Год назад рейтинг действующего французского президента Николя Саркози был так низок, что возникал вопрос о том, стоит ли ему вообще баллотироваться на второй срок. После того как огромными усилиями власть сумела-таки продавить пенсионную реформу, против которой выступало подавляющее большинство французов, сам глава государства давал понять, что готов отказаться от второго срока, уступив место более популярному (или менее ненавистному для граждан) представителю своей администрации. Однако на выборы Саркози всё же пошел и неожиданно для многих оказался лидером гонки. И дело тут вовсе не в росте его рейтинга, а в том, что большинство соперников президента выглядят крайне неубедительно.
Во Франции очень часто люди стесняются говорить социологам, что будут голосовать за националистов
Разумеется, речь идет лишь о первом туре выборов. Во Франции исход борьбы неизменно решается во втором туре, когда граждане республики выбирают из двух кандидатов. В течение многих лет расклад сил определялся соперничеством двух основных лагерей – левого и правого. На правом фланге лидерами всегда были голлисты. С момента установления Пятой республики единственным правым президентом, не принадлежавшим к этой партии, был Валери Жискар д'Эстен. Представителем левых во втором туре так же неизменно оказывались социалисты. Правда, до сих пор им удалось «сделать» лишь одного президента – Франсуа Миттерана (другое дело, что в Елисейском дворце он просидел достаточно долго, чтобы превратить социалистов в настоящую «партию власти» со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями). Даже находясь в оппозиции президенту Шираку, соцпартия сумела однажды возглавить правительство, деятельность которого завершилась беспрецедентным для Западной Европы провалом. Именно тогда кандидат социалистов Лионель Жоспен не смог прорваться во второй тур, уступив место лидеру Национального фронта Жану-Мари Ле Пен. Успех Ле Пена, однако, не был вызван ростом его собственной популярности. За кандидата Национального фронта проголосовало примерно столько же людей, как и в прошлые годы, около 15%, но ситуация радикально изменилась из-за массовой электоральной забастовки сторонников социалистов. Отвращение левого электората к «своей» партии и её кандидату достигло такого уровня, что люди просто остались дома.
Несмотря на регулярно повторяющиеся провалы социалистов, соперничество между ними и голлистами составляет своего рода сюжетную ось избирательного состязания. Политические различия между двумя партиями всё больше стираются, но, как и в спорте, противостояние двух команд продолжает привлекать интерес журналистов и публики.
После катастрофического падения рейтинга Саркози мало кто во Франции сомневался, что следующим президентом республики станет социалист, кого бы ни выдвинула эта партия. Именно поэтому наиболее интересным этапом предвыборной гонки стали праймериз, впервые организованные социалистами среди своих сторонников.
Решение оказалось не слишком удачным. Все «кандидаты в кандидаты» были на одно лицо, а партийный аппарат, несмотря на демократическую процедуру, оставался главной силой, определяющей исход процесса. Выдвинувшийся на первое место Франсуа Олланд выглядит безликим бюрократом, над которым, в отличие от гротескно-нелепого, неврастеничного, мелочного и амбициозного Саркози, даже невозможно посмеяться.
#{interviewpolit}По мере того как избирательная кампания во Франции переходит в заключительную стадию, ситуация как для политологов, так и для рядового избирателя всё больше запутывается. Саркози и Олланд лидируют, но их отрыв от остальных кандидатов оказался исключительно малым. В прежние годы разрыв составлял 8–12 процентов, а теперь 3–5 процентов. Иными словами, сократился в два или даже три раза. Франсуа Олланд, несмотря на то, что во втором туре его победа по-прежнему не вызывает сомнений, умудрился уступить непопулярному и надоевшему всем Саркози лидерство в первом туре. А третье место прочно занимает Национальный фронт, явно вышедший за пределы своих привычных рейтингов. Правда, данные опросов очень сильно колеблются, давая кандидату националистов Марин Ле Пен, дочери основателя партии, от традиционных 15% до сенсационных 23% голосов. В последнем случае она выходит почти на один уровень с Саркози, рейтинг которого колеблется около 25–27%.
Если учесть, что во Франции очень часто люди стесняются говорить социологам, что будут голосовать за националистов, то становится понятно, насколько серьезную проблему для традиционных партий представляет рост популярности НФ. Однако даже в том случае, если Марин Ле Пен не удастся прорыв во второй тур, не только распределение мест важно в этой предвыборной кампании.
Поскольку большинство кандидатов говорят что-то невнятное и отделываются от конкретных проблем общими и неопределенными словами, именно пропаганда Марин Ле Пен, открыто заявляющей о своей неприязни к Европейскому союзу, призывающей вернуться к национальной валюте и заменить политику поощрения иммиграции более активной и социально-ориентированной помощью развивающимся странам, дает ей очевидные преимущества. После трагедии в Тулузе, когда Мухаммед Мера сначала убил ни в чем не повинных солдат, а затем расстрелял троих детей и учителя в еврейской школе, кандидаты всех оттенков принялись обыгрывать тему ислама, иммиграцию и национальный вопрос. С одной стороны, левые дружно встали на защиту мультикультурализма, демонстративно игнорируя провал этой политики. С другой стороны, правые дружно принялись делать агрессивные заявления в такой форме, которую не позволяет себе Марин Ле Пен. Большинство умеренных консерваторов неожиданно поспешили занять позиции справа от Национального фронта! Тактический расчет прост: по прогнозам аналитиков, преступление «тулузского стрелка» всколыхнет в стране волну антииммигрантских и националистических настроений, которые приведут к росту электората Национального фронта. Задача состоит в том, чтобы не допустить резкого роста его влияния и оттянуть эти голоса на себя. Вполне возможно, однако, что эффект окажется ровно обратным. Своими заявлениями «умеренные» консерваторы легитимируют риторику националистов, фактически превращая НФ из «партии-изгоя» в «нормальную» политическую организацию, вполне приемлемую в сложившейся политической системе. Но в то же время, в рамках нового дискурса, Марин Ле Пен выглядит куда более умеренной, здравомыслящей и приличной, чем её соперники, которые вдруг разом принялись кричать об исламской угрозе и культурной несовместимости. При этом, разумеется, у НФ заимствуют именно самые слабые и, на самом деле, не самые эффективные элементы его пропаганды. Успех Марин Ле Пен обеспечен критикой Евросоюза и призывом поднимать отечественное производство как минимум в той же мере, как и жесткой позицией по вопросам миграции. Но вот эти аспекты её программы как раз заимствовать не решаются. Духу не хватает. Критиковать иммиграцию могут все, говорить об исламской опасности готов каждый, тогда как на серьезную критику Европейского союза или экономического курса правящего класса духу не хватает не только у правых (что вполне естественно), но и у левых. В последнее время рейтинг левых кандидатов немного подрос, в том числе и за счет избирателей, которые колеблются между ними и националистами, но радикальной перемены ситуации здесь нет. И дело не только в расколе левого фланга, неспособного выдвинуть единого лидера, но и в его политической слабости.
В 2005 году во время молодежных волнений в парижских пригородах арабские подростки первым делом бросились жечь мечети
В президентскую гонку на левом фланге включились Жан-Люк Меланшон от Левого фронта (куда входит и компартия), кандидат от троцкистской «Рабочей борьбы» Натали Арто, представитель «Новой антикапиталистической партии» Филипп Пуату. Сюда же можно с известной натяжкой отнести и кандидата экологов Еву Жоли. Из всего этого списка реальными шансами на успех пользуется лишь Меланшон, рейтинг которого начал приближаться к тройке лидеров, а уличные акции его сторонников по своим масштабам превосходят мероприятия, проводимые в поддержку президента Саркози. Ключевой темой Меланшона стала критика политической системы республики, которая становится всё более олигархической. Он призывает начать процесс создания новой, Шестой республики, сформировав Учредительное собрание. Но и он не рискует предложить радикальную программу социально-экономических преобразований, которая могла бы хотя бы сравниться по конкретности и ясности с предложениями Марин Ле Пен. Левые слишком привыкли к роли комфортабельных критиков системы, не проявляющих ни малейшей воли к власти. Именно этот коллективный паралич воли сделал в 2000-е годы невозможным и появление сильного лидера или организации, которые могли бы объединить значительную часть общества. В результате никто не может и добиться настоящей гегемонии на левом фланге. Да и не очень стремится к этому – всем участникам игры и так хорошо. А о серьезной борьбе, тем более борьбе за власть, речь не идет.
Экономический кризис, который волнует большинство французов, как-то ушел на второй план в предвыборных дебатах. Распад еврозоны и разрушение финансовой системы обсуждаются куда менее остро, чем иммиграция. В условиях, когда темы культурного противостояния ислама и «европейской цивилизации», иммиграции и национализма выходят на первый план, в таких масштабах, о которых не могли даже мечтать основатели Национального фронта. При этом от сторонних наблюдателей ускользает важнейшая особенность современной французской ситуации – борьба идет не между национально-культурными общинами, а внутри них. Цветы и венки, которые несли тулузские мусульмане во время митингов, посвященных памяти погибших еврейских детей, были вовсе не данью политическим приличиям или попыткой отвести от себя негодование, вызванное преступлением Мера. На фоне скандальных действий и высказываний исламистов далеко не все осознают, что подавляющее большинство арабской общины во Франции не только не разделяет этих настроений, но напротив, относится к исламистам с враждебностью и страхом, быть может, даже большим, чем можно заметить в среде «коренных французов». В тунисских ресторанах и культурных центрах демонстративно вывешивают изображения средневековой иудейской царицы Дахии, которая многие годы сопротивлялась мусульманскому вторжению в Африку, алжирские лавки активно торгуют собственным вином, а большинство девушек марокканского происхождения ходят не в хиджабах, а в мини-юбках. В 2005 году во время молодежных волнений в парижских пригородах арабские подростки первым делом бросились жечь мечети. В стране стремительно растет число смешанных браков, а про нормы шариата молодые арабы, родившиеся во Франции, знают в основном из газет. Всякий, кто знаком с литературным пейзажем современной Франции, знает, что по-настоящему изящно на языке Вольтера и Бальзака сегодня умеют писать только арабы. Ну, может быть, ещё некоторые сенегальцы.
Но растущий поток новых иммигрантов оказывается угрозой в первую очередь именно для тех, кто приехал в страну раньше, ассимилировался в ней. Они начинают испытывать давление одновременно и со стороны исламистов, и со стороны проникающихся националистическими идеями французов. Левым нечего сказать этим французам арабского происхождения, составляющим сегодня значительную часть рабочего класса, ведь идеология левых партий по-прежнему строится на принципах мультикультурализма, тогда как дети иммигрантов хотят совершенно иного, им нужно, чтобы их перестали противопоставлять остальным французам, чтобы их освободили от давления исламистских мракобесов. Если выборы 22 апреля не принесут сенсаций, во второй тур выйдут действующий президент Саркози и лидер социалистов Франсуа Олланд. Шансы социалиста на победу выглядят предпочтительнее, ведь во втором туре его могут поддержать не только избиратели левых партий, но и многие из тех, кто голосовал за Национальный фронт. Как бы ни были слабы социалисты политически, как бы ни были невнятны и беспомощны их программы, раздражение против Саркози, накопившееся за годы его правления, дает Олланду основания надеяться на успех. А вот насколько он способен будет соответствовать надеждам и объективным потребностям французского общества – вопрос совершенно иной. Если победитель нынешних выборов не осознает необходимость радикальных перемен во всех сферах политической, экономической и социальной жизни, то может случиться, что в следующем избирательном цикле соперничать за ведущие места будут уже совершенно другие партии.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
