поучительных историй о том, что может сотворить толковый инженер, если поселить его на необитаемом острове.

ВЗГЛЯД: Чем были обусловлены периоды фантастического бума в конце XIX – начале XX века и в середине – третьей четверти XX века?

С. Д.: Первый – модернизацией, индустриализацией, верой в науку как панацею и всеобщим интересом к «этим шестереночкам», которые принесут людям счастье. Второй – новой верой в то, что мир изменился и все зависит от нас. Ну и тем, что многие книги, не переведенные и не изданные в СССР, вдруг дошли до читателя и создали иллюзию неисчерпаемых золотых гор.

ВЗГЛЯД: Традиционно фантастика – жанр, способствующий здравой общественной рефлексии, призванный побудить общество к глобальным размышлениям о своем пути. Сохраняет ли фантастика эту роль в настоящее время или уже является преимущественно коммерциализованной развлекательной отраслью?

Марина Дяченко: В массе – давно развлекает, ни на что не претендуя. Рефлексия, размышления и прочие прекрасные вещи ушли на сторону и приватизированы нежанровой литературой – вместе с фантастическим методом, кстати сказать.

ВЗГЛЯД: В XX веке и ранее научная фантастика отчасти шла в ногу с наукой, изображала научно-технические достижения, которые через некоторое время становились реальностью, подсказывала идеи ученым. Как вам кажется, способна ли на это фантастика в нынешних условиях?

С. Д.: Об этом постоянно спорят, этого добиваются, пытаются возродить научную фантастику и где-то, на крохотных участках фронта, даже преуспевают. К сожалению, общий уровень эрудированности читателя фантастики очень низок – кто понимает, тот читает специальную литературу, кто не понимает, предпочитает что-то полегче, «от головы». Но отдельные книги в жанре твердой НФ пишутся, переводятся с английского, имеют своих читателей и своих поклонников. К сожалению, этих замечательных людей не так много, поэтому для издателя такие книги балансируют на грани рентабельности.

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Как вы относитесь к нынешнему буму «проектной» фантастики, создаваемой усилиями авторских коллективов, и согласны ли вы с тем, что одиночное, «сольное» творчество в рамках жанра переживает кризис?

М. Д.: Бум «проектной» фантастики, насколько мы можем судить, закончился. Во всяком случае, известные нам проекты по тиражам сокращаются, а некоторые и вовсе закрываются или закрылись. Собственно, идея проектного романа – давать читателю раз за разом привычное, что он любит, просчитанное, известное – по-разному реализуется разными издателями, с большим или меньшим успехом. Книжные серии, книжные форматы, саги-эпопеи бьют в ту же цель – «он купит третью книжку, потому что ему понравились первые две».

Это коммерческая задача, не имеющая отношения к литературе. В долговременной перспективе выиграет книга, написанная так, как никто не писал, на тему, которой никто не касался, и написанная мастерски. Другое дело, что пока автор ухитрится придумать, создать и издать такую книгу, с ним может случиться что угодно – вплоть до смерти от глубокой старости.

ВЗГЛЯД: Сохраняется ли сейчас четкое различие между фантастикой и фэнтези, и если да, то какая из этих отраслей кажется больше востребованной в последние годы?

М. Д.: По нашим ощущениям, сейчас в этих жанрах случилась креативная каша. Стим-панк, стим-фэнтези, гномы с гранатометами, ведьмы на бронетехнике – это истории волшебных приключений в разнообразном, иногда очень необычном антураже. Отдельная группа специалистов борется за возрождение НФ с переменным успехом.

ВЗГЛЯД: Какие жанры фантастики сейчас наиболее популярны: космоопера, постапокалипсис, альтернативная история?

С. Д.: В разных возрастных и социальных группах по-разному. Такое ощущение, что если подросток читает, например, только про вампиров – он и читает про вампиров, а про эльфов – нет. Но тут мы можем ошибаться. Постапокалипсис здорово поднялся на теме «Сталкера», на «Фаллауте», но сейчас, как нам кажется, и он уже надоел. Альтернативная история в основном свелась к «попаданцам» – о том, как студент из нашего времени помог Сталину (Наполеону, Цезарю) выиграть войну.

Альтернативная история в основном свелась к «попаданцам» – о том, как студент из нашего времени помог Сталину (Наполеону, Цезарю) выиграть войну

ВЗГЛЯД: Верно ли представление, что начинающему фантасту сейчас крайне трудно обратить на себя внимание широкой аудитории и наиболее перспективным путем выхода к массам являются экранизации?

С. Д: Верно такое представление. Начинающему и продолжающему фантасту, если он не топ-звезда, крайне трудно обратить на себя внимание, потому что все пишут, но никто не читает. Поэтому знающие люди предлагают заниматься сценариями для игр, например. Экранизации – слабая надежда, на наш взгляд, потому что снимать фантастику трудно, а хорошо снимать – трудно до невероятности, и не всякий фильм оборачивается «Дозором». Кроме того, как в анекдоте про слона, «съест-то он съест». Прошло время, когда в кино шли бешеные деньги из сомнительных источников – без надежды на возвращение. Не всякая книга годится для экранизации, не всякому автору удается пробиться в кино.

Любая изданная книга моментально доступна в сети – бесплатно, поэтому кто станет раскупать тиражи новичка? Только в этом году в России вышло около 900 новых романов, полно новых имен. На «Самиздате» сотни людей предлагают тексты бесплатно. Механизм, позволяющий отличать хорошее от плохого, в голове подростка еще не сформировался. Поэтому он запоем читает про вампиров со своей электронной читалки. Пираты предлагают творить для души, а не для денег, поэтому профессионалы уходят в смежные области.

ВЗГЛЯД: Если сравнить нынешнее состояние русскоязычной фантастики с тем, что было в 1990-е, то можно ли сказать, что «жить стало лучше»?

М. Д.: Жить стало хуже. В 1990-е к читателю пришли тексты, хранившиеся в столах, писавшиеся годами и новые, отвечающие на вызов времени. Все сказали: какое счастье, вот он, свободный рынок. Дальше вдруг оказалось, что рынок для писателя – совершенно не добрая мама, а кое для кого и свирепая мачеха, и кто виноват, что глупое продается лучше умного – в разы? Стали винить читателя – он глуп. Стали винить писателя – он потакает низменным вкусам. Но история шла своим чередом: книги, во всяком случае жанровые, из учителей и воспитателей превратились в массовиков-затейников, а на этом поле конкуренция – будь здоров. Фильмы, игры, интернет, блоги, социальные сети развлекают, подкидывают темы, моделируют жизненные ситуации, рассказывают о жизни гораздо лучше, чем средняя книга.

ВЗГЛЯД: А с общим уровнем советской фантастики (имея в виду планку, заданную братьями Стругацкими, Иваном Ефремовым, Владимиром Михайловым) уровень 2000-х конкурирует?

М. Д: С общим уровнем советской фантастики общий уровень 2000-х не то что не конкурирует, а не стоит рядом – все равно что сравнивать коньяк с простоквашей. На уровне вершин – это другое, тут уж дело личного вкуса и опыта.

Знаете, что хорошо? Романы стали тоньше, стали появляться сборники повестей и рассказов – прямо ренессанс малой прозы. А то ведь масса авторов писали на объем, мегабайтами... Ату их! Если так дальше пойдет, то и миниатюры станут востребованными – как в добрые старые времена. Вон у нас в издательстве «Фолио» выходит первый сборник миниатюр «Фотосессия» – и слава Богу. Мини-книга, подарочная, прямо сердце радуется, когда видишь такую... Молодежи и хорошо бы начинать с рассказов, а потом уж расти до романов, а не наоборот.

ВЗГЛЯД: Есть ли у русскоязычной фантастики (или фэнтези) реальная перспектива «завоевания» европейского рынка?

С. Д: Отдельные авторы этот рынок уже завоевали. Не сказать, чтобы прямо-таки покорили и придавили к земле, но у нас, например, вышло несколько сольных книг во Франции и Германии, не считая рассказов и повестей в сборниках. Сергея Лукьяненко там любят и издают, у Алексея Пехова благополучно продаются в Европе книжки. А Польша уже полностью наша – у нас там вышло, кажется, по-польски все, что мы написали, и не только у нас.

Но почему ваш вопрос касается только Европы? У нас, например, только что вышел роман «Шрам» в Америке, в крупнейшем издательстве «Тор», в твердой обложке, в виде электронной книги (не пиратской при этом) и в виде аудиокниги. Удивительно, но «Шрам» как аудиокнига вошел в список национальных бестселлеров, гордо заняв 25-е место. Скоро роман выйдет в мягкой обложке, и уже готовится к изданию «Ведьмин век». Это, конечно, не «завоевание», это просто робкий крик чайки, увидевшей прибрежные скалы после долгого пути, но рано или поздно и украинская, русская фантастика придет на Новую Землю, ибо она несет в себе много непривычного для американца.

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, почему Украина перманентно оказывается такой уникальной «житницей» фантастики?

М. Д: Возможно, в украинском менталитете заложено мистическое восприятие жизни – эдакий гоголевский, булгаковский взгляд на вещи. Поэтика, мифы, сюрреализм, «химерная проза» – всего этого достаточно в украинской литературе, и «Тени забытых предков» Коцюбинского – шедевр всех времен и народов, как и «Лесная песня» Леси Украинки. И постоянно хочется к этому возвращаться.