Как выглядит предновогодний город, в котором периодически гремят минские соглашения? Оказалось, что так же, как и любой другой. Пробки, елки, везде толпы людей и очереди.
#{smallinfographicright=786445}В овощной лавке возле нашего дома, где только стены и коробки с плодами, внезапно завесили все дождиком. «Провэрка будэт, – с характерным акцентом сказал мне молодой чернявый продавец. – Вот, украсить сказали, кто не украсит – штраф будэт».
Он еще посетовал, что, мол, «зачэм – раньше такого не было», и заботливо придержал дверь с огромным красно-золотым бумажным Сантой.
На рынке внезапно: елка, надувной заморский дед с оленями, над рядами свежей азовской рыбы – балерины из снежинок. Тоже украсили. И вот из каждого магазина или ларька на тебя что-нибудь эдакое блестящее и сияющее глядит.
Выполняя дедморозовскую миссию, ехала через весь Донецк в большой детский оптовый магазин в микрорайон Боссе. Французскому названию поселок обязан немецкому промышленнику с франко-бельгийскими корнями, который сто двадцать лет назад построил здесь машиностроительный завод.
Здесь среди невысоких и часто красивых сталинок меня догоняет война – в такси проезжаю то самое место, где год назад обстреляли остановку, несколько мин попало в троллейбус.
Таксист вздыхает и говорит, что прошлый Новый год встречали, несмотря ни на что. Сам он с семьей выдержал (так и сказал – «выдержал») месяц Крыма и вернулся в свой родной дом. В свой родной подвал. «Наши люди все равно будут праздновать, на последние будут, что бы ни было за окном», – уверяет водитель и добавляет, что тот самый детский оптовый, куда мы едем, не закрывался даже во время активных боевых действий.
Собираясь с духом перед рывком в детский мир, забегаю в чайную лавку согреться и выпить чего-нибудь ароматного. Рядом с прилавком на стуле сидит старенький дедушка. Он ничего не покупает и не пьет кофей, он просто пришел сюда скоротать одиночество.
Дедушка делает всякие замечания по поводу моего выбора и вдруг выдает: «Турки – самые подлые люди». Останавливаюсь, присматриваюсь к нему и замечаю характерные средиземноморские черты.
– Вы грек?
– Осколок Византийской империи, если быть точным.
– А почему вы вдруг про турок вспомнили?
– Да увидел на кофе надпись «турецкий помол». Будто своего нет. Вот греки – это что? Где ни копнешь – там кусок мрамора, изваяние какое-нибудь. А от турок только сабли и остаются!
Такое вот внезапное напоминание о «ноже в спину». Эхо одной войны посреди другой. Очень хотелось еще его послушать, но надо же бежать – внутренние куранты подгоняют.
В магазине простояла в километровой очереди полчаса, если не больше. Впереди меня двое парней покупали огромного белого медведя почти в свой рост, кажется, на Новый год у кого-то сбудется та самая мечта о самом большом мишке на свете.
Поскольку магазин оптовый, то товар скупают ящиками и даже не весь успевают выложить на прилавки. Увидела в сторонке тележку лошадей как раз таких, как мне нужно, но когда полезла доставать, оказалось – отложенное, чужое.
Как выяснилось, более удачливый покупатель нашел их в еще не распакованных коробках, которые горой стоят посреди торгового зала. Так что иди, девочка, «лупай цю скалу»: открывай, смотри, там твои лошади и все остальные игрушки мира. Незабываемый опыт.
Я покупаю ту самую карету, ту самую лошадь и еду обратно. Город заметает снегом, люди-воробьи жмутся друг к другу на остановках, елочные базары, лотки с обезьянами, длинная вереница детей у цирка, снегоуборочные машины, потихоньку замерзающая река, малыш тянет маму к Деду Морозу, забытые пробки, низкое небо в бело-голубую полоску, минус восемь и день до Нового года...
Дома я смотрю на заснеженные терриконы и кварталы, такие, какие мог бы написать советский Брейгель, и понимаю, что ощущение праздника есть. А давно не было. Хотя нам еще ждать Рождество, конечно.
Источник: Блог Олеси Клинцовой
