Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» предусмотрено страхование риска профессиональной имущественной ответственности адвокатов, однако действие этой нормы приостановлено еще в 2007 году до принятия отдельного Федерального закона, регулирующего эти вопросы.
Прошло почти восемь лет, но закон не принят
Прошло почти восемь лет, но закон не принят. Почему? Можно назвать массу типичных для нашего парламента причин, начиная от инертности, заканчивая наличием более важных тем для законотворчества.
Мне же кажется, что ответ находится в совершенно иной плоскости – государству это попросту невыгодно.
Российский бюджет начнет терять, если вдруг в одночасье граждане, претендующие на страховые выплаты за работу своих стряпчих, обусловленную судебными актами, начнут обращаться в Минфин с соответствующими заявлениями.
Благодаря «справедливости» судов общей юрисдикции, в меньшей степени по гражданским делам, а в основном по уголовным, перед страховщиком профответственности адвокатов висит дамоклов меч стремительного банкротства.
И пусть поутихнут защитники идеального общества, в котором все поголовно соблюдают закон, а тем, кто попал под раздачу, поделом! Может быть, где-то и существует такой социум, но он точно не находится на территории России. Поэтому отталкиваться стоит от реальности.
Для понимания – есть две категории подзащитных: оступившиеся и непричастные.
Первая – это те, кто оступился и кому нужна защита от новых необоснованных эпизодов (знаете, как у нас статистику по «висякам» подтягивают?) или справедливое обвинение (в угоду той же статистике или для «подстраховки» часто вменяется более тяжкое преступление).
Вторая – непричастные к преступлению лица, чьи действия находятся в плоскости административного права либо обычного проступка, но разбираться в их деле никому не интересно. Эту работу и выполняет адвокат, доказывая невиновность.
Оступившиеся, несомненно, не могут претендовать на страховку, если адвокат не удовлетворил их качеством услуг, поскольку его задача – гарантировать соблюдение прав, а не оправдывать.
И тут искажать понятие «защитник» не стоит. Непричастным, казалось бы, страховка тоже не нужна, поскольку их должны оправдать. Но мы же рассуждаем о российской действительности.
Людей, незаслуженно угодивших под уголовное преследование, примерно 25%. Цифра эта подтверждается для меня как субъективно, так и статистикой оправдательных приговоров в суде присяжных (вновь и вновь настаиваю, что эта форма производства – самая репрезентативная).И эта четверть, существуй именно сегодня страхование адвокатской деятельности, легла бы костьми, чтобы взыскать с государства издержки – даром что осудили (в России оправдательных приговоров 0,6%), так хоть свое вернуть!
Представьте, какие суммы адвокатских гонораров должно было бы компенсировать государство, если количество осужденных лиц только в 2014 году составило 719 тысяч человек и упомянутые 25%, справедливо считающие себя непричастными, настаивали на компенсации?
Посему властям пока дешевле поддерживать репрессивное судопроизводство, заморозив принятие закона о страховании адвокатской деятельности, нежели повышать качество разбирательства и обеспечивать беспристрастность судейского корпуса. К нашему всеобщему сожалению.
