Самое удивительное с ЕГЭ – это то, что все скандалы, которые происходят, были предсказаны заранее. Это как в научной фантастике, когда точно описано будущее событие. О том, что в Интернете будут выложены результаты, и о том, что после Владивостока решать задания по ЕГЭ нет никакого смысла, потому что они будут стопроцентно известны всей остальной стране, говорилось уже три года назад.
#{best_opinions}Самое забавное даже не это. Когда я стал обсуждать этот скандал с прошлогодним выпускником, он сказал: «А что? В прошлом году было то же самое. Мы все всё списали, я не знаю даже никого, кто бы не списал. Им просто понадобился год, чтобы это обнаружить».
Нам говорят о новациях, о демократизации. Начнем с того, что система построена на тупом формализме, тупом контроле. Любая попытка неформального подхода к ученику невозможна в тестовой системе. Защитники ЕГЭ говорят – но ведь и раньше списывали на экзаменах. Правильно. Но раньше списывание на экзаменах не было проблемой. Если ученик готовится к устному экзамену и даже залез в учебник или шпаргалку, то я как преподаватель задам ему дополнительный вопрос. И сразу выясню, списал он или нет. Часто преподаватели вообще не мешают студенту списывать. Нас не это волнует. Нас волнует понимание предмета. И как раз этот момент тестами не проверяется.
Мы создали систему, в которой невозможен контроль именно знаний и понимания, – мы имеем либо контроль памяти, либо соревнование технических навыков: мы у них отнимем мобильные телефоны, они достанут вторые. Мы второй отнимем, а у них третий еще где-нибудь запасен. А вообще, они уже давно не мобильным телефоном пользуются, а у них в ухе какой-то жучок. И вообще-то говоря, в шариковую ручку можно вмонтировать современное устройство. Единственный, кстати, способ – всех раздеть догола, как на зоне. Все равно все будет коррумпировано, продажно, но видимость контроля будет создаваться.
Второй пункт – нам говорят, что ЕГЭ – средство борьбы против коррупции. Мы получаем коррупцию в грандиозных масштабах. Сейчас происходит переход от ремесла к индустрии. Все поставлено на техническую основу, стало массовым, масштабным.
Что за этим стоит? Две вещи. Первое – нежелание защитников ЕГЭ вообще слушать специалистов, родителей, учителей, считаться с любыми аргументами. Они как попугаи повторяют одно и то же. И второе – нам все время рассказывают сказки про несчастного мальчика из далекой деревни, который, как Ломоносов, пешком придет и попадет в Высшую школу экономики. Наши интеллектуалы хотят, чтобы мальчика из деревни им доставили прямо в Высшую школу целеньким, живехоньким. Если вы, ребят, такие народники, поезжайте сами в деревню, поучительствуйте там, как делали настоящие народники. Хорошо, у нас вся Высшая школа экономики будет забита мальчиками из деревни и девочками из деревни, чтобы было все по гендерному равенству.
Для деревень, я уверяю вас, ситуация лучше не станет. Если там есть два мальчика, которые что-то могли, они уже ушли из этой деревни, из этой области, а в конце концов из этой страны уедут. Это будет для них только перевалочным пунктом. Ну хорошо, сколько мальчиков и девочек из деревень вы сможете поселить в Высшую школу экономики? А что с остальной страной-то делать? Пустыню оставить? Разрушить и уничтожить все вузы, которые там существуют?
Мы сталкиваемся с проблемой, когда элитарное образование хочет получить для себя определенные преимущества, уничтожив образование как таковое. Задача страны – качественное массовое образование. Это огромное количество людей, которые у себя на местах получают хорошие знания. Это хорошие университеты в провинциях. Это хорошие школы в каждой деревне. И это реальные равные возможности для всех. Надо вкладывать деньги туда. Отнять деньги у элитных вузов, обязательно отнять. И отдать эти деньги на сельские школы и провинциальные вузы. И тогда у нас не будет проблем с ЕГЭ, мы будем нормально сдавать экзамены.
Источник: Russia.ru
