Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

0 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

11 комментариев
Глеб Простаков Глеб Простаков Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны

Если Россия войну на Украине не проиграет, то она ее выиграет. Значит, впоследствии расплачиваться по счетам перед Москвой может уже не Евросоюз с его солидарной ответственностью, а каждая страна в отдельности и по совокупности неверных решений.

10 комментариев
29 августа 2014, 21:05 • Политика

«Мы один народ»

Почему Владимиру Путину жалко попавших в окружение украинцев

«Мы один народ»
@ kremlin.ru

Tекст: Петр Акопов

В обращении Владимира Путина к ополчению Новороссии и в его выступлении на Селигере была не только зафиксирована наша позиция по нынешней фазе украинского кризиса, но и обозначены фундаментальные принципы, объясняющие суть отношения России к Украине.

Внезапно появившееся в ночь с четверга на пятницу обращение президента России к ополчению Новороссии, по сути, было ответом на истерику Киева о вводе российских войск. Путин попросил ополченцев отпустить через гуманитарные коридоры окруженные украинские части, – чтобы «избежать бессмысленных жертв», ‒ а Киев снова призвал к прекращению огня и переговорам с представителями восставших.

Переговоры, к которым Путин сейчас подталкивает Киев, – это не желание навязать ей какую-либо форму федерации под управлением киевских элит, а форма борьбы за Украину

Обращение Путина, как и недавняя история с гуманитарным конвоем, имело целью как буквальное сохранение жизней, так и политический и пропагандистский эффект. Путин просит не убивать друг друга: Киев должен прекратить боевые действия, а ополченцы отпустить (понятно, что без оружия) попавшие в котлы соединения. Ополченцы согласились, Киев отказался – то есть позиции зафиксированы. Причем это происходит в очень важный момент – когда, как отмечает Путин, «очевидно, что ополчение достигло серьезных успехов в пресечении силовой операции Киева», и сразу же после заявлений Киева о вводе российских войск на Украину, не подхваченного европейскими странами, понимающими, что их хотят еще глубже затянуть в противостояние с Россией.

Надвигающееся поражение украинской армии на территории Новороссии приведет к очень серьезным последствиям для Киева – в том числе придется отвечать на вопросы собственных граждан о том, зачем погибли тысячи добровольцев и солдат. Естественно, что Порошенко во всем будет обвинять Россию, – но ему тут же напомнят, что Россия предлагала прекратить огонь, а Новороссия была согласна отпустить сложивших оружие. Отказавшись от перемирия, Порошенко потеряет и людей, и территории – согласившись, он спасет множество жизней своих военных.

Выступая на Селигере, Путин назвал отказ от предложенного им варианта (а украинское командование решило с боем прорываться из окружения) «колоссальной ошибкой, которая приведет к большим человеческим жертвам». Это ужасно, добавил Путин. Действительно, в этой войне для России нет своих и чужих – с обеих сторон фронта воюют русские люди. «То, что происходит сегодня на Украине, – это наша огромная общая трагедия. И нужно сделать все для того, чтобы она прекратилась как можно быстрее» ‒ Путин говорит это не для красного словца, так думает и чувствует абсолютное большинство русских людей. Потому что мы один народ – и в пятницу Путин снова четко сказал об этом:

«Мне кажется, что русский и украинский народ – это практически один народ, вот кто бы чего ни говорил. Вы меня поправите, конечно, но смотрите. У нас ведь не было русского народа когда-то – были славянские племена. Сколько их там было – 16, 32, по-разному считают: славяне, древляне и так далее. После крещения Руси – кстати, сначала сам Владимир крестился в Херсонесе, так что в этом смысле и Крым для нас святое место, а уже потом пришел в Киев и там начал крестить всю Русь, – после этого начала складываться русская нация, но она изначально складывалась как многонациональная. Те люди, которые проживали тогда на сегодняшней территории Украины, иначе как русскими никогда себя и не называли.

Да, конечно, есть Галичина, есть территории, которые примыкают к Западу, к Западной Европе. У них естественным образом складывались особые отношения с католическим миром, естественным образом складывались отношения со своими соседями, там взаимное проникновение языков и культур. Но они не должны навязывать свои взгляды всему народу Украины».

Галичина, то есть Западная Украина, составляющая одну десятую всей Украины, – это и есть то, во что Запад хочет превратить всю Украину. Галичина до 1939 года столетиями жила под польским и немецким владычеством, не была в составе России. Еще в XIII веке эти русские земли, по сути, отделили себя от остальной Руси – и, попав под западное влияние (в первую очередь религиозное, что и проявилось потом в униатстве) и управление, встали на тот же путь, что за несколько веков разделяет один народ на два, как это было, например, с единокровным народом, распавшимся в итоге на православных сербов и католиков хорватов.

После 1991 года из русских и малороссов, живших на случайно оказавшейся независимой Украине, стали делать украинцев по западенскому, галицийскому шаблону. Россия слабо сопротивлялась этому – слишком много было внутренних проблем – а жители Украины дали увлечь себя этой «игрой в Бандеру». Не все – но многие.

Евроинтеграция должна была геополитически закрепить этот процесс – но переворот февраля 2014 год и жесткая позиция России обрушили Украину. Начавшаяся гражданская война между русскими, считающими себя украинцами и русскими, помнящими что они русские, неминуемо закончится победой русских (в первую очередь ‒ победой русского внутри «украинца») – как потому, что настоящее всегда одолевает искусственное, так и потому, что Россия четко обозначила свою позицию: мы не позволим Западу продолжать перекодирование части нашего народа. Путь к этой победе может быть долгим и кровавым – но история (и не только русская – спросите, например, немцев) показывает, что нет сил способных помешать воссоединению народа. Тем более такого народа, как русский, со своей великой цивилизацией и мощным государством.

Но формы борьбы за воссоединение всех ветвей русского народа могут быть разными – в случае с Белоруссией и Казахстаном (о котором Путин много говорил на Селигере) есть общее желание двигаться к интеграции через Евразийский союз. То есть воссоединение будет мирным и добровольным – во многом благодаря тому, что и в Минске, и в Астане у власти после распада СССР оказались люди, понимающие невозможность разорвать историческое единство как наших земель, так и народов. А Украина оказалась во власти неумных и недальновидных политиков, что позволило Западу попытаться насильственно вырвать ее из русского мира – в результате гражданская война и распад страны.

Этот распад не выгоден России – что бы ни говорили наши «ограниченные националисты», еще вчера призывавшие отделить Кавказ, а сегодня настаивающие на присоединении одной лишь Новороссии и отказывающиеся считать «украинцев» малороссами-русскими, ‒ потому что несет новые жертвы и усложняет реинтеграцию Малой Руси с Великой. Русский народ воссоединится со всеми своими частями – вне зависимости от того, что считают заокеанские стратеги и отечественные национал-уменьшители. Просто благодаря своей жизненной силе и способности восстанавливаться и объединяться даже после самых тяжелых поражений. Неизбежность этого понимает ‒ и работает на ее приближение ‒ и высшая власть. Владимир Путин, говоря о русском мире и единстве русского и украинского народов, более чем конкретно «намекает» на это воссоединение – требовать от него сейчас большей откровенности было бы просто наивно.

Но это – стратегия. А сейчас на повестке дня стоят гораздо более узкие тактические проблемы. Вот как обрисовал их Путин на Селигере:

«Надо сесть за стол переговоров. Вы знаете, позиция наших партнеров, она вот к чему сводится, я уже для себя это уяснил: да, надо садиться за стол переговоров, но пока нужно дать властям Украины немножко пострелять – может быть, они быстренько наведут там порядок. Не получается, надо уже это осознать. И надо заставить украинские власти именно предметно начать эти переговоры, предметно! Не по техническим вопросам, что чрезвычайно важно, конечно, они носят гуманитарный характер: обмен пленными, как они говорят, еще какие-то вопросы, – надо субстантивно – дипломаты любят употреблять это слово – переговариваться, по существу понять, какие права будут у народа Донбасса, Луганска, всего юго-востока страны. В рамках современных цивилизованных правил должны быть сформулированы законные права и обеспечены законные интересы этих людей. Вот об этом надо говорить.

А потом уже легко, я уверен – относительно легко, но все-таки будут решаться вопросы, связанные с границей, обеспечением безопасности и так далее, и так далее. Важно договориться по сути. По сути не хотят говорить, вот в чем проблема».

Переговоры, к которым Путин сейчас подталкивает Киев, – это не сдача Новороссии, уже давно фактически признанной Россией, и не желание навязать ей какую-либо форму федерации под управлением киевских элит. Это форма борьбы за Украину. Вначале нужно зафиксировать самостоятельность Новороссии – и цель переговоров не только в том, чтобы приостановить или прекратить войну, но и в том, чтобы заставить Киев фактически признать Новороссию.

Это имеет в первую очередь тактическое и психологическое значение – потому что в реальной геополитике признание Киевом Донецка не имеет большого долговременного значения. Оно было бы важно в том случае, если бы Россия боролась с Киевом за Новороссию, – но Россия борется за Украину с Западом. К концу этой борьбы нынешняя власть в Киеве сменится – и, возможно, не один раз. И сама новая Украина (в виде Малороссии или новой федерации, включающей в свой состав Новороссию) войдет в состав Евразийского союза. Именно таковы ставки, такова цель.

А сейчас нужно усадить Киев за стол за стол переговоров с Донецком – ради самого их факта (что и станет их главным достижением). Переговоров с точки зрения результата бессмысленных, долгих и муторных, прерываемых – увы – боевыми действиями, – но необходимых как ступень на пути к достижению поставленной задачи. Переговоров, конечно же, вторичных – потому что главное будет решаться на поле боя и на геополитическом фронте по мере перехода России (и выстраиваемой ей коалиции) в наступление на ключевые и самые уязвимые позиции англосаксонского порядка.

Развитие событий на Украине в ближайшие полгода многовариантно и зависит от множества внутренних и внешних факторов: возможно и окончательное оформление независимости Новороссии (с ее официальным признанием Москвой), и падение Киева под натиском повстанцев, и взятие ими власти на всей Украине, и смена власти в Киеве в ходе переворота, и раздел страны на несколько частей. Но все эти разные пути в конечном счете, благодаря тем усилиям, что будет прикладывать Россия, выведут на столбовую дорогу русской истории, приведут к единству. Ведь мы один народ.

..............