Александр Николаевич и Зураб Константинович

Но «меньше» в масштабах коллективной широкой русской души столичной мэрии – понятие относительное. На самом деле все у Александра Николаевича хорошо. У Бурганова есть музей с незамысловатым названием «Дом Бурганова», что говорит уже о признанности и общероссийской ценности – очень немногие зарубежные художники могут похвастаться музеем, открытым еще при жизни.

Московские наваждения

У работы Александра Бурганова «Трон» (фото ИТАР-ТАСС)

Зато и хулы Бурганову достается меньше, чем его коллеге Церетели, в основном благодаря меньшей «монументальности» произведений Александра Николаевича. Когда один лишь Петр Первый виден едва ли не из любой точки центра Москвы, уже это дает повод пишущей братии лишний раз сочинить пасквиль на Зураба Константиновича и человека, благодаря которому сия скульптура была воздвигнута.

А Бурганова – поди заметь! Разве что загуляешь, пройдешь далеко за полночь по пустынному Арбату мимо стаек хиппи и панков близ Театра Вахтангова, скосишься на принцессу Турандот работы Бурганова, испугаешься, молвишь: «Чур, меня, чур!» - да ускоришь шаг – ловить быстрее такси, домой, подальше от наваждений.

Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что после ночного просмотра многофигурной скульптурной композиции Шемякина «Дети – жертвы пороков взрослых», не один москвич восстанавливал потом свое здоровье в специальных лечебницах или по крайней мере при помощи квалифицированных специалистов.

Бурганов незаметен – разве что, спускаясь к станции метро «Арбатская», взглянешь на золоченого Пушкина в компании Натали Гончаровой, у ног которых те же хиппи и панки собрались на водопой (окружающий скульптуры крепостной ров полон питьевой воды – на поверхность выведен подземный источник), вспомнишь – «наше все» был далеко не исполинского роста, много ниже супруги, а тут – наоборот.

Пророчество скульптора

Скульптор Александр Бурганов у скульптурного портрета Марка Шагала (фото ИТАР-ТАСС)

Пока население Нью-Йорка, как страшной кары, ждет водружения напротив Манхэттена тридцатиметровой «Слезы скорби» работы Церетели (это подарок скульптора, в память об 11 сентября 2001 г.), жители Вашингтона, наверное, особенно и не замечают бургановского памятника Пушкину.

Исключение здесь составляет только старая работа Бурганова, находящаяся сейчас в коллекции немецкого музея Ludwig Forum: в огромной клетке беснуются железные кони. Но мы-то понимаем, эта композиция – пророчество, ни больше ни меньше! Александр Николаевич предвидел успехи футбольного ЦСКА, а также его фанатов в Европе (на болельщицком арго «конями» называют игроков Центрального спортивного клуба армии и ее почитателей). Клетка – одновременно метафора заговора против команды (судейская ошибка не позволила ЦСКА недавно стать обладателями Суперкубка Европы) и одного неприятного инцидента: в итальянской Парме группа столичных болельщиков была арестована за драку с фанатами местного футбольного клуба.

Впрочем, исключение только подтверждает правило. А так - лучше меньше, да… меньше. Тем более, раз уж столичная мэрия принялась определять за москвичей их эстетические вкусы, пусть это будет как-нибудь незаметно.

Интересно вот еще что: отремонтированный после пожара Манеж (главную муниципальную выставочную площадку) в дни празднования Дня города отдали именно Александру Бурганову. Ничего нового в Манеже Бурганов не представил – все (или примерно то же самое) можно увидеть в любой день в музее скульптора. Однако коллега Соловьев из «Новых Известий» вполне резонно замечает, эта выставка – шаг политический. Зачем-то московскому правительству понадобился именно Бурганов – даже на Дни Москвы в Брюссель повезли его, а не того же Церетели.

Сотню своих работ Бурганов уже подарил городу. Город их принял. А это – знак высшей благосклонности, негласное «Скульптор, ваяй еще! Нам нравится». Может быть, работы Бурганова собираются «откормить» до воистину церетелевских размеров? Кто знает? Но, в любом случае, не хотелось бы.