Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

13 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

6 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

17 комментариев
10 октября 2007, 09:06 • Культура

Харри Мюлиш: «Реальность второстепенна»

Харри Мюлиш: «Опять мимо Нобеля»

Харри Мюлиш: «Реальность второстепенна»

Tекст: Светлана Храмова, Амстердам

Самой горячей точкой всемирной известности Харри Мюлиша стало присуждение в 1987 году премии «Оскар» голландскому фильму – киноверсии романа The Assault, переведенного после успеха фильма на 32 языка. В русском переводе – роман «Возмездие». Сегодня всего два из больших произведений Мюлиша доступны русскому читателю. Лишь немногим больше и число романов, переведенных на английский язык.

В лучах театральных прожекторов – семеро солидных господ в ослепительно-белых костюмах. Звучит Only you 70-х.

Театр Stsdsschowburg, 15 сентября 2007 года

Пара-тройка наиболее известных романов Мюлиша есть в каждой домашней библиотеке, даже если семья не очень читающая

Все как у The Platters. Только голландская певица Эсме Бос солирует в ансамбле солидных и известных в Голландии мужчин – политиков, музыкантов, директоров государственных музеев – друзей юбиляра Харри Мюлиша.

Вначале в переполненном зале немного растерялись, затем радостное оживление вылилось в овации, занавес открылся снова, и лирическое изъявление дружеских чувств повторилось на бис.

Конечно, гимн мастеру стал кульминацией вечера, посвященного 80-летию мэтра литературы, на сцене старинного здания в центре Амстердама.

В ходе торжественного мероприятия, организованного De Bezige Bij, большим издательским домом, публикующим Харри Мюлиша уже много лет, сюрпризы сыпались постоянно.

В изобретательности устроители решили переплюнуть юбиляра – неистощимого выдумщика и щедро нашпиговали перформанс деталями, цель которых не столько потрафить публике, сколько польстить седовласому и элегантному Харри, облаченному в смокинг и восседающему в центре уютного зала. Он будто возглавляет жюри артистического конкурса.

Ложа для особо важных гостей приковывает внимание зрителей не менее, чем происходящее действо, – нечто демоническое всегда присутствует в облике худощавого и длинноногого денди, привлекающего и раздражающего соотечественников тонкой иронией по любому поводу и щегольскими костюмами, неизменно привозимыми из Венеции.

Амстердам и Венеция – два города, вызывающие восторг у живого патриарха голландской литературы, и если почитатели не видят Харри на улицах Амстердама, это означает, что не менее многочисленные друзья и знакомые в данный момент раскланиваются с ним на извивающихся узеньких улочках Венеции.

Сын эмигрантов и пророк в своем отечестве

Я с детских лет становился мишенью для чьей-то агрессии. Люди не могут переварить такую дозу самоиронии
Я с детских лет становился мишенью для чьей-то агрессии. Люди не могут переварить такую дозу самоиронии


Пара-тройка наиболее известных романов Мюлиша есть в каждой домашней библиотеке, даже если семья не очень читающая. Одиночества не переносит, живет в шумном центре города, близ Лейдцеплеин, в доме с видом на канал. По его мнению, жить в другом пейзаже просто нет смысла.

«Возможно, поселившись с матерью в Америке, я писал бы по-английски. Но я не смог уехать. Писатель живет не в стране. Он живет в языковом пространстве. Я остался в Голландии».

Круг фантазий

Вернемся к юбилейному вечеру. Красные бабочки окаймляют верх экрана, на котором огромный титр «Харри!» сменяется фотографиями родителей.

Тонкое лицо юной 18-летней матери, боготворимой писателем, соединяется с мужественно-неподвижным обликом отца. Метафорическая экранизация процесса, являющегося, кстати, поводом для неизлечимой тревоги писателя, – сотворения новой жизни. Потоки сперматозоидов на видео устремляются по течению, как мальки во время нереста. «Я помню день своего зачатия, как будто это было вчера. Нас были миллионы! Я чувствую незримое присутствие неродившихся братьев и сестер».

Изгнанный из лицея в Харлеме в 1944 году, на чем и закончилась пора образования, Харри мечтал заниматься биохимией и получить Нобелевскую премию. «Но стал писателем. Так получилось. Потому что писателем нельзя стать по желанию. Когда кто-то говорит, что мечтает о писательстве, – я не верю. Это судьба, а не призвание, которое можно выбрать».

Всемирно известный нидерландский актер и продюсер Рутгер Хауэр прочувствованно поздравляет Мюлиша, признаваясь, что личность писателя повлияла на него не меньше, чем его книги.

Рутгер представляет лаконичный и смешной фильм-капустник, посвященный могучему дарованию Харри и… неизлечимому стремлению стать автором с интернациональной славой.

«Мюлиш широко признан во всем мире, а известен только у себя на родине» – известная шутка. Герой вечера улыбается, но несколько натянуто.

Это больная тема, ее лучше не трогать. Хотя он много раз иронизировал по этому поводу, а ученый-биохимик, герой одной из последних книг – The Procedure, совершил важное открытие и занят ожиданием звонка из Стокгольма с приглашением приехать на церемонию вручения Нобелевской премии. Так же как и Мюлиш, собственно, только без биохимии. Повод для пересудов и дискуссий.

Самоирония писателя никогда не знала пределов: «Я с детских лет становился мишенью для чьей-то агрессии. Люди не могут переварить такую дозу самоиронии. Они перестают понимать, где моя точка зрения, а где переодевания. Хотя это так просто! Если бы и вправду поступал и думал так, как человек, которого описываю, – я бы никогда не писал об этом».

Рассказать историю может каждый

«Я не терплю, когда писатель становится политиком, объясняя это тем, что обязан описывать время и вовлекаться в процессы, реально происходящие в жизни. Литература – не документ времени и не отчет о нем».

Ах этот вечный маскарад! Макс, один из героев «Открытия небес» – книги, признанной читателями лучшим романом, написанным на голландском языке (одновременно De Ontdekking van de Hemel победил и в конкурсе недочитанных книг – роман насчитывает более 1000 страниц), носит тот же костюм, что и автор, так же экстравагантен и независим от общественного мнения. И в то же время писатель утверждает, что не имеет ничего общего с персонажем!

«Я живу в мире своих фантазий. Сюжет только помогает развлечь читателя, ничего более. Иначе никто бы ничего не понял».

Но ему и так не очень важно, чтобы кто-то что-то понял.

«Идея – колыбель сюжета. Форма преобладает. Читателю должно быть интересно, да. Я должен развлекать, и время от времени я это делаю. Но если мне говорят, что есть смысловые несоответствия на двух-трех страницах, я никогда не исправляю. Значит, что-то заставило меня так написать. Значит, не все так просто.

Конечно, во всем есть здравые ограничения, и я не могу сказать, например, что Вторая мировая война закончилась 18 апреля 1948 года. Это будет ошибка, я исправлю. Но в целом писательство есть акт творчества, философское осмысление действительности, а не изложение фактов. Реальность второстепенна».

Критики сетуют, что романы конструктивно перегружены, что он прячет, не ценит редчайшее дарование рассказчика, которым щедро наделен. Возможно, поэтому произведения не снискали широкую мировую известность. Но Мюлиш упорствует: «Рассказать историю может каждый. Это нетрудно. Меня интересует философия романа гораздо больше, чем развитие сюжета».

«Так хочет он мирового признания или только делает вид?» – возникает невольный вопрос.

Сотворение мифа

Пара-тройка наиболее известных романов Мюлиша есть в каждой домашней библиотеке
Пара-тройка наиболее известных романов Мюлиша есть в каждой домашней библиотеке


Строки Мюлиша, ставшие эпиграфом вечера в театре Stsdsschowburg, подчеркнуто просты. И по смыслу, и по стилю: «Не найдя органичности в предложенном мне мире, я сотворил мой собственный мир. Рожденный в семье эмигрантов, я чувствовал себя чужим для страны, в которой родился.

Развод родителей тоже помог отчуждению. И соединение всего сразу. Но я и не хотел принадлежности к чему бы то ни было. Потом я всё и всех придумал. Другие хотели принадлежать мне – но тоже потом, позже».

Рейнберт де Леу, композитор, педагог, руководитель Шенберговского ансамбля, исполняет на рояле в четыре руки вместе с пианистом Герардом Баухаусом «Большую фантазию» – посвящение Мюлишу. А позже именитый композитор будет дурачиться, умасливая друга Харри, во время ансамблевого исполнения Only you.

Почти завершая действо, на сцене появилась молодая писательница Конни Палмен. Говорила страстно и пламенно. Минут двадцать. Томно пожимая красивыми плечами, слегка обрамленными вырезом открытого черного платья, она призналась, что 10 лет назад после совместного обеда в ресторане и душещипательной беседы с Харри, которая помогла решить тяжелую жизненную ситуацию, она вошла в список женщин, постоянно окружающих Мюлиша, – в круг, в котором она и не претендует на первенство. Жить, не общаясь с ним, теперь невозможно:

– Все знают, что он самый лучший парень на свете. И он с этим согласен. Он пишет книги с 17 лет и по сей день. Писательство – его профессия и единственное хобби одновременно. Хотя он говорит, что пишет только потому, что каждый раз ему хочется узнать, как закончится история. Еще он искренне и на полном серьезе верит в свое бессмертие. Чему, кстати, пока нет опровержения. Есть такой параллельный мир, он существует внутри одного человека и не поддается никаким сравнениям. Имя ему – Харри Мюлиш.

Меж двух огней

«Для удовольствия кто-то играет в казино, кто-то пьет. Для меня радость жизни – это писательство и красивые женщины. Когда я вижу девушку 18 лет, я не думаю, что она может быть моей дочерью или внучкой. Я думаю, что она могла бы стать моей матерью…»

Мать Мюлиша, еврейка из Германии, дочь банкира, родила единственного сына Харри, когда ей не исполнилось и 19. Отец – австрийский офицер, в Первую мировую – участник оккупации Бельгии и Франции.

Они поженились в 1926-м и осели близ Амстердама, в Харлеме. Изящная девушка с тонкими чертами длинного лица, жаждущая удовольствий, и суровый мужчина 15 годами старше, психика которого отягчена травмами войны.

В 1940 году, к моменту начала немецкого вторжения в Нидерланды, они уже четыре года как разведены. Но во время оккупации его мать должна была носить желтую звезду, она неизбежно попала бы в газовую камеру, как и ее родственники – все до одного.

Если бы не предательство теперь уже экс-мужа. Он спас ее. Тем, что стал сотрудничать с немцами. Согласился работать в банке, куда стекались деньги убитых евреев, многие из которых обладали внушительными состояниями.

Жена и сын выжили только благодаря его предательству. Мать Харри сразу после войны уехала в США и осела в Сан-Франциско. Его отец как пособник наци был заключен в концентрационный лагерь на три года. Потом жил в бедности, иногда занимаясь расшифровкой старинных манускриптов, – он был энциклопедически образован.

Харри, без копейки денег в кармане, начал писательскую карьеру в Амстердаме.

«Отец обращался за помощью к фашистам, это правда. Но разве лучше было бы, если бы моя мать погибла в газовой камере?» – спрашивает Харри Мюлиш.

Так философские камни проклятых вопросов легли в основу писательского таланта Харри Мюлиша. Полученный в детстве мучительный опыт жизни между двух огней сформировал его и как писателя, и как личность.

Предмет интереса – не исторические события. Наследие войны в умах и душах людей. Эхо событий, изменяющее массовое сознание. Так начались попытки вскрывать напластования психологических рудников и докапываться. Результаты обескураживали.

Со страстью и бесстрастием

Мюлиш гиперболизирует реальность, расширяет рамки до уровня мифа
Мюлиш гиперболизирует реальность, расширяет рамки до уровня мифа


«После войны 300 тыс. голландцев получили обвинения в сотрудничестве с немцами. Остальные считали себя участниками Сопротивления…»

О невозможности найти точное определение мотивам и поступкам написан его широко известный роман The Assault.

В голландском городке Харлеме на пороге дома, где живет семья Антона, находят труп важного нацистского офицера. В наказание немцы уничтожают семью мальчика.

Много лет позже Антон возвращается в Харлем и находит реальных участников убийства фашиста. Которые и подкинули тело на порог Антонова дома, чтобы избежать наказания. Они признают содеянное, но отрицают ответственность. Вскрытие нравственных сложностей голландского послевоенного общества и становится отправной точкой для Мюлиша.

Джон Апдайк в The New Yorker пишет: «С холодным бесстрастием ученого Мюлиш соскребает наросты с железного ада 40-х и описывает моральную безответственность и насилие как основу человеческого сознания».

Позже, когда в Аргентине задержан нацистский преступник Адольф Эйхман, Мюлиш едет в Иерусалим, где проходил суд, и досконально изучает материалы по делу.

Но роман «Дело 40/61» так и не стал документальным. «Я не могу просто рассказывать об имевших место событиях. Нет, это не для меня!» Книга наполнена литературными реминисценциями, отсылающими читателя к гетевскому «Фаусту», гомеровской «Илиаде».

Мюлиш гиперболизирует реальность, расширяет рамки до уровня мифа. В то же самое время он не рассматривает Адольфа Эйхмана как символ зла. «Он был просто полицейским и действовал как полицейский: выполнял приказы. Если бы он был злодеем по натуре – он бы и в Аргентине вел жизнь преступника, продолжал убивать. Но он работал на заводе «Мерседес-Бенц». Работал честно. Потому что приказов убивать он не получал».

Мюлиш рассказывал, что во время войны он стал свидетелем микроверсии той же истории: водитель трамвая перевозил евреев к месту казни. Для этого освобождался второй вагон.

Трамвай следовал по обычному маршруту, водитель вслух возмущался жестокостью фашистов и осуждал их действия. Пособничая немцам в то же самое время. Ему и в голову не приходило, что он – соучастник преступления. По окончании войны, кстати, ни один водитель трамвая в сотрудничестве с нацистами не обвинялся.

Первый роман Мюлиша, переведенный на английский язык, – The Stone Bridal Bed («Брачное ложе из камня», 1962). Это история о возвращении в Дрезден бывшего американского пилота, бомбившего город во время Второй мировой войны.

Намереваясь написать книгу о преступнике войны, он потрясен фактом: «Военным преступником ты можешь быть, только если война проиграна. В противном случае – ты герой войны».

Фантасмагория событий уводит от реальности, документального романа снова не получилось. Тем не менее в этой книге Мюлиш стремится описать то, что мы можем назвать «не поддающимся объяснению мужским наслаждением от насилия, удовольствием от наносимого разрушения, которое мы можем найти как у греков Гомера, так и у американских солдат, бомбивших Дрезден».

Бывший пилот влюбляется в своего гида из Восточной Германии. Мюлиш объясняет: «Это случалось и раньше, в «Илиаде», где мы читаем о мужчине, готовом разрушить Трою из-за женщины по имени Елена. Что интересует героя на самом деле? Город или женщина? Я задумывал роман как эротическое пиршество, но вместо этого описываю бомбардировку Дрездена в стиле Гомера».

Показателен реальный случай, произошедший во время написания романа. Харри Мюлиш на какое-то время покинул квартиру – ушел прогуляться, выпить кофе. Отсутствовал полчаса. За время его отсутствия потолок неожиданно обвалился, квартира превратилась в руины. Возвратившись, Мюлиш воскликнул: «Я знал, что нахожусь на верном пути! Сейчас моя квартира выглядит как разрушенный Дрезден!»

Перед закрытием занавеса – 1

«Харри – урбанист, оптимист и эпикуреец. Он любит изысканную пищу и хорошее вино. Каким-то образом всё это оказывается созвучным тому, что он видел и продолжает видеть в жизни.

Явно или скрыто, но он продолжает линию психологической драмы и философского фарса, переиначивая на свой лад таких столпов, как Софокл, Шекспир, Достоевский и Кафка. Несмотря на комфортабельность, с которой организована жизнь Мюлиша в Амстердаме, – их видения и чувства населяют его разум», – пишет Пол Биндинг в The Spectator, 1999 год.

Джон Апдайк в The New Yorker сознается, что испытывает головокружение при чтении романа Last Call (De hoogste tijd), переведенного на английский язык в 1989 году.

Он подчеркивает избыточность стиля писателя: «Всего слишком много, и даже больше. Я бы сомневался, что это возможно, но приходится верить глазам своим.

Это восхитительный беспорядок излишества». Он сравнивает книгу с «Одиссеей» Вергилия и находит точки пересечения с такими писателями, как Калвин, Набоков и Пиранделло. «Скептический и игривый стиль сочетается в его прозе с неоспоримой голландской солидностью. Харри Мюлиш – раритет для наших дней, – заключает Апдайк. – Он интуитивно психологичен».

Харри Мюлиш награжден всеми возможными литературными премиями. В Голландии. Включая Libris Prize – нидерландский аналог британского The Man Booker. Два года назад он возглавлял букеровский шорт-лист, но премии так и не получил.

«Мюлиш – автор более чем 30 больших и малых романов, которые глубоки и философичны, идеи которых часто более интересны, чем персонажи. Возможно, поэтому он не так широко известен английской аудитории. Но если он все-таки получит Нобелевскую премию, на которую постоянно выдвигается, возможно, ситуация изменится» – так отреагировал рецензент, английский романист и критик Джош Лейсли.

Джеймс Джеймс в Wall Street Journal пишет в 1996 году: «Как и для Гомера, Данте и Мильтона, привычный масштаб Харри – космос. Его тема – история, скрытые смыслы».

А Джозеф Фаррелл в Times Literary Supplement в ноябре 2003 года резко вопрошает: «Харри Мюлиш – сильный писатель, который находится в самом сердце истории и мышления Европы. Он обновляет традиции, приглашает к переосмыслению привычных оценок. Мюлиш умеет усложнять, может писать фантастически просто, он прекрасный рассказчик. Чего ждут the Immortals в Шведской академии?»

Perpetuum mobile

«У каждого есть возраст, который он достигает и в котором потом до конца дней и находится. Когда я смотрю на себя в зеркало – я вижу молодого амбициозного писателя, который когда-то сказал: «Я – это Вторая мировая война». В 80-е годы я победил рак – он просто исчез. Есть чудеса…»

В одном из интервью, приуроченных к юбилею, его спросили: «Вы действительно считаете себя бессмертным?»

«А что такое бессмертие? Я об этом не задумываюсь, – ответил Харри. – Просто жизнь продолжается. И уж конечно, я должен быть абсолютно жив, когда мне наконец вручат Нобелевскую премию. Потом, во мне зреют новые замыслы. Пока неявные, но у меня бывали перерывы по три года, однажды на пять лет. Я никогда себя не насиловал. Умолкал. Появлялись новые мысли, впечатления. Сейчас это еще не роды, но задержка, я бы сказал. К тому же, когда мне будет сто лет, Китти Саал, моя подруга, только подойдет к 80-летию. И будет по-прежнему молода. Всё ведь относительно.

У меня есть такое чувство, что время мое бесконечно. Я думаю, что каждый должен жить так, как будто он никогда не умрет. Люди говорят, что я должен думать о смерти, memento mori. Каждая книга может быть последней и т.д. Нет. Я живу так, как будто я никогда не умру».

Перед закрытием занавеса – 2

Ход, придуманный издательством Мюлиша – компанией De Bezige Bij, вполне творческий. Шести авторам заказаны романы, которые должны базироваться на творчестве Мюлиша.

Литературный процесс ожил – романы уже написаны, теперь о них спорят, неистово ругают или горячо превозносят. Совсем как романы самого мэтра – и много лет назад, и в течение долгой творческой жизни.

Харри Мюлиш, выйдя на сцену в самом конце юбилейного торжества, говорил очень коротко, но романы молодых упомянуть не забыл:

– Гениально, что такую штуку сделали. Я не верил. Это никогда не срабатывает в результате, – продолжает юбиляр, – люди отказываются посредине. Целых шесть авторов. Шесть – больше, чем три. Даже с тремя молодыми поладить сложно. А тут шесть! – В зале смеются. От Харри ждут шуток. Привыкли. – Спасибо. Знаете за что? Допустим, собственные романы – мои дети. А эти романы, я так понимаю, – мои внуки. Все знают, что я тщеславен, ругают за этот грех.

Теперь есть повод быть тщеславным вдвойне. Я стал дедушкой шести романов.

А теперь – живо в фойе, господа, там ждут бокалы с шампанским. Для всех и совершенно бесплатно!

..............