Нести людям зло

Про «первую леди свердловского рока» Настю Полеву Балабанов снял отдельный фильм – «Настя и Егор» (1989 год).

В 1990 году Балабанов окончил режиссерское отделение Высших курсов сценаристов и режиссеров (это была экспериментальная мастерская «Авторское кино» Л. Николаева, Б. Галантера, «экспериментальной» она называлась потому, что была набрана в первый раз).

Балабанов – это первый сознательный выпад против тезиса о том, что авторский кинематограф не может быть массовым и коммерчески успешным

Уже в дебютном фильме «Счастливые дни» по Сэмюелю Беккету (1992 год) Балабанов, по мнению многих критиков, наметил основную тему своих будущих работ, свойственную русской литературе, – противостояние «лишнего человека» чуждому миру. Однако, на наш взгляд, все проще – кажется, режиссер снимает «про уродов и людей», причем первых в его картинах несоизмеримо больше.

В «Замке» (1994 год) по мотивам известного романа Франца Кафки (кстати говоря, это одна из семи известных экранизаций этого романа) землемер противостоит монстрам и упырям. А мифологизированный еще при жизни Данила Багров из «Брата» (1997 год) и «Брата-2» (2000 год) истреблял идеологически чуждый элемент в поисках правды и ответа на сакраментальный вопрос: «В чем сила, брат?»

Вообще, «Брат» после чистых артхаусных экспериментов с Беккетом и Кафкой смотрелся нарочито упрощенно и «попсово», несмотря на наличие в кадре Бутусова и сливок «Нашего радио» на саундтреке. Пожалуй, это был первый сознательный выпад против тезиса о том, что авторский кинематограф не может (да и не должен) быть массовым и коммерчески успешным. Это был первый – довольно увесистый, надо признать – камень в теплицу кинокритики, которая в ответ разразилась громким звоном.

На эту тему
• Ингеборга Дапкунайте: Я стала женой предателя
• Russia.ru показал кадры нового фильма Балабанова «Морфий»
• Андрей Перла: Дом-200
• Сергей Кудрявцев: Упрощенные вещи
• Грузило

«Архетипический сюжет «Брата», в котором можно вычитать хоть Ветхий Завет, хоть «Рэмбо: первую кровь», выстрелил благодаря чувству момента и чутью на фактуру», – писал в «Сеансе» Станислав Зельвенский. Первый «Брат» цеплял (и раздражал) всех своей правдивостью, тем, что какой-то ушлый провинциал умудрился рассмотреть и запечатлеть реалии жизни на сломе эпох. Второй «Брат» рядом с первым выглядел ненужной, условно провокационной, эпатирующей своим национализмом дребеденью с участием – примета времени? – певицы Ирины Салтыковой.

На перерыв между «Братьями» пришлась скандальная стилизация «Про уродов и людей» (1998 год), в которой Сергей Маковецкий играл эдакого «застенчивого порнографа», умело и со вкусом развращающего в сепии слепых дам и юных сиамских близнецов.

Закрыть тему бандитских 90-х годов, распрощаться с десятилетием, которое только что прошло, Балабанову удалось «Жмурками» (2005 год), стилизованными под пост-перестроечный трэш, да и рассказывающими, по большому счету, о трэше. Фильм позиционировался как комедия, но смеяться над ним могли, пожалуй, лишь люди, непосредственно принявшие участие в становлении эпохи ПНК по-русски, все те, для кого все эти золотые цепи и малиновые пиджаки так и не смогли стать артефактами.

Следующая картина Балабанова – «Мне не больно» (2006 год) – явила собой неожиданную, лиричную сторону режиссера. Возможно, в этом виноват сценарий, написанный не самим Балабановым, но Валерием Мнацакановым. В этой истории любви персонажей Ренаты Литвиновой (менее жеманной, чем обычно) и Александра Яценко «людей», в терминологии режиссера, намного больше, чем «уродов».

Отыграться Балабанову удалось «Грузом-200», с просмотра которого наиболее впечатлительные кинокритики отправлялись лечить душевные травмы алкоголем, и вольной адаптацией рассказов Михаила Булгакова «Морфий», вошедшей в историю благодаря сценам ампутации ноги и «стыдливого минета». Обе картины, несмотря на качественную разницу между временами, описанными в них, перенасыщены пренеприятными типажами и претендуют на то, чтобы оказаться обобщающими и исчерпывающими высказываниями о природе власти и смерти интеллигенции.

Оба фильма, как водится, вызвали раскол в среде, приближенной к кино, и не всегда сдержанную реакцию зрителей, но что интересно – вся 27-летняя карьера режиссера доказывает, что кино про «уродов и людей» – вот парадокс! – оказывается чрезвычайно востребованным этими самыми людьми. Ну и уродами, разумеется.