Друг парадоксов

«За творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». Эта нобелевская формулировка образца 1925 года вызывает некоторое удивление. Идеализм – да, но весьма своеобразный, циничный, я бы сказал. Гуманизм – да, но с реверансами в сторону идеи сверхчеловека. Поэтическая красота – вот уж чего поискать, да с лупой. Остается «искрометная сатира» современного Вольтера, по определению тех же шведских академиков.

Как стать знаменитым

Бернард Шоу родился 26 июля 1856 года в Дублине. Отец, неудачный торговец хлебом, бухал по-черному, мать развелась с ним и зарабатывала на жизнь уроками пения

«Секрет успеха состоит в том, чтобы обидеть как можно больше людей».

Жизнь Шоу на удивление бедна событиями. По меткому замечанию биографов, с ним никогда ничего не случалось, он сам был событием. Вся публичность Шоу – в сугубо литературном плане, разве что можно отметить шокирующие заигрывания с политическим духом времени.

Бернард Шоу родился 26 июля 1856 года в Дублине. Отец, неудачный торговец хлебом, бухал по-черному, мать развелась с ним и зарабатывала на жизнь уроками пения. Шоу школу вспоминал с понятным многим из нас отвращением, гораздо больше ему дали уроки самообразования, когда он просиживал штаны в Британской библиотеке.

Пять лет работы кассиром и клерком в фирме по продаже земельных участков не привили ему любви к бизнесу. Скорее наоборот. После переезда в Лондон Шоу вступает в Фабианское общество, пропагандировавшее медленный переход к социализму путем плавных реформ. Левизна интеллектуалов тогда была еще в новинку, и Шоу получит причитающиеся ему моральные и финансовые дивиденды гораздо позже. Пока что он маргинал с большими амбициями. Шоу жаждет не просто стать литератором, но зарабатывать этим на жизнь.

За девять лет он пишет энное количество статей и пять романов. Заработок – 15 шиллингов за одну принятую статью, негусто. Стоит отметить, что Шоу подходил к писательству очень серьезно – он писал регулярно, определенное количество строк в день. Если предложение оказывалось длиннее, чем заранее отмеренное количество знаков, он откладывал труд и продолжал его на следующий день с середины фразы. Неудивительно, что один из его романов отвергли в 60 издательствах.

Но будущие нобелевские лауреаты не сдаются. Шоу вовремя (ему уже под тридцать) понимает, что гораздо выгоднее не пытаться безуспешно знакомить публику с тем, что накипело, а оседлать волну. Он становится скандальным театральным критиком, высмеивающим инерционный репертуар английской сцены. Явным подспорьем тут пришелся опыт оратора в Фабианском обществе – Шоу умел «зажигать» аудиторию. Логическим следствием критической деятельности явились и пьесы самого Шоу – надо не так, как вы делаете, а вот как.

Шоу поступил «по-тыняновски», переструктурировав жанры. Взяв за основу схемы господствующих на сцене салонной мелодрамы и комедии положений, Шоу вводит в свои произведения мощный идеологический импульс. Это оказалось для тогдашней Англии куда более действенным, нежели чеховская реформа театра, когда предельная невнятица наполняется сколь угодно глубоким смыслом. Шоу вплел в привычный для удачной пьесы сюжет жесткие нити – проблемы происхождения капитала, эксплуатации, проституции, классового расслоения. Эффект был потрясающим. Во-первых, скандалы с запрещением множества постановок, во-вторых, пристальное внимание публики и критики.

Сами названия сборников пьес говорили о многом: «Пьесы приятные», «Пьесы неприятные», «Пьесы для пуритан». Шоу нашел удачное название для своего театра – драма идей, пьеса-дискуссия. Чтобы читателю и зрителю было вполне понятно, что имеет в виду автор, драматург снабжал свои произведения пространными ремарками, а в публикации обширными комментариями, объясняющими «тем, кто в танке», что автор хотел-таки сказать. Наверное, только Томас Манн с таким же увлечением комментировал собственные произведения.

Писать поперек линованной бумаги

Фирменный прием Бернарда Шоу – парадокс

«Человек может взобраться на самую высокую вершину, но находиться там долго он не в состоянии».

Фирменный прием Бернарда Шоу – парадокс. Начиная от каламбура и заканчивая сюжетным построением. Идеалисты оказываются хуже рвачей и скряг («Дома вдовца»), античные герои снижаются до уровня беспринципных политиков и инфантильных подростков («Цезарь и Клеопатра»). Это нравилось публике, и надо было держать марку. Парадоксы Шоу напоминают тексты Уайльда (тот тоже пытался сделать этот жанр своим трейд-марком), только в более тотальном и упрощенном варианте. Наконец, Шоу переносит свой драматургический прием во внелитературное поле.

В 1916 году Шоу выступает в поддержку Ирландского восстания (все-таки родился в Дублине). В Первую мировую Шоу – последовательный пацифист, иронизирующий в адрес патриотических настроений. В 1925 году он отказывается от Нобелевской премии, поставив Шведскую академию в затруднительное положение своим беспрецедентным решением (Пастернак и Сартр сделают то же самое гораздо позже). Выход был найден – Шоу деньги взял и учредил англо-шведский литературный фонд. Стоит ли говорить, что об отказе от премии писалось на первых полосах крупным шрифтом, а об учреждении фонда – в «подвалах» петитом.

От парадокса к провокации

Шоу постепенно становится титулованным провокатором, разумеется, эксцентричным. Так, например, он вступает в переписку с Львом Толстым

«Голод в СССР? Ничего подобного! Меня там кормили превосходно!»

Шоу постепенно становится титулованным провокатором, разумеется, эксцентричным. Так, например, он вступает в переписку с Львом Толстым, посылая ему свою пьесу «Человек и сверхчеловек». Яснополянский старец честно отвечает, что в этой пьесе ему видится «желание удивить, поразить читателя своей эрудицией, талантом и умом. А между тем все это не только не нужно для разрешения тех вопросов, которых вы касаетесь, но очень часто отвлекает читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения». «Для себя он уж слишком умный», – добавляет Толстой в дневнике. Шоу, опубликовав эту переписку, отметил лишь плохой английский русского гуру.

В 1927 году Шоу приветствует Муссолини, заявляя, что его диктатура превосходит демократию английского образца. Потом пришлось оправдываться, но это уже частности.

А в 1931 году Шоу, совершая кругосветное путешествие, решил отметить свое 75-летие в СССР. Он был первым литератором такого ранга, посетившим нашу страну. Ему было посвящено торжественное заседание в Колонном зале Дома Союзов, с речью выступал, разумеется, Луначарский, тоже где-то как-то драматург. Шоу принял сам Сталин, и оба остались этой встречей довольны. Драматург покатался на теплоходе по Волге, посетил заводы, музеи, колхозы и детские коммуны. Вот выдержка из «Правды» от 2 августа 1931 года: «В Советской России нет принудительного труда. Принудительный труд существует только в странах Запада. Все, что пишут буржуазные газеты о СССР, – ложь, ложь и еще раз ложь».

Вряд ли сегодня кто-либо из традиционно левых западных интеллектуалов решится противопоставлять Северную Корею странам Евросоюза. Мода уже изменилась…

Впрочем, и тут Шоу позволил себе небольшой откат – в 1934 году манкировал приглашением на 1-й съезд Союза писателей.

Шоу умудрился дважды стать ньюсмейкером уже посмертно, а умер он в 1950 году, прожив 94 года. Его гроб сопровождали, помимо двуногих, телята, коровы, собаки в бантиках и рыбки в аквариумах – покойный был убежденным вегетарианцем.

На эту тему
• Рейтер, первый среди равных
• Прагматик и гуманист
• «Унесенные ветром» справляют юбилей
• Мудрость простоты
• День рождения мороженого
• Главная блондинка планеты

Наконец, он отписал в завещании кругленькую сумму на реформу английского языка в плане его упрощения (как слышится, так и пишется), предлагая начать с его собственных пьес. Суд не признал это распоряжение, мотивируя свое решение неочевидностью благотворности данных изменений.

Кто такой Шоу? Клоун с приросшей маской? Последовательный исследователь рубежей человеческой инертности, каковым считал его Честертон? Удачный коммерсант от литературы?

Кем бы он ни был, Шоу изменил лицо мировой драматургии, создав драму идей. И еще. Шоу, значительно опережая свое время, показал, как язык строит наше сознание, сколь много в отношениях между людьми зависит от сугубо лингвистических проявлений, и, наверное, поэтому главной его пьесой все-таки останется «Пигмалион».