Михаил Бударагин: Ничего дальше

На самом деле, логика непризнания двух республик базировалась исключительно на том, что «Россия испугается» – и уже неважно, чего именно, так называемой «изоляции», падения рынка, кораблей НАТО в Черном море.

То есть формальности воспоследовали бы сами собой: никому нет дела до этих формальностей, речь шла исключительно о «праве сильного», о праве «белого человека».

Последние десятилетия система международных организаций, сдержек и противовесов, взаимных уколов и кулуарных договоренностей трещала по швам. И наконец она треснула окончательно. Сегодня нет никакой разницы, примет ли какую-нибудь резолюцию Совет Безопасности ООН и решит ли НАТО осудить или не осудить Россию, сможет ли британский премьер Дэвид Милибэнд собрать «антироссийскую коалицию», etc.

Страх теперь не является пружиной международной политики, именно поэтому Россия не хочет «холодной войны» и призывает к благоразумию весь остальной мир

Мир истончился, и там, где раньше были сплетены суровые сети международных словес, торчат теперь остовы пустого скелета, потешно двигающего ручками-ножками. В действительности, смешного тут крайне немного.

Старый мир был лжив, но к этой лжи довольно просто было приспособиться: нужно было просто присягнуть тому, кому следует, а дальше можно было вытворять всё что угодно. Один ярый западник из «живого журнала» на мой вопрос о том, неужто «своим» можно бомбить Цхинвали, на голубом глазу ответил: «А мы сами стали чужими». Мол, были бы «развивающейся молодой демократией», могли бы сравнять Тбилиси с землей и выступать в эфире CNN с разоблачениями.

Мир был крайне прост, мы сами сделали его сложным.

Дмитрий Медведев, заявив о том, что Россия не боится «холодной войны», ничуть не слукавил: Россия свое отбоялась. И страх теперь не является пружиной международной политики, именно поэтому Россия не хочет «холодной войны» и призывает к благоразумию весь остальной мир. «Холодная война» велась «до первого испуга», и США тогда неплохо удалось выйти сухими из воды; теперь – куда ни выйди, кругом вода.

Михаил Саакашвили без обиняков дал понять всем субъектам международного права, что отныне – всё позволено. Позволено расстреливать мирный город из «Градов», жевать галстук перед телекамерами, врать о «российской агрессии», истерически взывать к «мировой общественности», нарушая все возможные договоренности. Нет больше никаких рамок, никаких ограничений, никаких правил, писаных или неписаных – всё это осталось там, в 7 августа, когда у США еще был шанс усадить грузинского президента на поводок: полаял бы, но кусаться зачем?

На фоне бомбежек Цхинвали и последовавшей вакханалии Россия могла выкинуть любое коленце. Наши танки могли вкатиться в Тбилиси, наши корабли могли взять Севастополь, наши самолеты могли сбрасывать бомбы на мирные города. В ответ на это Совбез ООН собрался бы на очередное заседание, Кондолиза Райс выступила бы с резкими заявлениями, а Милибэнд начал бы собирать «антироссийскую коалицию». Ни США, ни НАТО не смогли бы ничего, и сегодня это ясно со всей очевидностью.

Россия спасла положение, поведя себя наиболее благоразумным образом: мы просто признали де-факто независимость двух республик, которые и без того никогда уже не вошли бы в состав Грузии добровольно. Саакашвили, разумеется, раздавил бы и Абхазию, и Южную Осетию танками, уничтожил бы «Градами» и восстановил бы то, что он полагает «территориальной целостностью». «Цивилизованное общество» аплодировало бы стоя, легко закрыв глаза на любые жертвы.

Независимость Абхазии и Южной Осетии держится, конечно, только на «русских штыках», но был ли у России другой путь? Был, конечно: в случае с Грузией у России был очень широкий коридор возможностей.

Можно было бы просто закрыть глаза на уничтожение Цхинвали и добиваться справедливости в ООН – безрезультатно, разумеется, потому что слово ООН сегодня не значит ничего. Россия в этом случае была бы «нашим другом», etc, и кому какое дело, что сдать Южную Осетию было бы подло: миру не привыкать к подлостям.

Можно было бы остановиться на границе Южной Осетии и Грузии и дожидаться, пока грузинская армия не продолжит расстрел осетинских беженцев и российских миротворцев. Можно было договариваться с Саакашвили, улыбаться и пожимать руки, стоя на клочке выжженной земли, которая когда-то называлась Южной Осетией. Вот только кто вдруг придумал, что нужно улыбаться и пожимать руку убийце?

Можно было бы отвернуться от Абхазии и Южной Осетии чуть позже и, сделав морду кирпичом, не признавать ничьей независимости, умыть руки и дождаться, когда Грузия, чуть оправившись от удара, снова начнет обстреливать города из «Градов».

Можно было бы просто присоединить Абхазию и Южную Осетию явочным порядком: «мировое сообщество» проглотило бы и это. Оно теперь будет проглатывать всё – только ленивый еще не удостоверился в том, что гегемонии больше нет. Но присоединение грозило бы России очагом нестабильности уже на собственной территории.

Россия же поступила предельно здраво, отрезав Грузии все пути к наступлению и выступив гарантом независимости республик.

И именно поэтому либеральная «тусовка» до сих пор не в состоянии признать, что Дмитрий Медведев поступил единственно верным образом: Россию привыкли или жалеть свысока как бесхитростную неумеху, или бояться как «чудище обло…», или просто презирать втихаря за несовпадение «этой страны» с собственными «стилистическими предпочтениями».

Отныне с Россией всё-таки нужно считаться. Это уже понял Запад, осторожно критикующий Медведева за признание Абхазии и Южной Осетии; и дело тут не в силе, которую продемонстрировала Россия (на самом-то деле, и полсилы не показала), дело в здравом смысле. Мы увидели очень благоразумную Россию – учитесь теперь с этим жить.

На сакраментальный вопрос Леонида Радзиховского «Что дальше?» стоит, наверное, ответить детской присказкой: «Ничего дальше». Всё с нуля, и нет теперь никаких готовых решений, которые заранее можно считать разумными и правильными. Разумен только здравый смысл, всё остальное погребено под руинами Цхинвали.