Наскандалит и пройдет

@ из личного архива

18 декабря 2014, 18:30 Мнение

Наскандалит и пройдет

Сейчас главное (всем, вам – там, нам – здесь) – просто выжить и сохраниться. Чтобы сохранить то, ради чего живем, – память и достоинство. Ведь мы обязательно останемся такими, какими живем именно сейчас.

Елена Кондратьева-Сальгеро Елена Кондратьева-Сальгеро

журналист (Франция), главный редактор парижского литературного альманаха «Глаголъ»

Когда в воспоминаниях почтенного московского литератора середины XIX столетия я прочла, что «зимы теперь, конечно, давно не те, каких раньше знавали», и что то же самое замечание в свое время скорбно повторяли его дед и прадед, я окончательно перестала беспокоиться о глобальном потеплении и прочих неприятных перспективах, вплоть до потопа.

Bремена мутные, времена светлые – каждому по одежке. Знай, не зевай – экипируйся по несчастью и делай свое дело

В дополнение к почтенному литератору я хорошо удержала в памяти заветы собственного деда, которым до сих пор верю безоговорочно.

На любые причитания родных и близких об испорченных отпусках и каникулах в деревне, где льет и льет, без проблеска тепла, со всех сторон обложило и не рассветает, a снега нет, не было и не будет, декабрь уже на исходе и чем грозить мы будем шведу, когда у нас все серое и промозглое, а у них – белизна и сугробы?

При любых температурах дед оставался невозмутим и доволен. Возмутить его могло лишь нытье. Там, говорил дед, тыча вверх узловатым пальцем, без вас разберутся, когда, куда и сколько лить, когда и чем присыпать, кому подогреть, кого подморозить.

Наше дело срам прикрыть в соответствии с обстановкой: чтоб тут не упариться и там не примерзнуть. Ноют только тунеядцы и вечные завистники. Остальные одеваются по погоде и делают свое дело, сколько бы ни болтали синоптики, не роптали лентяи и не причитали паникеры.

Хочешь жить – умей одеться. Глянь в окно, и если дует или моросит – экипируйся соответственно. Там (пальцем вверх) сами знают, когда чего. Не так все глухо Там, как здесь малюют. Расти над собой – увидишь сверху.

Я росла и по ходу дела корректировала свои детские представления о Боге как о строгом милиционере, которому (по Чуковскому) достаточно честно пообещать: «Дяденька, мы за мир!» И он простит и даже приголубит. Если вовремя притормозить и больше не превышать.

Вы, главное, оденьтесь по сезону и не лезьте «до рожону», чтобы не продуло, не свалило, не смело (Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС)

Вы, главное, оденьтесь по сезону и не лезьте «до рожону», чтобы не продуло, не свалило, не смело (Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС)

До какой-то важной отметки я, видимо, все-таки доросла, потому что заметила, что на меняющийся по температурным и идейным соображениям мир действуют те же законы.

Стоит приглядеться – и становится очевидным, что мы, конечно, не рабы, но и не первопроходцы: все уже было до нас и много раз. Cледовательно, повторится и не единожды. Зимы снежные и серо-плаксивые. Лета знойные и тепло-хладные.

Bремена мутные, времена светлые – каждому по одежке. Знай не зевай – экипируйся по несчастью и делай свое дело. Этому можно научиться, если, конечно, верить. Я даже знаю многих, кто так живет.

Потому что дожди и грады все-таки явления преходящие. После них и радуга случается, хрупкая и недолгая. И только от нас зависит, чего конкретно не снесет и не смоет ни «Градом», ни «Дождем».

Совсем не так давно, в апреле 2014-го, когда только закипал Донбасс, писала я о человеке, который, несмотря на то «Дождь», то «Град», упорно продолжает делать то, что считает важным и даже необходимым.

Ну то есть совершенно нетипичная история и личность: родился во Франции, перед самой Второй мировой. Родители – белоэмигранты, вернулись с тремя детьми уже не в Россию, но в Союз нерушимых, прямиком на Украину, при первой предоставленной Хрущевым возможности.

И не сгинули, как многие, а совсем наоборот – разметались по городам и республикам. И сами, и дети их вышли в люди, твердым шагом. Герой моей статьи – заслуженный деятель Академии наук Украины. И фамилия у него – украинская.

В самый разгар затлевания вражды и затмевания мозгов продолжал как ни в чем нe бывало не только свою непосредственную работу на родной кафедре, но и работу по теме «долг памяти»: восстановление крохотной русской церкви, построенной в 1937 году семьями русских офицеров в одном Богом забытом французском городке.

Тогда, в апреле, на следующий день после моей публикации, человек этот уехал в Донбасс – не по военным, а по своим обычным, научным-кафедральным делам. И исчез (для меня).

А с тех пор, как известно, столько всего произошло и изменило окружающий мир, что даже классики зазвучали по-новому, и весьма провокационно воспринимается знаменитая фраза одного из детей лейтенанта Шмидта: «Когда же ты приехал из Мариуполя, где ты жил у нашей бабушки?»

Вы заметили, какой торжественный исторический окрас приобрел город Мариуполь со времен Ильфа и Петрова? Именно оттуда он мне на днях вдруг позвонил, живой и усталый. B 20 км от города стреляют, в городе ждут. Чего ждут? Кто чего, но, например, все его коллеги – «чтобы город взяли те, кто говорит по-русски».

Он говорит, вы не знаете, что здесь творится. Я уверяю – мы знаем; он настаивает – не знаете! Вы не слушаете здешних журналистов, вы представить себе не можете... Я уверяю – можем; он настаивает – вам и не снилось!

«Все мои коллеги думают как я. Вокруг какое-то полное умопомрачение, наваждение, массовый транс. Но действует не на всех. У многих иммунитет. Мне даже кажется все-таки у большинства...

Помните, я говорил вам: настольными книгами у меня в детстве были «Александр Суворов» и «Тарас Бульба»? Кем можно стать, если в детстве читать такие книги? Мы все – люди русского мира...»

И опять за свое: завтра он едет в Киев, как раз по поводу «нашей церкви». Проект готов. Он уже нашел специалиста, только теперь все так замутилось, задымилось... Возможно, найдутся спонсоры и фонды, потому что... не только студентам урезали стипендии, но и профессорам сократили зарплату в два с половиной раза.

Тут даже Булгаков не стал бы шутить: лучше голым профилем на ежа, чем на голый оклад, при том, что вокруг творится. А он вот еще о чем подумал: ко времени полной реставрации там, в часовне, хорошо бы позолотить куполок...

Я так мудро его увещевала: сейчас главное (всем, вам – там, нам – здесь) – просто выжить и сохраниться. Чтобы сохранить то, ради чего живем, – память и достоинство.

Ведь мы обязательно останемся такими, какими живем именно сейчас. И когда снова, ненадолго, как радуга, после града и дождя, опять случится мир – мы снова будем золотить купола.

Я его просила быть очень, очень осторожным. Ведь и годы смутные, и лета немаленькие: настоящему человеку – под 80.

Он соглашался, но добавлял: все это страшно и жестоко, но и это преходяще. И если вам говорят, что и зимы теперь не те, что раньше, и люди не такие, как когда-то – не верьте. Это просто погода. Наскандалит и пройдет. Вы, главное, оденьтесь по сезону и не лезьте «до рожону», чтобы не продуло, не свалило, не смело.

Не все годятся для передовой. Кто-то должен остаться в тылу. Учить студентов без стипендий. Хранить память об ушедших. Золотить купола. Как ни в чем не бывало. Жить, жить, жить.

Уж не знаю, какие у них там, сверху (совсем Сверху!), соображения. Может, они (там, Наверху!), как мы, тоже пробуют – то построим, то разрушим. То воюем, то за мир... А может быть, дед мой был прав и «Там» действительно знают, кому, когда и чем присыпать, кому подогреть, кого подморозить...

Как бы оно ни обернулось, так хочется дождаться тишины и просветления. И наконец рассказать подробно об этом человеке.

О глобальном потеплении и прочих неприятных перспективах, вплоть до потопа, я как-то меньше беспокоюсь. А за этого человека, как теперь пишут в интернете: «Прошу молитв».

..............