Одна из самых конфликтных тем этого года – реформа системы образования и подготовки кадров, однако в многочисленных дискуссиях обычно выпадает из поля зрения один принципиальный момент – прямая зависимость развития рынка труда от состояния образовательной сферы.
Даже те профессии и специализации, которые сохранят свои названия, существенно поменяют профиль компетенции
Рынок труда в мире и, как следствие, в России очень скоро кардинально изменится: какие-то профессии исчезнут полностью, одновременно появится целый ряд совершенно новых видов деятельности, востребованных так называемой третьей «промышленной революцией».
Даже те профессии и специализации, которые сохранят свои названия, существенно поменяют профиль компетенции, то есть набор требований к человеку, его навыкам, знаниям и способностям. Например, 100% информатизация – перевод всех объектов и данных в цифровой и электронный формат – уже сегодня поменяла облик практически всех видов деятельности: от жилищно-коммунального хозяйства до медицины, от обеспечения безопасности до сельского хозяйства. В результате таких метаморфоз на рынке кому-то придется переквалифицироваться, а кто-то может и вовсе оказаться за бортом.
Главное – глобальный рынок труда уже на пороге.
Бывший СССР очень долго был изолирован от остального мира, в нем несколько десятков лет реализовывался проект глобализации по-советски, создавались свои технические стандарты, своя система разделения труда и обслуживающая ее система подготовки кадров. СССР распался, распалась и созданная система технологической и экономической кооперации.
Сегодня мы быстро входим в более широкое экономическое пространство, в котором и нашей экономике в целом, и отдельным отраслям, и каждому человеку придется всерьез бороться за своё место. При этом выясняется, что низкоквалифицированную работу наши специалисты делать не хотят, а до высокой квалификации в большинстве случаев недотягивают.
В секторе низкоквалифицированного труда мы конкурируем с огромным предложением трудовых ресурсов из развивающихся стран. Сегодня это проявляется, прежде всего, в наплыве мигрантов из ближнего зарубежья. Завтра мы столкнемся с выходцами из Азиатско-Тихоокеанского региона: из Китая, Вьетнама, Индонезии, Индии. Запретительные меры со стороны государства могут затормозить этот процесс, но не смогут его остановить. Тем более что этого требует сама реальная экономика многих видов деятельности: затраты на труд – важнейший фактор конкурентоспособности любого предприятия.
Тем временем в области высоких квалификаций требования растут. Современному специалисту необходимо как минимум свободное знание нескольких языков, умение работать в проектных командах, опыт работы в мировых компаниях, реальное знакомство с новыми технологическими решениями. Меняется характер глобальных инфраструктур, на наших глазах складывается не только новая информационно-коммуникационная платформа, но и другая энергетика, другой транспорт, другое жилище, другое сельское хозяйство.
Большинство новых решений вызваны к жизни экологическими требованиями, ценностями сохранения среды обитания человека и ресурсосбережения, которые активно разрабатывались и внедрялись в последние 25–30 лет. Создается новое поколение материалов – с управляемыми свойствами. Не только в производство, но и в повседневную жизнь входят роботы.
В то же время возможности нашей образовательной системы – включая подсистему подготовки и переподготовки кадров – все больше и больше расходятся с возрастающими требованиями жизни. Ведь создавалась эта система для советской экономики, которой нет уже четверть века.
Всем известно, как общество обычно встречает попытки реформировать что-либо. Как минимум – настороженно. Как максимум – серьезным сопротивлением. В частности, в сфере образования общая участь постигла как пресловутый ЕГЭ, так и вводимую Болонскую систему.
Я не говорю о том, что ЕГЭ хорош, но этот проект был обусловлен необходимостью создания единого инструмента для оценки уровня навыков и знаний, полученных в школе. Как мы помним, его первые версии активно критиковала продвинутая педагогическая общественность – за низкий уровень заданий, формальность и поверхностность. Но мало кто знает, что за прошедшие несколько лет уровень заданий пришлось еще несколько раз снижать!
То, что мы считали «низким» уровнем, оказалось совершенно неподъемным более чем для 70% выпускников обычных школ. Слухи о том, что в СССР повсеместно существовала эффективная система школьного обучения, были, мягко говоря, преувеличены.
Таким образом, ЕГЭ – это попытка вернуть в систему школьного обучения хоть какую-то систему измерений. Представьте себе, что у вас метр был бы 30 см, у меня – 15, а у кого-то – 1,1 м. Как бы мы смогли что-нибудь измерить?
Конечно, эту попытку нужно критиковать, но главное – её нужно развивать и технологически, и институционально. Во всех случаях такая единая «линейка» необходима, чтобы можно было оценивать уровень подготовки в любой школе – и в Тыве, и в Москве. Чтобы родители и дети получили «обратную связь». Чтобы можно было выделить те 10 или 15% учебных заведений, которые очевидно не способны ничему научить наших детей. Чтобы сделать эти оценки максимально открытыми и публичными. Чтобы в итоге постепенно начал расти уровень образовательной мобильности.
Это совершенно не исключает, что должны существовать также иные инструменты оценки более высоких достижений, стандарты-рекорды, к которым нужно стремиться, широкие возможности самому проверить свои знания на любом этапе обучения. Ведь, в конце концов, человек всегда учится, только если он этого хочет. Насильно научить нельзя.
Важно и вхождение в Болонскую систему, которая также направлена на обеспечение большей гибкости и мобильности систем обучения и подготовки на уровне высшего образования.
Неслучайно эта система носит имя того города, где возник один из первых средневековых университетов, получивший свои привилегии еще в 1158 году и долгие годы бывший центром европейской ученой корпорации юристов. Цель данной системы заключается в том, чтобы «разрезать» учебный процесс на модули: двухлетние, годичные и более «мелкие», в том числе по отдельным направлениям обучения.
В соответствии с этим меняется и система присвоения учёных степеней. Сегодня мир настолько изменился, что сидеть пять лет за партой в самом активном возрасте бессмысленно и контрпродуктивно.
Человек не видит в этом смысла: его рабочее место напрямую не связано с результатами получения диплома. А технологии высшего образования часто настолько неэффективны, что они его демотивируют.
Оценки Болонской системы разные. Но нельзя не признать, что, получив определенный уровень подготовки, человек должен иметь возможность поработать, чтобы окунуться в реальные ситуации и сформировать самому себе заказ на следующий этап.
Учащийся не может знать, что именно ему понадобится во взрослой жизни, если он ни разу не видел своего будущего рабочего места. Суть ведь не в том, чтобы получить квалификацию и диплом, а в том, чтобы научиться что-то делать. Важная задача – введение четких образовательных стандартов.
Как я неоднократно говорил, при переходе из одного учебного заведения в другое, при переезде из региона в регион учащийся не должен попадать в ситуацию, когда он всё должен проходить заново. Нужна единая система признанных международным педагогическим сообществом «модулей», которая всегда будет «засчитана» при смене места обучения. При этом надо понимать, что мы только в начале пути.
Создание эффективно работающей сетевой системы подобных учебно-образовательных «кредитов» – дело отдаленного будущего, тесно связанное с названными выше изменениями на рынке труда.
