Когда мы говорим о регионах, очень важно понимать, что административное членение не отражает экономического. Регионы – это не Нижний Новгород, Иркутск, Москва и т.д. И когда мне задают вопрос, что делать, например, в Нижнем Новгороде, я не знаю, как ответить, не вдаваясь в суть районирования – принципов деления территорий согласно их ресурсам и экономическим интересам. Как говорить о Нижнем Новгороде в отрыве от Поволжья, бассейна Волги, естественного региона?
Сравните с Сингапуром: вам не нужно визы, чтобы на 72 часа прибыть в этот город
Реальные, экономические, границы проходят по совершенно другому принципу: они могут быть вокруг крупных городов и агломераций. Экономический процесс, как правило, «вырезает» на территории виртуальный контур, который есть отпечаток самого этого процесса, а не каких-то административных решений. Ну, например, тот же Приволжский регион, куда помимо Нижнего Новгорода сегодня официально входят такие города, как Казань, Саратов, Пермь, Самара, Ижевск, Йошкар-Ола, Киров, Оренбург, Пенза, Саранск, Ульяновск, Уфа, Чебоксары...
Для экономики ХVIII–ХIХ веков и даже начала ХХ века это была очень важная с экономической точки зрения территория. Волга – крупнейшая транспортная магистраль того времени. Вдоль нее выстраивались города, которые одновременно были портами и производителями продукции. А мы прекрасно знаем, что в тот период водное сообщение было самым эффективным, так как стоило гораздо дешевле гужевого транспорта и потом появлявшихся железных дорог. Все шло через воду: отправлялись грузы, ездили пассажиры. Соответственно, от Твери до Царицына шла связь: экономическая, социальная, культурная. Вот так формировался этот экономический регион.
Подобные примеры территорий, объединенных рекой, существуют и в мире. Когда-то в Америке, еще при Рузвельте в 1934 году, была разработана и реализована программа «Освоение и развитие ресурсов долины реки Теннесси» – региона, пострадавшего в период Великой депрессии. Правительство понимало, где проходит экономическая граница, и занялось всей долиной реки, не деля ее на административные единицы. И этот опыт вполне может быть перенят и Россией.
Еще исторический пример – построенная в начале ХХ века Транссибирская магистраль, которая «сшила» Дальний Восток страны с центром. Вдоль железной дороги расселились те крестьяне-переселенцы, которые по программе Столыпина получили подъемные деньги и поехали создавать на неосвоенных землях товарное сельское хозяйство. Как известно, такой тип сельского хозяйства не был характерен для Центральной России. «Столыпинским» крестьянам давали большие наделы, что было невозможно на старом месте. Естественно, у них выросли производительность труда и эффективность. И как только они начали производить товарную продукцию, они получили возможность продавать ее, пользуясь теми возможностями, которые давал Транссиб: торговали с Европой и многими другими регионами и странами мира. Благодаря этому, Россия несколько лет доминировала на сельскохозяйственных рынках, вытеснив с них Аргентину и США. Вот вам пример создания экономического региона.
Какой это регион? Нельзя сказать, что это Читинская область или Забайкальский край. Транссиб – это экономический регион, который как стержень «прошивает» восток страны. Условия для жизни там еще достаточно комфортные, в отличие от севера. Где люди селятся? Как можно южнее. А поскольку дальше начинается Монголия и Китай, самый южный регион – как раз зона прохождения Транссиба. Конечно, климат достаточно суровый, но он не помешал ведению товарного сельского хозяйства.
Сегодня тем более прослеживаются четкие экономические регионы. Если вы посмотрите на карту мира, то выясните, что производственные процессы или создание национального валового продукта не размазано равномерно по территории. В любой стране, а иногда и между странами, возникают такие экономические зоны, в которых объемы промышленного производства на душу населения гораздо выше, чем в других. Более того, экономическая деятельность любой страны фактически концентрируется в нескольких точках. Например, для Франции более 60% ее ВВП делает Парижский регион. В Испании – Мадридский регион. Испанцы пытались создать вокруг Барселоны второй экономический центр, но пока получилось меньше, чем они рассчитывали.
В Японии таких экономических регионов два: Токийский и Киотский. Существуют и межгосударственные экономические регионы. Лёвен-Эйндховен-Аахен, который я очень люблю приводить в качестве примера инновационного региона: треугольник с диагональю около 100–120 км, «сшивающий» три разных страны – Бельгию, Голландию и Германию. Причем если мы возьмем ту же Голландию, то Эйндховен делает 17% её ВВП и одновременно входит в инновационный макрорегион, где живет около 6 миллионов человек и где ВВП на душу населения существенно выше, чем в среднем по Европе – почти 50 тысяч евро. В этом регионе уже создано около 700 тысяч высокотехнологических рабочих мест – это чрезвычайно высокая цифра. А высокотехнологические рабочие места, как известно, достаточно дорогие. Это пример экономического региона, который ломает не только внутренние, но и межгосударственные границы.
Если же на пути экономического процесса встают какие-то административные – особенно государственные – границы, они могут служить препятствием для нормального перетока ресурсов, капитала, рабочей силы, продуктов и идей. Например, Дальний Восток России объективно интегрирован в Азиатско-Тихоокеанский регион, а административно отделен от него: неэффективной таможенной политикой, неэффективной политикой пересечения государственной границы и пребывания на территории. Сравните с Сингапуром: вам не нужно визы, чтобы на 72 часа прибыть в этот город. Вы летите из одного конца мира в другой, сели в Сингапуре, использовали его аэропортовые возможности, поселились в его гостиницах, поели в его ресторанах, купили какие-то вещи и одновременно провели коммерческие переговоры. Китаец, русский, японец приехали в Сингапур на деловую встречу и оставили там деньги. Им не нужна виза. А если вы хотите приехать в какой-то город в России? Вы же замучаетесь оформлять документы! Китайцы не могут приехать на конференцию, потому что у них нет визы.
А тем временем Владивосток можно сделать открытым городом на те же 72 часа. Это не проблема. Главное, чтобы каждый занимался своим делом: если органы, отвечающие за безопасность, опасаются, что люди пешком уйдут из Владивостока и узнают все наши секреты в Магаданской области, пусть они за этим следят. Это их функция. А предприниматель должен иметь возможность прилететь, провести переговоры и улететь. Это сразу резко повысит активность коммуникаций, взаимодействия, совместных проектов в регионе и послужит развитию Дальнего Востока, которым сейчас все бредят.
Повторюсь, административные границы могут закреплять экономическую регионализацию, а могут мешать ей. Если они мешают, их нужно перестраивать, и это важный процесс, который в мире идет непрерывно. Европа с этим активно работает. Что она делает? Стирает эти барьеры, искусственно, конечно. И, естественно, сталкивается с целым рядом новых проблем. Швейцария, например, долго не входила внутрь общего европейского пространства и только недавно признала Шенгенскую визу. Англия стоит особняком. Но Европа ищет ответы на возникающие вопросы.
В России сегодня, по сути, один регион, в который все хотят уехать – это Москва. Население Москвы и Московской области уже подбирается к отметке в 20 миллионов человек и будет только расти. Дело в том, что это единственный регион страны, развивающийся активно и многосторонне. В России есть крупные города, но они, к сожалению, в силу советского размещения промышленности остаются монопрофильными. А Москва сегодня – мировой город: со многими разными функциями и видами деятельности, город, где как-то скоординированы отношения между секторами производства и услуг, где сосредоточены штаб-квартиры крупных компаний...
Тот процесс, который Советский Союз сдерживал за счет создания центров-противовесов Москве – в Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске – вырвался наружу. Люди рассматривают для себя перемещение в столицу в качестве карьерного, экономического и финансового роста. Они «голосуют ногами».
