Ирина Алкснис Ирина Алкснис Для государства коррупция – опасный конкурент

Полностью искоренить коррупцию невозможно. Наилучшим решением является не кристально честный человек на должности, а такая управленческая система, в которую борьба с коррупцией заложена по умолчанию и не зависит от руководящих указаний.

7 комментариев
Евдокия Шереметьева Евдокия Шереметьева Почему дети застревают в мире розовых пони

Мы сами, родители и законодатели, лишаем детей ответственности почти с рождения, огораживая их от мира. Ты дорасти до 18, а там уже сам сможешь отвечать. И выходит он в большую жизнь снежинкой, которой работать тяжело/неохота, а здесь токсичный начальник, а здесь суровая реальность.

37 комментариев
Борис Джерелиевский Борис Джерелиевский Единство ЕС ждет испытание угрозой поражения

Лидеры стран Европы начинают понимать, что вместо того, чтобы бороться за живучесть не только тонущего, но и разваливающегося на куски судна, разумнее занять место в шлюпках, пока они еще есть. Пока еще никто не крикнул «Спасайся кто может!», но кое-кто уже потянулся к шлюп-балкам.

5 комментариев
6 сентября 2010, 16:24 • Культура

«Я могу и так, и сяк»

Леонид Парфенов: Фото часто впечатляет больше, чем видео

«Я могу и так, и сяк»
@ ИТАР-ТАСС

Tекст: Кирилл Решетников

«Я не был олигархом, я не собирал вкладыши от жвачек, я не пил пиво «Балтика». Притом что я, конечно, в 1990-е годы активно жил и работал», – рассказал газете ВЗГЛЯД о своих впечатлениях о 90-х годах прошлого века, которым посвящен новый том серии «Намедни. Наша эра», Леонид Парфенов.

На 23-й Московской международной книжной ярмарке, начавшейся в минувшую среду, был представлен четвертый том книжной версии телепроекта «Намедни. Наша эра», посвященный 1990-м.

В дело идет все что угодно. Источники не подразделяются на официальные и постыдные

Автор сериала и книги Леонид Парфенов ответил на вопросы поклонников и провел автограф-сессию. В интервью газете ВЗГЛЯД знаменитый тележурналист рассказал, какими принципами он руководствуется при создании портрета эпохи.

ВЗГЛЯД: Четвертый том проекта «Намедни. Наша эра» посвящен периоду с 1991-го по 2000-й. По книге, как и по сериалу, видно, что вы стремитесь к объективности. И все же с 1990-ми у вас, наверное, связаны какие-то особые эмоции и воспоминания.

Леонид Парфенов: Ну, конечно, связаны и эмоции, и воспоминания. Но я старался их привносить только в тех случаях, когда это было полезно для дела, когда речь шла о каких-то существенных деталях. А вообще я надеюсь, что все-таки сумел остаться в пределах если не объективности, то по крайней мере объективного подхода, объективного метода изложения.

В книжной версии цикл увеличился по объему на четверть (обложка 4-го тома)(фото: read.ru)

В книжной версии цикл увеличился по объему на четверть (обложка 4-го тома) (фото: read.ru)

ВЗГЛЯД: А какие именно воспоминания оказались полезными для дела? Можете привести пример?

Л.П.: На самом деле, больше таких примеров, когда я сам как раз чего-то не делал, к чему-то не был причастен. Я не был олигархом, я не собирал вкладыши от жвачек, я не пил пиво «Балтика» и так далее. БОльшая часть феноменов, описанных в 4-м томе, ко мне и к моей личной практике не имеют никакого отношения. Притом что я, конечно, в 1990-е годы активно жил и работал. И я, как и многие другие «креаторы», работавшие в 1990-х, имею свои впечатления о тогдашних политтехнологиях, например. Соответственно, я могу это описать, задействовав больше деталей. Но все равно это будут объективные сведения.

ВЗГЛЯД: «Намедни» охватывает 1960-е, 1970-е, 1980-е и 1990-е. Не планируете сделать цикл теперь уже о 2000-х? Или, наоборот, о более отдаленных десятилетиях?

Л.П.: Насчет более отдаленных не знаю. Меня все уговаривают на 1950-е. Может быть, они и правы. А 2000-е, с 2001-го по 2010-й, я точно буду делать, обязательно. Получится пятый том.

ВЗГЛЯД: Каковы, по-вашему, главные особенности книжного проекта по сравнению с телевизионным?

Л.П.: Это другой тип потребления. Это можно листать, можно возвращаться к тому, что уже прочел. Диск вы не будете крутить взад-вперед, а здесь вы можете зацепиться за какую-то фотографию, посмотреть на нее подольше. Вчитаться в какой-то заголовок, который вам интересен. На чем-то остановиться, потому что вы про это не знали, а на чем-то еще – потому что, наоборот, вам это знакомо, и так далее.

Главная специфика не во мне – я могу и так, и сяк. Специфика в том, как это потребляет аудитория. Чтобы сделать книгу, пришлось все заново переписывать. Многие вещи в книге появились дополнительно, объем значительно увеличился. Ну и, разумеется, фотография – это все-таки остановленное мгновение, которое, кстати сказать, очень часто впечатляет больше, чем движущаяся видеокартинка, на которой трудно сфокусироваться – я в этом уже давно убедился. Динамика часто мешает, снижает степень выразительности.

ВЗГЛЯД: В книге действительно много того, чего нет в сериале?

Л.П.: Да, в книжной версии цикл увеличился по объему, наверное, на четверть.

ВЗГЛЯД: А отбор событий и явлений всегда производите вы сами?

Л.П.: Разумеется, а кто же еще? Конечно, кто-то что-то советует...

ВЗГЛЯД: То есть вы постоянно заняты работой с документами эпохи.

Л.П.: Не только с документами, история же зафиксирована не только в них. Скажем, карикатура ведь вроде не является документом, как и анекдот, но это тоже свидетельства времени – люди так чувствовали и так видели. В дело идет все что угодно. Источники не подразделяются на официальные и постыдные.

ВЗГЛЯД: Вы склонны к ностальгии?

Л.П.: Нет.