К кому придут новые варвары?

@ из личного архива

12 апреля 2016, 18:50 Мнение

К кому придут новые варвары?

Реархаизация и наступление неоварварства – проблема куда более широкая, чем террор адептов ИГИЛ. Если у общества нет внятных и сильных ценностных опор, этот вакуум рано или поздно будет заполнен теми, кто даст простые ответы на сложные вопросы.

Маринэ Восканян Маринэ Восканян

политолог, координатор по международной работе Московского экономического форума (МЭФ)

Представители европейских спецслужб, в частности глава ведомства по охране конституции ФРГ, сообщили, что, по их информации, джихадисты готовят в Европе новые теракты, а их мишенями могут стать европейские столицы, такие как Берлин, Рим и Париж. Тема террористической угрозы, исходящей от боевиков «Исламского государства*» и их возможных пособников в Европе, не сходит со страниц европейской прессы.

Реархаизация и наступление неоварварства – проблема общая и куда более широкая, чем террор адептов ИГИЛ

Не меньшую опасность радикальные исламисты представляют для России и стран СНГ. Если европейцы только сейчас поняли, что эти люди уже находятся в ЕС и готовы вербовать сторонников и взрывать бомбы, то для Северного Кавказа и бывших республик Средней Азии все это не новость. У радикалов все больше последователей, и в основном это молодежь. Недавний теракт на Ставрополье – тому наглядное подтверждение.

В русскоязычной экспертной среде принято называть вполне понятные причины распространения этого радикализма на территории бывшего СССР – бедность и отсутствие жизненных перспектив, потеря доступа к образованию и культуре, неспособность госструктур контролировать деятельность ваххабитских ячеек и проповедников.

Но дело ведь не только в этом. Европейцы тоже ищут рациональных объяснений – занимаются подсчетом, сколько граждан ЕС съездили «на стажировку» повоевать на стороне ИГ, сколько вернулись назад, как надо усилить работу полиции и разведки, пока что не показавшей вершин эффективности в предотвращении терактов.

Ну и, разумеется, повторяют мантры о том, как важно продолжать продвижение ценностей свободы, толерантности и прав человека в европейских мусульманских общинах и лучше интегрировать исламскую молодежь.

Все это замечательно, но не отвечает кардинально на вопрос, почему радикальный ислам находит и в России, и в западном мире все больше адептов.

Везде хватает маргинальных социальных групп, где царит бедность и массовая преступность, успешные соседи вызывают зависть и ненависть, а шансы выбраться в благополучную жизнь равны нулю. Но не все такие группы становятся средой для возникновения или распространения идеологии, за которую готовы умирать и убивать. 

Для мигрантов с европаспортами ценности ЕС непонятны (фото:Yves Herman/Reuters)

Для мигрантов с европаспортами ценности ЕС непонятны (фото: Yves Herman/Reuters)

Мало кто откровенно говорит о том, что пусть дикая и средневековая, но эта идеология заполняет смысловой вакуум. «Цивилизованный мир» в ней объявлен врагом – и, к несчастью, аргументов в пользу собственной лживости и порочности он дает этим проповедникам с избытком.

Сам же цивилизованный мир продолжает бодро идти проторенной дорогой леволиберального постмодерна.

Европа позиционирует сама себя как субъект, главная сила которого именно в его ценностях, последовательном их воплощении в жизнь на всех уровнях и их экспансии в другие страны.

Признав тоталитарными и угнетающими свободу личности институты классической семьи, церкви, школы и т. д., в своей борьбе против буржуазного консерватизма леволиберальный европейский проект действительно стал триумфатором.

В базовых документах ЕС нет никаких упоминаний о христианских корнях европейской культуры – Европа успешно секуляризовалась, превратив религию в предмет частной жизни. Кто-то ходит в церковь, кто-то по выходным в футбол играет – дело вкуса. 

Право указывать ориентиры давно перешло к разнообразным общеевропейским госинституциям. Главные из таких ориентиров – свобода личности, демократия и толерантность. 

С плакатов студенческих бунтов 68-го года эта идеология медленно, но верно вошла в повседневную практику Европейского союза – и теперь, успешно распространившись среди коренного населения, подкреплена соответствующим репрессивным аппаратом, готовым к подавлению инакомыслия. 

В ее рамках возможна любая свобода мнений, кроме критического мнения о ней самой. Судьба, в общем-то, традиционная для любой забронзовевшей идеологии.

Однако в случае с общинами мигрантов – выходцев из исламского мира эта схема не срабатывает. Многие их представители – лишь формально граждане ЕС, но в своей повседневной жизни они руководствуются национальными традициями, религиозными нормами и вместо законов соблюдают принципы клановой круговой поруки. Именно там и находят сторонников радикальные исламисты.

Казалось бы, тут и должно было бы развернуться поле работы для идейных евроинтеграторов – если уж они Россию или Сирию поучают, что и как надо демократизировать, то у себя дома, имея в руках всю государственную машину, должны были бы быстро ликвидировать очаги альтернативной ценностной идентификации.

Но такие сообщества и диаспоры – будь то новые мигранты или уже представители второго-третьего поколения – в рамках евроидеологии являются меньшинством, а значит, по определению, меньшинством дискриминируемым, которому нельзя ничего навязывать. Надо просто лучше объяснять преимущества свободы и демократии.

Однако проблема не в плохих объяснениях, а в том, что не только для мигрантов, но и для немаленькой части граждан ЕС с европаспортами не в первом поколении эти ценности хорошо понятны, однако вызывают лишь неприятие. Потому что глубоко чужды.

Эти группы осознанно пребывают в собственной ценностной автономии – пусть и живя, и работая в Европе. Вместо интеграции идеи мультикультурализма привели только к еще большей замкнутости этнических и религиозных сообществ. Такая молодежь и есть объект работы для агентов ИГ в Европе.

Но любой, кто трезво ставит вопрос о совместимости религиозных установок массы мигрантов с новыми евроценностями или о неспособности этих ценностей противостоять идеологии террора, будет объявлен ксенофобом и праворадикалом. Поэтому открытой дискуссии нет. В итоге одни все больше радикализируются, а другие все глубже погружаются в иллюзии. 

А потом во время школьных минут молчания в память «Шарли Эбдо» во Франции и Германии школьники из неблагополучных районов не только не хотели выражать сочувствие, но и высказывали поддержку преступникам – мол, те все правильно сделали. Учителя лишь растерянно рапортовали наверх о том, что не знают, что делать.

Тут можно сказать – а нам-то до этого какое дело? Их Европа, их проблемы.

Беда в том, что реархаизация и наступление неоварварства – проблема общая и куда более широкая, чем террор адептов ИГИЛ. Если у общества нет внятных и сильных ценностных опор, этот вакуум рано или поздно будет заполнен теми, кто даст простые ответы на сложные вопросы.

И неоархаика – будь то радикальный ислам или пещерный национализм, как на Украине, очень быстро занимает место там, где общество и государство утрачивают идейную дееспособность и моральную систему координат, не формируют четкого собственного ответа на вопрос – кто мы, куда мы идем, где наши ориентиры, что хорошо, а что плохо.

Вспомним, как после распада СССР многие нашли дорогу к вере – только не в бога, а в колдунов, экстрасенсов, инопланетян и энергетические чакры.

И неважно, происходит ли эта идейная недееспособность из-за краха самого государства, как в случае с Советским Союзом, или отказа от таких координат в пользу постмодернистского мира без ориентиров, как в Европе.

Или, например, из-за недалекости правящих элит, полагающих, что народу, занятому выживанием в неолиберальных реалиях, идей не требуется. Как сами знаете где.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ

..............