Сергей Худиев: Почему «Открытая Россия» выступила так скромно

Прошедшая на днях акция «Надоел», организованная «Открытой Россией» Михаила Ходорковского, оказалась удивительно малочисленной.

Оппозиция никогда не собирала миллионов – но тысячи вполне были

В любом обществе есть люди, выражающие недовольство властью. Это неизбежно и совершенно естественно в любой нетоталитарной стране. Удивительно не то, что некоторые люди вышли заявить, что президент им надоел – а то, что их вышло так немного.

Несколько сот человек на огромный мегаполис. Это просто контрпродуктивно с пропагандистской точки зрения.

Выходит, что эти люди – все, кто готов совершить хоть какие-то реальные телодвижения, чтобы выразить свое недовольство, и их исчезающе мало. Понятно, что оппозиция никогда не собирала миллионов – но тысячи вполне были.

Почему «Открытая Россия» выступила так скромно?

Видимо, это связано с личностью организатора «Открытой России» – Михаила Борисовича Ходорковского, более того, с тем контекстом, который за собой неизбежно влечет это имя.

Человек, невероятно, сказочно разбогатевший в смутную эпоху крушения СССР и последующей нищеты и хаоса 90-х, человек, едва не прибравший к рукам государство российское, как он прибирал к рукам нефтяные компании, – это символ эпохи.

Удивительно не то, что некоторые люди вышли заявить, что президент им надоел – а то, что их вышло так немного (фото:instagram.com/katasonovamaria/)

Мы говорим «Ходорковский» – подразумеваем «залоговые аукционы, на которых стратегические отрасли экономики были распроданы за долги частным банкам», и другие знаковые события того времени.

В эту эпоху сам воздух, казалось, был пропитан определенного рода полурелигиозным мировоззрением, которое, за неимением лучшего термина, можно было бы обозначить как «рыночный мистицизм».

СССР с его коммунистической идеологией рухнул, и в сознании многих людей, воспитанных на идеологических штампах, «минус» просто заменился на «плюс», главный отрицательный герой советской пропаганды – алчный, не стесняющийся в средствах капиталист – превратился в главного положительного героя.

Подобно тому, как герои Гомера или исландских саг знали только одну добродетель – храбрость – и только один порок – трусость, эпические герои 90-х знали только одну добродетель – богатство – и только один грех – бедность. Финансовое могущество виделось абсолютным нравственным благом.

Деньги – не деревянные рубли, а вечнозеленые доллары – виделись как некая священная благодать, так, что человек, у которого они были, воспринимался как избранный и благословленный Невидимой Рукой Рынка, а тот, у которого их было очень много, – как некая священная фигура, портреты которой должны мироточить.

Тысячи людей сбегались на выступления Ходорковского, чтобы побыть с ним в одном помещении, вживую услышать его голос, напитаться исходящими от него флюидами.

В те годы это очень далеко выходило за рамки вполне рационального желания сойтись с возможным работодателем.

Богатство было окружено мистическим ореолом; поклонение финансовому успеху и финансовой власти носило глубоко ценностный характер. Слова из американского фильма 1987 года «Уолл-Стрит» «Жадность – это хорошо!» воспринимались как заповедь.

Даже люди, которым лично ничего не перепадало от богатств Ходорковского и его товарищей по новообразованному классу, смотрели на новых богачей как на героев капиталистической революции, привратников у дверей в светлое рыночное будущее.

Хулить этих великих людей, предъявлять им претензии по поводу путей, которыми они приобрели столь великие богатства – значило совершать непростительное кощунство, демонстрировать низкую, завистливую душонку «совка» (именования «ватник» тогда еще не было).

Неудивительно, что эти злые слова говорили обычно нищеброды, которых Невидимая Рука Рынка в своей непогрешимой справедливости лишила долларовой благодати.

В рамках этого взгляда на мир Америка, конечно, была окружена благоговейным почтением – но отнюдь не по тем причинам, по которым сами американцы гордятся своей страной.

Рыночный мистицизм не интересовался свободой или правами; но Америка была богата, и поэтому заслуживала поклонения, и все, что совершала Америка, было правильно, потому что богатство всегда право. Напротив, в этой картине мира Россия, как страна (на тот момент) бедная и неустроенная, не заслуживала ничего, кроме презрения – как и населяющие ее нищеброды. 

К двухтысячным атмосфера рыночного мистицизма постепенно рассеивалась, но все равно «Дело Юкоса» было воспринято в определенных кругах как немыслимое кощунство – разве можно сажать в тюрьму «красавца-богача с хорошими генами», финансово успешного человека, на котором пребывало благословение Невидимой Руки, как какого-нибудь нищеброда, ограбившего ларек!

Западные же борцы с «режимом Путина» видели в Ходорковском противника властей, явно выделявшегося из всего, что могла предложить российская оппозиция; на ее общем фоне это был почти что светлый гений и сверхчеловек.

Но, так или иначе, эпоха ушла. Рыночный мистицизм рассеялся.

Теперь богатые люди – это просто богатые люди, отношение к ним зависит от других их качеств. Тысячи больше не сбегаются, чтобы засветиться рядом с Финансовым Гением. Таланты Ходорковского, проявленные при приобретении им сказочных богатств в России в 1990-е, – это немного не те таланты, которые помогут в другие эпохи.

Все же, как сказал поэт, «не повторяется такое никогда», ловить рыбу в уникально мутной воде и просто ловить рыбу – это несколько разные навыки.