Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

9 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

4 комментария
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

14 комментариев
29 апреля 2008, 11:10 • Культура

Предметы времени

Предметы времени

Tекст: Константин Рылев

Дмитрий Гутов продолжил свои изыскания с металлическими заборами типа «сделано в СССР». Только теперь в них впаяны не факсимиле рукописей Карла Маркса и дзенского мастера Сенгая, а предметы советского быта 60-х: пылесос «Чайка», приемник «Спидола», велосипед «Спутник» и даже транзистор, проводами-усиками напоминающий космический аппарат. Полет, полет, полет!

Ловушка для марксиста

Самыми поразительными из мужских вееров являются самурайские, они состоят из металлических пластин. Эти веера выполняли двоякую функцию: культового предмета и оружия

Космическая, обтекаемо-женская эстетика дизайна 60-х завораживает. Но впечатление от выставки Гутова двойственное: с одной стороны, как идея, это вполне приемлемая попытка «увековечить» предметы интеллектуально-светлой эпохи, с другой – эти обветшалые свидетели, словно говорят: «Это время ушло и ушло навсегда».

Нет ощущения, что железные рамы спасут их от распада. Это не «вещи в себе». Это всё тот же поп-арт, который так не любил философ-марксист и кумир Гутова – Михаил Лифшиц. «Б/у» – стремление «увековечить» изделия массового производства.

В сознании сразу возникает уорхолловская банка супа «Кэпмпбелл» 1962 года, которую проклинал Лифшиц именно за серийность. «Один журналист спросил в соседнем магазине, сколько стоит точно такая же банка консервированного супа «Кэмпбел» без указания имени художника, давшего ей второе рождение. Разница против себестоимости оказалась громадная, между тем художник не прибавил от себя ровно ничего», – язвительно писал советский культуролог в «Феноменологии консервной банки» (1968).

Когда Гутов переносил на полотно бренды 60-х, он «прибавлял от себя» свою оригинальную живописную манеру. Здесь же, действительно, не много личного участия художника (не считая решеток и расположения предметов).

Разница между уорхолловским и гутовским подходами только в том, что один обращался к самодовольству американского обывателя, а другой – к ностальгии советского. За что боролись, на то и напоролись.

По гамбургскому счету, дизайн всегда проигрывает искусству, как часы «Полет» часам Фаберже. «Полетов» сотни тысяч, а часов Фаберже, выполненных в форме пасхальных яиц, – единицы. Каждое – уникально.

Однако, если в пылесосы и велосипеды вкладывать капитал (что так бесило уважаемого Лифшица!) и заниматься их пиаром – это может заставить считать фабричные изделия (не путать с «ready-made» Дюшана – там другая история) произведениями искусства. Но только формально.

А ведь наставник Гутова и кропал свои просветительские труды для того, чтобы публика не путала «эстетику» с «этикеткой».

Раскрученная пирамида

Поближе к яйцам Фаберже – выставка «Кулибин».

Иван Кулибин, кстати, и изобрел часы в форме пасхального яйца, в которых «ежечасно открывались маленькие Царские врата, за которыми виднелся Гроб Господень, с вооруженными охранниками по сторонам.

Ангел отваливал камень от Гроба, стража падала ниц, являлись две мироносицы; куранты играли три раза молитву «Христос Воскресе», и двери затворялись».

Фаберже в чем-то позаимствовал идею ювелирных пасхальных яиц для императора у Ивана Петровича (не путать с «нюрнбергскими яйцами» – прототипом карманных часов, они по форме больше напоминают барабан).

Современные художники, проникнувшись духом выдающегося русского изобретателя, решили сделать движущиеся арт-объекты, которые бы несли определенный философский и эстетический заряд.

Вращаясь против часовой стрелки, настенная металлическая пирамида Кирилла Александрова сама себя «раздевает»: обшивка послойно свешивается к полу, остается голый каркас.

Обшивка складывается по отношению к «матрице» как антипирамида. Дойдя до максимума, сооружение начинает вращаться в другую сторону и наматывает свою «броню» обратно. Называется работа «В. Хеда» – в честь голландского художника-натюрмориста, написавшего лимон со срезанной спиралью кожуры.

Интерпретировать арт-конструкцию можно так: когда историческое развитие идет по левостороннему пути (против часовой стрелки!), спираль раскручивается, центробежная сила всё раскидывает – общество разрушается, «раздевается» до каркаса. Как в эпоху перемен. Вспоминаются 90-е и строчка Гребенщикова: «Может статься, что завтра стрелки часов// Начнут вращаться назад,// И тот, кого с плачем снимали с креста,// Окажется вновь распят».

Когда общество доходит до ручки, возникает обратный процесс: правостороннее движение (по часовой!), центростремительная сила собирает всё в единое целое. Время разбрасывать камни и время собирать камни. По диалектике, правда, пирамида должно перейти на более высокий уровень, что «В. Хедой» не отражено. Но не будем требовать от художника слишком многого, он и так сделал сильную мировоззренческую модель.

Второе место я бы отдал «Думающей голове» братьев Панкиных. Она состоит из четырех крестообразных плоскостей. Один глаз – обычный, другой – телескопический.

Венчает голову алюминиевая кастрюля, над которой в потоке воздуха вращается черно-белый инь-янский шарик. В общем, у головы и «котелок варит», и «шарики с роликами крутятся».

Остальные модели экспозиции более условны. Можно еще отметить «Гравюру» Владимира Наседкина, где разлинеенные фанерные плоскости двигаются по проволочным направляющим, создавая трансформирующийся экран.

Примерно на этом же принципе основаны некоторые сложные экранные веера (только без моторчиков), которые можно увидеть в Музее Востока.

Веерное подключение

Интерпретировать арт-конструкцию можно так: когда историческое развитие идет по левостороннему пути
Интерпретировать арт-конструкцию можно так: когда историческое развитие идет по левостороннему пути

Веера – предметы обихода, тоже прочно связанные искусством. Появились они в Китае во втором тысячелетии до н.э. В музее представлены два основных вида: складной и экранный. Для Востока характерно, что веерами там пользуются мужчины и женщины на равных.

Более того, длинные ногти и наличие веера в древнем Китае были обязательными атрибутами чиновника, поскольку подчеркивали его привилегию не заниматься физическим трудом.

Художники сделали веер объектом эстетических опытов. Веера с многоуровневой символикой и тонкой образной поэтикой называют «интеллектуальными».

В их создании преуспели японцы. У них веер стал играть не только бытовую, но ритуальную и церемониальную роль. Особой честью было принять веер в качестве подарка из рук императора. Однако тут был важен не только сам факт, надо было правильно истолковать символику подарочного рисунка.

Характерный пример неверной интерпретации явили русские придворные. В день восшествия на престол Николая II японский император Мэйдзи подарил ему одну вещь, которую можно видеть по соседству с этой экспозицией – в зале искусства Японии.

Конечно, это не веер – мелковато для царского статуса, но сама история показательна. Российскому монарху была преподнесена в дар полутораметровая фигура орла, каждое перо которого вырезано из слоновой кости. Птица вцепилась когтями в сосновый пень на фоне бушующего моря, вышитого на ширме.

Тогда (и сейчас) придерживаются версии, что эта «композиция олицетворяет военную мощь, власть, могущество». А «корень сосны, служащий подставкой для скульптуры, – символ долголетия».

Однако, если внимательно поглядеть на этот ансамбль, охватывает чувство тревоги: хищная птица безнадежно цепляется за пень с оголенными корнями, а штормовой ветер сносит ее в море.

Если вспомнить, что подарок был сделан накануне русско-японской войны, совершенно ясным становится подтекст: «Недолго вам осталось». Жаль, самодовольство николаевского окружения, ослепленное великолепием подарка (и недостаток воображения современных специалистов, оставивших трактовку прежней) не позволило разглядеть его тайный смысл.

Возвращаясь к веерам, следует заметить, что многие из них наделены той же непростой метафорикой, которую надо больше чувствовать, чем понимать буквально.

Традиционно на мужских веерах изображались сражения, пушки, борцы сумо. Либо что-нибудь философское: осенние листья, ученик и учитель. На женских – птички, бабочки, рыбки.

Самыми поразительными из мужских вееров являются самурайские, они состоят из металлических пластин. Эти веера выполняли двоякую функцию: культового предмета (через отверстие в них молились перед боем) и оружия. Представьте его в действии: обмахивается им самурай, обмахивается, а потом как взмахнет пошире – чья-нибудь голова с плеч.

На выставке представлен личный веер выдающегося японского полководца Кусуноки Масасигэ (1294–1336) с изображением золотого солнца на красном фоне (красное солнце на белом фоне было утверждено на флаге Японии только 150 лет назад).

В Европе итальянцы перехватили у китайцев и японцев инициативу по производству вееров. Наверное, поэтому веер стал популярен в опере: и на сцене, и в зале.

Эволюция европейского веера шла в русле основных художественных тенденций: барокко, рококо, классицизм, ар-нуво, неоклассицизм, ар-деко. Последний всплеск моды на веера был модернистским.

На выставке самый яркий представитель этого причудливого западно-восточного направления называется «Зима». Рисунок на нем сделан по японским канонам, но изображенная дама в кокетливой шляпке одета по последней моде того времени.

Сегодня веер не является непременным спутником модниц. А завтра – кто знает: диалектическая пирамида имени Хеды со скрипом продолжает свое вращение.

..............