Хабенский против хамов

Нам, условно 30-летним и старше, еще предстоит привыкнуть не только к тому, что Колчак – символ благородства, успешный флотоводец Первой мировой, баловень судьбы на пике карьеры отказывается от любви 22-летней красавицы ради верности семьи, – по сути, остается верен присяге не только воинской, но и семейной (на этом построена любовная линия фильма). Но также придется привыкнуть и к тому, что генерал Капель (Сергей Безруков), к примеру, «очень светлый человек», как его аттестует Колчак, и с ним «надо непременно познакомиться» – как, надо полагать, и все «каппелевцы» – тоже очень светлые люди.

Судя по всему, это первое массовое кино о гражданской войне, сделанное за последние 10-15 лет

Все это плохо сообразуется с нашими детскими представлениями о «людях света», и пропагандистские советские клише нет-нет да и всплывают в памяти. К примеру – не помню откуда, – вот такое: «1918 год: отовсюду молодой советской власти угрожала гибель – деникинцы с Юга, колчаковцы с востока», или что «особенно зверствовали каппелевцы – отборные белогвардейские части, не знавшие жалости, беспощадные к красноармейцам».

«Адмирал» – в отличие от многих других, «примиренческих», в духе времени, фильмов – фильм сугубо антисоветский и антибольшевистский: в нем «красным» совсем не оставляют никакого шанса на «людство» (есть такое слово в украинском языке). «Красные» в фильме – одна зверская деиндивидуализированная масса, равнодушная даже к совершаемому ими самими злу. Пьяная матросня расстреливает и убивает, не задумываясь, – а ей противостоят личности, совокупность отдельных благородств (подчеркиваемая еще и белоснежными морскими парадными кителями).

Главный герой здесь не Колчак, конечно, а народ, как было принято говорить раньше. Но не то народ, который «красный», – а другой, «белый». А еще точнее – офицерство, цвет общества, порода, которую планомерно и безжалостно изничтожают. Но прежде по законам жанра мы должны этот цвет полюбить, и он нам явлен в бою – прекрасном морском сражении, которое в кино длится 15 минут и которое снимали целый месяц.

Стараниями Джаника Файзиева («Турецкий гамбит») здесь также все мины опускаются на дно морское, полные глубокомыслия, – словно бы каждая обладает отдельным характером; а все куски мяса, на которые разлетаются несчастные жертвы несчастной Первой мировой, – разлетаются в нужном месте и в нужное время, ровно там, где взрыв, а не абы где. И леденящую картину – стоящие в воде мертвые «белые» офицеры с привязанными к ногам камнями (исторический факт, так казнили офицеров в Севастополе) – камера обязательно покажет нам из глубины, из положения «на дне» во всей ужасающей подробности; с лицами, застывшими навеки с чувством достоинства и исполненного долга.

На эту тему
• Машков научит убивать
• Лукьяненко ушел в кинодозор
• «Русалку» отправили за «Оскаром»
• Бекмамбетов устроит китобойню
• Не ищите, глупые, девочку Любу

Здесь, в этом фильме техника, спецэффекты – и глубина мысли, трагедии, наконец, сошлись и не мешают друг другу. Это, конечно, не «Перл-Харбор» еще по масштабу спецэффектов, но уже близко к тому. Судя по всему, это первое массовое кино о гражданской войне, сделанное за последние 10–15 лет, за которое никому не должно быть стыдно, и не только из-за совершенной «картинки». Не только оттого, что здесь есть все атрибуты «большого кино о больших страстях» – благородные люди и светлая любовь на фоне крови и ужасов. Как ни странно, главный посыл фильма – может быть, даже вопреки желанию авторов, – бессмысленность братоубийственной гражданской войны.

Несмотря на то, что авторам фильма жалко только «белых», нам, зрителям, в результате жалко становится всех. Таков парадокс искусства вообще: когда у авторов фильма есть однозначная позиция, зритель невольно от нее отталкивается и стремится к обобщению и диалектическому примирению.

Может быть, самая сильная массовая сцена в фильме – даже не морское сражение, а атака каппелевцев. Атака показана только с одной стороны – со стороны «белых»: каждую секунду экранного времени, пока идет атака и до окопов «красных» остается 40, 30, 20 метров, с равным промежутком падают убитые люди. Эта сцена поражает именно бессмысленностью смерти, ее заурядностью и обыденностью – и уже не важно, «красные» это или «белые». Каждую секунду щелкают пули – и падают люди. Этот гигантский конвейер перемалывает всех, и бессмысленно искать виноватых – всех в этот момент жалко.

В массовом кино есть известное противоречие: как рассказать о трагедии, о сложности мироустройства доступным языком – при этом не скатившись к примитивизму.

Авторы фильма умно и хитро решили эту проблему: зритель, далекий от русской истории, придет в кинотеатр «на актеров» (Хабенский, Безруков, Боярская), втайне надеясь получить нечто вроде продолжения «Иронии судьбы-2», – и получит в результате не «историю любви на фоне войны», как об этом трубит реклама, а кровавую и дикую историю собственной страны. Ради этого стоило городить огород.

В конечном итоге этот фильм о том, что в России любой порядок лучше беспорядка. Адмирал Колчак – всего лишь воплощение этого порядка: он очень успешно движется по карьерной лестнице (в 41 год – самый молодой командующий флотом и самый успешный адмирал Первой мировой войны). И вдруг весь этот стройный порядок бытия, который не нарушает даже война с неприятелем, трещит по швам, бывшая империя разваливается в один день: в кабинет командующего Черноморским флотом входят небритые моряки с красными бантами и требуют сдать оружие.

Как, почему, за что? Роль, исполненная Хабенским, еще будет обсуждаться в течение ближайших недель – однако главное достижение актера даже не в том, с каким мужеством его герой презирает смерть. И не в том, как ладно сидит на нем военная форма. А в том, как собственно его герой относится к народу – к своему народу, ставшему в одночасье чужим.

В фильме нет этой показной «любви к народу» – и в этом есть известная честность создателей фильма. На этом не заостряется внимание, но внимательному глазу видно, как Колчак-Хабенский относится к «черни»: с изумительной холодностью, граничащей с презрением. И всякому становится понятно, почему этот благородный офицер впоследствии будет воевать с советской властью, причем зверство там будет примерно одинаковое с обеих сторон.

Колчак, как это видно из фильма, воюет не с большевиками – он воюет именно с разрушителями какого бы ни было, но порядка, в том числе и его бывшей собственной жизни, где можно было любить, воевать и при этом оставаться благородным человеком. Он воюет не с большевиками, а с хамами, которые отменили культуру.

В фильме все дышит благородством одних и неблагородством других. Марья Васильевна Розанова, вдова Андрея Синявского, утверждала, что революция 1917 года была победой бескультурья над культурой – и в этом фильме есть отголосок этой идеи. Однако это противопоставление явлено не при помощи примитивных сериальных ужимок – грассирования, вскриков «Гаспада афффицеры!» и приставочек «нуте-с», – а именно выражением лиц, с которыми люди в белых кителях упрямо выполняют свой долг: они уверены, что защищают не просто страну, а вековечный порядок и культуру, которые позволяют человеку все делать красиво, даже умирать.

Это фильм о красивых людях и красивой стране, которую мы однажды потеряли. И всех жалко – нас самих в первую очередь.