Игорь Сандлер: Смерть должна быть лысой

– Игорь Борисович, когда произошло ваше знакомство с рок-оперой «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты»?
– Мое знакомство произошло 26–27 лет назад. Это старая история. Сначала это была рок-опера, поставленная на сцене Ленкома с группой «Аракс». Рыбников там делал премьеру.

Я всегда нахожусь над миром, и мне совершенно безразлична вся эта земная суета

Затем у Владимира Грамматикова появилась идея снять фильм «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», и он тогда пригласил группу «Интеграл», в которой я тогда играл, принять участие в съемках. В состав «Интеграла» также входил Юрий Лоза и многие другие известные музыканты. Мы тогда играли разных персонажей, мне же досталась роль местного бандита. А роль Смерти тогда исполнял Александр Филиппенко. Это была достаточно яркая работа. И в то время это была первая рок-опера, которая появилась на экране и возымела большой успех.

Но это все ушло в прошлое, сейчас совершенно другая эпоха – эпоха мюзиклов, другой музыки, другого звука, другого видеоряда, эпоха компьютеризации и глобализации. Между тем классика никогда не увядает. И сейчас на нее можно смотреть через призму современности. Так родилась идея восстановить эту рок-оперу и рассказать эту историю современным языком. Идеи, заложенные в произведении автором, каждое поколение воспринимает по-разному. Мы подумали, собрались и решили возродить этот спектакль. 27 ноября мы представили премьеру в концертном зале «Мир». Это была своего рода затравка, затем спектакль будет идти регулярно на сцене одного из столичных театров. Все премьерные спектакли были запечатлены на видео.

На эту тему
• Попали под раздачу
• Евгений Евтушенко: «Поэт существо исповедальное»
• Игорь Манцов: Работа над ошибками
• Одолжите мюзикл!

– А кинофильм не планируется реанимировать?
– Пока не было таких мыслей, но никогда не говори никогда, все может быть. В настоящее время нашей задачей является постановка качественного спектакля с серьезной музыкой, хорошим звуком, хорошими декорациями, великолепными актерами и так далее.

– Как видно из премьерных показов, текст претерпел значительные изменения.
– Да, безусловно. Это современная интерпретация, а не повторение прежней рок-оперы. Изменились и текст, и звук. Мы используем современный саунд, и все арии исполняются только живьем. За музыкальное оформление спектакля отвечает Дмитрий Четвергов и его группа. Это совершенно современное произведение – в спектакле задействованы молодые актеры, за постановку отвечает молодой режиссер Александр Рыхлов. Это такой новый виток спирали классического материала.

– Вы играете, пожалуй, самую ответственную роль – Смерти. В работе над образом вы ориентировались на предыдущий опыт своих коллег: Филиппенко или Караченцова?
– Абсолютно нет. Более того, когда мы снимали фильм 25 лет назад, в 80-х годах, я уже тогда был бритый. И во время съемок фильма Филиппенко позаимствовал образ «лысой Смерти» у меня. Смерть должна быть только лысой и никакой другой.

Наличие волос – признак одухотворенности, чего-то живого, а нужный эффект достигается именно за счет их отсутствия.

– В спектакле представлена совсем нетрадиционная трактовка образа Смерти. В привычном понимании Смерть – это нечто отвратительное, воплощенное в образе страшной дряхлой старухи в черных одеяниях, да еще обремененной каким-нибудь инвентарем. В «Хоакине» Смерть переворачивает это представление, показывая смерть в образе экзальтированного «лысого» мужчины, да еще и в светлых одеждах.
– Смерть – это тот персонаж, который главенствует над всем не только в рамках сценического искусства, но и в целом мире. Поэтому Смерть в образе дряхлой старухи в лохмотьях, на мой взгляд, неверное истолкование образа.

– Что для вас было самым сложным в работе над спектаклем? И как проходило вживление в этот образ?
– Как я уже говорил, мой персонаж главенствует в опере именно благодаря тайному знанию о скоротечности жизней каждого из героев, все в итоге окажутся в моих руках. Я всегда нахожусь над миром, и мне совершенно безразлична вся эта земная суета, разыгранная на сцене. Моя функция и заключается в том, чтобы показать тщетность сует.

– Ваша любимая ария Смерти в опере?
– Безусловно, это основная ария, которая исполняется в финале спектакля: когда все тела лежат на сцене, а я прохожу над всем этим и исполняю свою главную арию. Но обращена она, прежде всего, к герою Хоакину. Еще я бы выделил первую арию, как достаточно яркую и впечатляющую. Она обязательно производит эффект и по звуку и будет отличаться от прочих: вся зловещность передается благодаря специальной обработке моего голоса. Зрелищность образу добавляет необычный костюм Смерти – кожаный халат.

– Ваш богатый музыкальный опыт помогал в работе над спектаклем?
– Думаю, да. Свои первые шаги в музыкальном искусстве я сделал еще в 17 лет, затем многие годы совершенствовал свое мастерство. Я играл в разных группах - в «Интеграле», затем в середине 80-х в собственной группе «Индекс 398», в состав которой позже вошел Григорий Лепс в качестве солиста. Потом я уехал в Лондон и выступал с командой «Red Rock», активно сотрудничая с британским продюсером и режиссером Барри Уайтом. В 1991 году я вернулся из Лондона и спустя несколько лет вновь занялся музыкальным искусством уже здесь, в России.

– Планируется ли показывать новую постановку «Хоакина» за пределами России?
– Все зависит от того, как ее примет российский зритель.

– Ваша любимая рок-опера или мюзикл?
– Из рок-опер могу выделить «Иисус Христос – Суперзвезда», которая перевернула мое сознание и вообще перевернула новую страницу в мировой музыке.

К жанру мюзикла я отношусь прохладно, хотя в свое время участвовал в организации постановки «Иствикские ведьмы». Еще могу выделить «Нотр-Дам». Есть много неплохих образцов, но это не моя культура.