«МВД стало заложником этой войны»

Крупные спецоперации против незаконных вооруженных формирований, состоявшиеся в начале сентября в Дагестане, стали очередным подтверждением того, что проблемы экстремизма в этой республике далеки от решения, даже несмотря на резкое сокращение числа терактов. После того, как значительная часть бандподполья отправилась воевать в Сирию, ряды экстремистов продолжили пополняться, и не последнюю роль в этом могут играть репрессивные методы силовых структур.

«Служите, братья!»

Дагестанские полицейские становились жертвами терактов, которые власти отказывались признать терактами, поэтому родственники погибших не получали положенных компенсаций

Ситуация обострилась с приходом осени. 4 сентября в Самурском лесу на границе с Азербайджаном силовики вступили в бой с группой боевиков, в результате чего потери понесли обе стороны – погибли один сотрудник правоохранительных органов и трое участников НВФ. А 7 сентября в ходе спецопераций в Махачкале и Избербаше силовики ликвидировали шесть человек, участвовавших в нападениях на сотрудников правоохранительных органов, включая одного из лидеров боевиков – Магомеда Халимбекова. Вскоре после этого в Избербаше были задержаны двое жителей Дагестана, подозреваемых в причастности к убийству полицейского Магомеда Нурбагандова, который был расстрелян боевиками в начале июля. Перед смертью от него потребовали обратиться на видеокамеру к своим коллегам с призывом уйти с работы из правоохранительных органов, но Нурбагандов отказался, сказав: «Служите, братья». Официальный представитель МВД РФ Ирина Волк уже сообщила, что погибший офицер будет посмертно представлен к государственной награде.

Последние события в Дагестане ставят под большое сомнение неоднократные уверения властей в том, что в решении проблемы экстремизма в республике достигнуты серьезные результаты. «Правоохранительно-силовой блок своими решительными и мужественными действиями за последние три года в значительной мере сузил остроту проблемы терроризма. И это почувствовали все – от простых жителей и бизнес-сообщества до представителей властных структур республики», – заявил, в частности, в середине июля глава Дагестана Рамазан Абдулатипов.

Магомед Нурбагандов (фото: 05.мвд.рф)

С точки зрения количества терактов положительная динамика и впрямь неоспорима. По данным портала «Кавказский узел», на протяжении многих лет ведущего собственную статистику жертв боестолкновений на Северном Кавказе, в прошлом году количество вооруженных инцидентов в республике сократилось с 91 до 57 случаев, а число погибших в них – со 185 до 123. Согласно той же статистике, Дагестан по-прежнему опережает по количеству погибших все другие регионы СКФО, но крупных терактов с большим количеством жертв среди мирного населения здесь не было уже довольно давно.

Пик разгула терроризма в Дагестане пришелся на 2010–2012 годы, когда мишенью экстремистов становились как силовики и обычные граждане (например, двойной теракт в Махачкале 3 мая 2012 года унес жизни 14 человек), так и хорошо известные в республике люди. В числе последних – духовный лидер Саид-афанди Чиркейский, журналисты Хаджимурад Камалов и Ахмеднаби Ахменабиев, пресс-секретарь президента Дагестана Гарун Курбанов и другие. Переломным моментом в борьбе с экстремизмом стала ликвидация в феврале 2013 года Ибрагима Гаджидадаева – лидера так называемого гимринского джамаата, который считался наиболее опасной террористической группировкой в Дагестане. Одновременно начался массовый отток членов в НВФ на Ближний Восток – под знамена запрещенной в России организации ИГИЛ. По данным МВД Дагестана на конец прошлого года, воевать в Сирию уехали порядка 900 жителей республики.

Следует учесть и фактор сокращения спроса на услуги бандподполья со стороны коррумпированных чиновников. Вскоре после назначения главой Дагестана Рамазана Абдулатипова в начале 2013 года в республике стартовала масштабная антикоррупционная кампания, жертвами которой пали некоторые местные «тяжеловесы», например мэр Махачкалы Саид Амиров и глава регионального отделения Пенсионного фонда РФ Сагид Муртазалиев. Им были предъявлены обвинения по «террористическим» статьям УК РФ, а в случае с Амировым дело вообще кончилось пожизненным сроком заключения. По мнению руководства Дагестана, одним из результатов кадровой чистки также стало сокращение криминального давления на бизнес. В частности, руководитель местного Агентства по предпринимательству и инвестициям Башир Магомедов в одном из недавних интервью говорил, что в Дагестане удалось снять проблему так называемого флешкового рэкета, некогда особенно процветавшего в Махачкале. Суть этой «технологии» заключалась в том, что предпринимателям подбрасывали флеш-карты с записанными на них требованиями заплатить «налог на джихад», после чего жертвам приходилось либо идти на поводу у вымогателей, либо расставаться с бизнесом. 

«На войне обстрел идет за обстрел»

На эту тему
• Новые аресты полицейских связывают с "бандой Робин Гудов"
• Российская армия способна вырастить новую элиту кавказских республик
• Дагестанские олигархи ведут битву за контроль над государственным портом
• Резкая реакция на осквернение статуи Будды выглядит закономерной
• Кавказское бандподполье может прикрываться «брендом» ИГ
• В Дербенте обстреляли туристов, погиб пограничник
• Рамазан Абдулатипов: С русскими кадрами вообще очень плохо
• Преемник Доку Умарова уничтожен в Дагестане
• Уничтожение дагестанской мафии вернет республику в Россию
• В Дагестане погибли трое бойцов СОБРа
• Вадим Самодуров: Казус Абдулатипова
• ФСБ поборола самого сильного человека Дагестана
• «Исламское государство» превращается в главную угрозу для России

В то же время в отчетном докладе парламенту республики по итогам 2015 года глава республиканского МВД Абдурашид Магомедов сообщил, что число зарегистрированных преступлений, связанных с организацией НВФ и участием в них, выросло на 33% (679 против 472 по данным портала правовой статистики Генпрокуратуры РФ). А всего за семь месяцев этого года преступлений террористического характера было выявлено уже 623.

Одновременно растет и число людей, стоящих на профилактическом учете в полиции в качестве потенциальных участников НВФ: по данным, приводившимся в упомянутом докладе Магомедова, с 17,2 до 20,5 тыс. за весь прошлый год. Около 5–6 тыс. из них имеют отношение к экстремистским составам преступлений – такие цифры прозвучали в конце мая в ходе визита в Дагестан членов Совета по правам человека при президенте РФ. Именно профучет стал тогда мишенью для критики МВД Дагестана со стороны правозащитников, которые приводят многочисленные факты нарушения прав граждан, например на свободу перемещения или вероисповедания. Для выезда за пределы места своего проживания стоящим на профучете необходимо получать разрешение в полиции, а прихожан некоторых мечетей (особенно известна этим мечеть на улице Венгерских бойцов в Махачкале) по пятницам регулярно задерживают сотрудники полиции «для профилактики».

«Экстремизм – это проявление недовольства властью, как полицейской, так и любой другой: исполнительной, судебной, региональной или местной, – говорит известный махачкалинский адвокат Расул Кадиев. – Российские власти в отношениях с экстремизмом и терроризмом и их пособниками изначально выбрали тактику не простого противодействия преступности с применением криминологических методов, а путь войны. При этом МВД, курируя борьбу с экстремизмом, является стороной этого вооруженного конфликта. На войне обстрел идет за обстрел, а так как эта война длится в Дагестане более десяти лет, то тут уж не разберешь, кто первый начал и кто виноват в продолжении. Главная ошибка – в тактике: если выбирать путь войны и не оставлять противнику ничего, кроме вооруженного сопротивления и бессмысленных длительных тюремных сроков как боевикам, так и членам их семей, то нет ничего удивительного в том, что война продолжается. МВД стало заложником этой войны: они гибнут, они и убивают, становясь убийцами. Они оставили ради этого борьбу с кражами и иными преступлениями».

По мнению старшего научного сотрудника Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николая Силаева, тема профучета – это очередной пример того, как непросто выстроить баланс между гражданскими правами и политическими свободами с одной стороны и безопасностью с другой. «Практика, при которой всех прихожан определенных мечетей в пятницу забирают на дактилоскопирование, когда у людей, заподозренных в близости к вооруженному подполью, берут материал для генетической идентификации, действительно нарушает права человека, с этим не приходится спорить, – считает Силаев. – Но эта же практика уже несколько лет позволяет полиции и ФСБ быстро раскрывать преступления террористической направленности. Обратите внимание, как быстро устанавливали личность смертников в последних терактах, которые проходили с использованием смертников (2013 год). Я полагаю, что это происходило в том числе благодаря очень плотному контролю над той средой, которую правоохранители считают подозрительной».

Можно также добавить, что российские силовики в данном случае не «изобретают велосипед» – по аналогичной схеме действуют спецслужбы в Израиле, где за последние годы в борьбе с терроризмом был достигнут существенный прогресс.

Наследство дагестанского «Каттани»

Адильгерей Магомедтагиров (фото: Сергей Расулов/РИА «Новости»)

Первым в Дагестане, кто стал открыто проповедовать крайне жесткие принципы в отношении экстремистов, стал Адильгерей Магомедтагиров, возглавивший республиканское МВД в 1998 году. Борьба с ваххабитами имела для него не только служебную, но и религиозную мотивацию: Магомедтагиров был одним из мюридов (последователей) шейха Саида-афанди Чиркейского. За бескомпромиссность и жесткость используемых методов его сравнивали с главным героем культового итальянского сериала «Спрут» комиссаром Каттани, и, как и в случае с киногероем, жизнь Магомедтагирова оборвалась трагически – в июне 2009 года министр был убит выстрелами снайпера на входе в банкетный зал на окраине Махачкалы. Заказчиком этого преступления считается Ибрагим Гаджидадаев, а исполнителем – бывший военнослужащий Андрей Резанов, получивший 15 лет колонии строгого режима.

Новым министром внутренних дел Дагестана был назначен выходец из структур ФСБ Али Магомедов. Но он продержался в этой должности чуть больше года и покинул свой пост после критики со стороны нового президента Дагестана Магомедсалама Магомедова, который поставил министру на вид всплеск террористической активности и общую неэффективность работы. На его место пришел Абдурашид Магомедов, человек из команды Адильгерея Магомедтагирова (до назначения министром он был начальником следственного управления МВД по Дагестану), и на сегодняшний день именно он – главный «долгожитель» среди своих коллег в субъектах Северного Кавказа, благополучно переживший массовую ротацию в региональных главках МВД после назначения руководителем этого ведомства Владимира Колокольцева. Правда, в отличие от харизматичного Магомедтагирова, нынешний министр внутренних дел Дагестана никогда не считался фигурой с большим политическим весом. Два года назад махачкалинский еженедельник «Черновик» – одно из самых авторитетных независимых изданий в Дагестане – поместил Магомедова лишь на 17-е место в рейтинге влиятельности дагестанских политиков, отметив, что это слишком низкое положение, учитывая возможности силовиков в республике.

Абдурашид Магомедов (фото: 05.мвд.рф)

Но это обстоятельство никак не способствовало изменению тех методов, которыми действовала полиция в Дагестане. Более того, эти методы стали еще жестче после того, как главное управление МВД по СКФО возглавил генерал-полковник Сергей Ченчик, до этого прошедший две чеченских кампании и лично руководивший рядом спецопераций против боевиков, в том числе и в Дагестане. Одновременно разрастался и масштаб экстремистской деятельности: если Адильгерей Магомедтагиров незадолго до своей гибели утверждал, что численность диверсионного подполья в Дагестане составляет «самое большее где-то 50–70 человек», то спустя всего несколько лет счет экстремистов (реальных и потенциальных) пошел уже на сотни, а география их деятельности значительно расширилась. Например, в последние пару лет вооруженное подполье значительно активизировалось в Южном Дагестане, прежде относительно спокойной части республики. Недавнее столкновение в Самурском лесу – это уже четвертый, по подсчетам «Кавказского узла», аналогичный эпизод с начала года на территории самого южного в Дагестане Магарамкентского района. Отмечены факты экстремистской деятельности и в соседнем Сулейман-Стальском районе, «вотчине» экс-прокурора Дагестана Имама Яралиева, где ситуация с экстремизмом до некоторых пор вообще считалась образцовой.

«Террористическая база» опять воспроизводится»

Пик активности боевиков и тогда, и сейчас фиксируется в четверг, то есть накануне самого важного для мусульман дня недели – пятницы

«В 2014–2015 годах действительно был существенный спад активности боевиков, – говорит Расул Кадиев. – Но представители Национального антитеррористического комитета подтвердили, что уничтожение в прошлом году 96 боевиков не сломило подполье, так как в Дагестане есть «пособническая база». И если сравнить статистику Генеральной прокуратуры и заявления силовиков о количестве уничтоженных боевиков, то сразу становится понятно, что «база» опять воспроизводится, в Дагестане идет возрождение террористической системы». По словам Кадиева, можно даже говорить об идентичном «почерке» подполья времен последнего всплеска 2009–2012 годов и за восемь месяцев текущего года. К примеру, пик активности боевиков и тогда, и сейчас фиксируется в четверг, то есть накануне самого важного для мусульман дня недели – пятницы. 

Гипотезу о «свежем призыве» в ряды экстремистов подтверждают данные о боевиках, ликвидированных или задержанных в ходе последних спецопераций. Азизу Джамалутдинову и Артуру Бекболатову – участникам убийства Магомеда Нурбагандова, задержанным в Избербаше, всего по 20 лет. Их убитому сообщнику Амалатбеку Багатырову было 24 года, и к этому времени он уже был судим за пособничество боевикам. Ликвидированному лидеру избербашской группировки Магомеду Халимбекову незадолго до смерти исполнилось 32 года.

Биография Халимбекова вообще хорошо иллюстрирует путь превращения обычного уголовника в экстремиста: отбывал срок по статье за грабеж, в тюрьме познакомился с Абдулгасаном Абдулхаликовым – лидером группировки, действовавшей в поселке Новый Хушет под Махачкалой. После выхода на свободу Халимбеков сначала оказывается на профучете по категории «ваххабизм», год назад его объявляют в оперативный розыск, а после ликвидации Абдулхаликова он сам становится главарем боевиков. Не приходится сомневаться, что на смену ему вскоре придет новый «амир». По такой же схеме развивалась ситуация и в Южном Дагестане, где всего три месяца назад был ликвидирован 39-летний Гасан Абдуллаев (Абу Ясир), присягнувший ИГИЛ*, но его место тут же занял некий Мурад Шамсутдинов, уничтоженный во время боя в Самурском лесу.

Все эти факты напоминают небезызвестную сталинскую теорию о нарастании классовой борьбы по мере построения социализма. МВД Дагестана постоянно расширяет круг жителей, охваченных профилактическим учетом, проводит регулярные спецоперации против боевиков, неизменно завершающиеся их ликвидацией, но остановить поток, постоянно пополняющий ряды экстремистов, эти меры явно не в состоянии. В чем в таком случае заключается профилактика экстремизма, не вполне понятно – зато наглядно вступает в силу принцип «действие рождает противодействие».

«Мало кто мог ожидать такого мужества»

#{interviewsociety}Последние спецоперации против боевиков в Дагестане совпали по времени с серией скандалов в МВД республики. На прошлой неделе сотрудниками ФСБ по подозрению в вымогательстве были задержаны начальник уголовного розыска города Хасавюрта Расул Садуев (один из наиболее одиозных полицейских начальников Дагестана) и заместитель начальника управления уголовного розыска регионального МВД Гимбат Лахиялов. Уголовное дело в их отношении некоторые комментаторы сразу связали с нашумевшей в республике «бандой Робин Гудов», организованной бывшим начальником РОВД Кизилюрта Асхабали Заирбековым, который также обвиняется в вымогательстве.

Но есть и другая версия, связанная с борьбой групп влияния в руководстве Дагестана. Расул Садуев считается человеком, весьма близким к Сайгидпаше Умаханову, бывшему мэру Хасавюрта, который возглавлял этот крупнейший на Кавказе город-рынок на протяжении почти двух десятилетий. В прошлом году Умаханов под давлением Махачкалы сложил полномочия мэра в обмен на менее статусную (по дагестанским меркам) должность министра транспорта, энергетики и связи в республиканском правительстве. Это сразу же обострило борьбу за «хлебные места» – равно как и в Махачкале устранение могущественного Саида Амирова отнюдь не привело к решению многих хронических проблем города. Разрастание чудовищной по среднероссийским меркам самовольной застройки и отвратительное санитарное состояние города остаются реалиями дагестанской столицы.

Обострение аппаратной борьбы может произойти и в головной структуре МВД по Дагестану, учитывая длительную несменяемость ряда его руководителей. Однако после того, как в мае Сергей Ченчик был назначен первым заместителем директора Росгвардии, ситуация в дагестанском главке полиции может измениться к лучшему. Некоторое время назад в Дагестане обсуждался вариант ухода Абдурашида Магомедова в Госдуму, но «непотопляемый» министр сохранил свой пост, хотя история с задержанием двух его подчиненных бросает серьезную тень на его ведомство.

В этом контексте подвиг полицейского Магомеда Нурбагандова выглядит своевременным напоминанием о том, что МВД Дагестана может ассоциироваться не только с коррупцией, спецоперациями и пресловутым профучетом. Сейчас на портале Change.org идет сбор подписей за присвоение Нурбагандову звания Героя России посмертно. В числе выступивших в его поддержку – жители не только Дагестана и других республик Северного Кавказа, но и «русских» регионов страны. Обстоятельства гибели Нурбагандова не оставили равнодушными и многих представителей власти. «Я несколько раз посмотрел этот ролик, – написал на своей странице в «Фейсбуке» глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров. – Мало кто мог ожидать такого мужества от внешне тщедушного молодого человека. Он не выказывает страха, зная, что через минуту его убьют, и достойно отвечает своим врагам. «Работайте, братья!» – его последние слова, завещание коллегам. Это настоящий подвиг! Едва ли террористы могли получить больший по эмоциональной силе удар – этот парень достойно принял смерть, защитив честь мундира полицейского».

В то же время нельзя забывать о том, что обстоятельства гибели Магомеда Нурбагандова стали достоянием общественности случайно (видеозапись расстрела полицейского оказалась в телефоне у одного из участников его убийства). «Дагестанские полицейские погибали от рук бандитов всюду – на посту, дома, по дороге домой; их расстреливали, взрывали и резали. Они становились жертвами терактов, которые власти отказывались признать терактами, и поэтому родственники погибших не получали положенных компенсаций», – напоминает Расул Кадиев. По его мнению, история Магомеда Нурбагандова отличается от других подобных сюжетов только тем, что были найдены доказательства мужества, которое наверняка проявляли и другие полицейские, погибшие на своем посту. «Это козырь в пропаганде борьбы с экстремизмом, но в то же время и свидетельство большой проблемы: полицейских и других силовиков в Дагестане продолжают убивать», – подчеркивает махачкалинский адвокат.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ