Опасная литература

Максим Шевченко считает, что венцом истиной свободы человека является беспрепятственное право на высказывание, иными словами, обеспечение свободы слова.

Это плевок в лицо президенту, администрации президента, Общественной палате и мне как ее члену

В качестве примера торжества свободы мысли член Общественной палаты России приводит Америку. Вожделенная свобода высказывания в этой стране оговорена ее конституцией, пятой поправкой.

Доступ к качественной «мыслящей» литературе, прививающей истинные ценности, по мнению журналиста Шевченко, ни в коем случае не должен ограничиваться. Речь идет, прежде всего, об образцах литературы Non fiction.

Доступ к ней «вызывает общественные процессы».

«В больших магазинах вы не купите книгу, которая была бы плохой с точки зрения общественного мнения, для этого есть маргинальные магазины, куда ходит очень узкая категория людей. Я считаю, что запреты такого рода только поощряют людей на изучение радикальных или всяких «плохих» идеологий», − говорит член Общественной палаты РФ.

Настоящую живую литературу, которую можно назвать документом эпохи, сегодня нужно искать. Такие книги не купить в обычных магазинах, и сами магазины отыскать непросто. Некоторые из тех, что поставляют эту литературу, подвергаются прессингу и выдерживают не один визит милиционеров.

«Мотивом такого «наезда» часто является не содержание высказывания, а практические цели. Таких магазинов, как «Фаланстер», становится все меньше. Это плевок силовиков в лицо президенту, администрации президента, Общественной палате и мне как ее члену, − сетует Шевченко, − Потому что запрет книг – это преступление. Я считаю, что книги должны быть доступны: любые книги, даже самые радикальные».

В классической литературе и в исторических трудах можно обнаружить изобилие так называемых «радикальных книг».

«Дневник писателя» Достоевского, почти все собрание сочинений Льва Толстого, Владимира Ильича Ленина, Че Гевары, Герберта Маркузе, Ги-Эрнста Дебора, фильмы Райнера Фассбиндера, Оливера Стоуна – тот краткий список, приведенный Шевченко, с которым, по мнению журналиста, можно запросто идти «сдаваться» в милицию.

«Почти 30% образцов мировой культуры, следуя их логике, стоит запретить. Мне кажется, что это преступная практика, которая в России должна быть прекращена».

Максим Шевченко видит выход из этого замкнутого круга не в бессмысленном запрете «опасных» книг, а в умении грамотно ими пользоваться, или, выражаясь словами журналиста, «самыми радикальными книгами надо уметь открыто полемизировать».

Такую литературу надо не прятать, а обсуждать.

«Надо рассказывать людям, убеждать. Мы утрачиваем дар убеждения, вместо этого мы используем милицейские препоны, кандалы, наручники и тюрьмы для диалога. Мы утрачиваем традицию философского диалога как доказательства зла и добра».