Дмитрий Дробницкий: Это колоссальная проблема для западного мира

Двести два года назад, 28 ноября 1814 года, в Лондоне состоялось знаковое событие. Газета The Times была впервые отпечатана с применением автоматического печатного пресса на паровой тяге.

Уникальная машина, разработанная по заказу британского издания Фридрихом Кенигом и Андреасом Бауэром, была настоящим инженерным чудом. Она позволяла осуществлять до 2000 отпечатков в час. Именно благодаря этому технологическому прорыву пресса стала массовым продуктом.

По сути дела, 28 ноября можно считать днем рождения средств массовой информации.

Примерно в середине 2000-х годов произошла последняя и самая страшная мутация прессы

Ранее газеты были продуктом дорогим, рассчитанным лишь на представителей элит. С появлением быстрых печатных машин они стали доступны практически всем. В иных бедных британских школах грамоту стали учить по старым газетам.

Современные ротационные печатные машины работают примерно в тридцать раз быстрее детища Кенига и Бауэра, вот только дальнейший прогресс в данном направлении вряд ли будет востребован.

Бумага – уходящий носитель массовой информации. На смену ей идет цифра. Новости сегодня – это не пахнущие свежей типографской краской листы, а изображение на экране компьютера, планшета, смартфона.

Любопытно, что телевизор, который стал главным прорывом в массовых коммуникациях в XX веке, так и не стал, несмотря на многочисленные пророчества, «убийцей» ни кинематографа (вместе с индустрией кинотеатров), ни печатной прессы.

А вот интернет, похоже, близок к тому, чтобы таким «убийцей» стать. Более того, он потеснил на информационном поле и телевизор.

Прошедшие недавно в США выборы – тому яркое и убедительное доказательство. Все мейнстримные американские СМИ были на стороне Хиллари Клинтон. Телеящик тоже был ее рупором. Но победил Дональд Трамп.

И очень многие эксперты указывают на то, что интернет-СМИ и социальные сети сыграли в этой победе немаловажную роль.

Дело, впрочем, не в современных технологиях. Во всяком случае, не только в них. Классические медиа – тоже, кстати говоря, вовсю использующие интернет и социальные сети – испытывают серьезнейший кризис доверия со стороны массового читателя.

И это колоссальная проблема для западного мира, который во многом был выстроен именно на доверии к мейнстримной прессе.

Она не просто была «четвертой властью», общей информационной средой и площадкой для обмена мнениями между элитами и народом. Она является важнейшей составной частью общественного договора западных демократий.

Так называемая желтая пресса, агитационные издания маргинальных политических течений, конспирологическая литература – все это тоже имеет право на жизнь, но не управляет социумом. Это продукт индивидуального потребления, не влияющий на общественно приемлемое поведение.

Это как порно. Продукт массовый, но массовое поведение не меняющий.

Современные ротационные печатные машины работают примерно в тридцать раз быстрее детища Кенига и Бауэра (фото:Дмитрий Копылов/ТАСС)

Многие любят посмотреть «клубничку», но никто в здравом уме не будет проецировать ее незамысловатые сюжеты на реальность. Ни один посетитель поликлиники не ожидает от симпатичной медсестры предложения заняться сексом, «пока никто не зашел». А если ожидает – то такому пациенту надо обратиться не к терапевту, а к психиатру.

А вот мейнстримная пресса допустимое сексуальное поведение регулирует в немалой степени. Толерантное отношение к внебрачному сексу, однополым союзам и случайным половым контактам – это во многом продукт работы «доверенных» СМИ.

Голливуд и беллетристика тоже внесли свою лепту. Но все-таки ставят и снимают табу, а также декларируют социальную норму именно медиа.

И все же главное в работе прессы – отделение правды от лжи и вымысла.

Взять хотя бы теории заговора.

Некоторые из них довольно интересны и являются предметом увлечения многих, иной раз очень многих, но, исходя из них, не голосуют, не меняют работу, место жительства и не выходят на акции протеста.

Все меняется, когда одна из таких теорий вдруг оказывается правдой… то есть – в ее пользу свидетельствует одно или несколько солидных СМИ.

Тут уж последствия могут быть очень серьезными. Правительства отправляются в отставку, сильные мира сего попадают за решетку, а научные школы оказываются посрамленными.

Это удивительное социальное явление.

Как показывают опросы общественного мнения в тех же Соединенных Штатах, почти 60% американцев верят в то, что правительство скрывает тайну об НЛО. Почти 40% убеждены, что Белый дом, ЦРУ и Пентагон вступили в контакт с инопланетной цивилизацией, но это никак не влияет ни на электоральное поведение, ни даже на повседневную жизнь людей.

Почему?

Потому что те же опросы показывают, что респонденты уверены – имей это значение, об этом уже написала бы какая-нибудь The New York Times. А раз она об этом не пишет, то это несущественно.

Подумайте минутку, какая вырисовывается социопсихологическая картинка: президент США общается с рептилоидами, но это совершенно не важно, поскольку об этом не написали в газете и не сообщили по телевизору.

И долгое время эта часть общественного договора оставалась незыблемой – социум доверяет мейнстримной прессе очертить границу допустимого дискурса, а пресса, в свою очередь, берет на себя обязательство включать в такой дискурс все, что может быть для социума важным и значимым.

То, что это правило больше не работает в западных демократиях, очень наглядно показали Brexit и выборы в США.

Избиратели массово действовали вопреки рекомендациям СМИ. Более того, они не верили прессе в самом главном – в определении того, что является главной проблемой страны и общества.

Нам, быть может, и нравится смотреть на то, как нравственно обанкротились западные медиа, но на самом деле опасность произошедшего сложно переоценить.

Практически исчез канал, по которому может транслироваться голос разума. Это может высокопарно звучать, но размер катастрофы нам лишь еще предстоит осознать.

Ведь в самые страшные моменты холодной войны, в темные времена маккартизма и в периоды глубоких политических кризисов этот голос через The New York Times, The Washington Post, ABC, CBS, NBC и т.д. все-таки звучал.

Сейчас у западного человека чувство, скорее, обратное – что разум возобладал над безумием как раз потому, что мейнстримной прессе перестали верить.

Безусловно, пресса виновата в этом сама.

Взяв на себя функцию эдакого прогрессора из романов братьев Стругацких, она стала навязывать обществу свою точку зрения, тем самым превратившись из массового коммуникатора в массового пропагандиста и воспитателя – в точности в соответствии с учением вождя большевиков Владимира Ульянова (Ленина).

СМИ превратились в эдакий закрытый элитный клуб небожителей, диктующих-как-надо-жить.

Это уже было нарушением неписаного контракта с социумом, но еще не катастрофой. Пока медиа оставались независимыми, пусть и погрязшими в гордыне, они худо-бедно служили общественному благу, критикуя власть имущих и критически оценивая все процессы, происходящие в мире.

Примерно в середине 2000-х годов произошла последняя и самая страшная мутация прессы.

Она приняла сторону в цивилизационном противостоянии. Не в таком противостоянии, какое имело место в годы холодной войны – тогда почти все СМИ на Западе, мягко говоря, не симпатизировали СССР. Нет, в начале XXI века цивилизационный раскол проходил по каждой стране мира, по каждому городу и избирательному округу.

Разделяло людей отношение к глобализации.

И глобальная элита соблазнила мейнстримные медиа, пообещав им особое, привилегированное место в грядущем «дивном новом мире».

Вот когда пресса совершила свой самый страшный грех – она объявила войну всем, кто не то что сопротивлялся глобализации, а даже пытался обратить внимание на ее тревожные последствия.

Поэтому в британском референдуме о членстве в ЕС пресса встала на сторону Брюсселя, а в прошедших американских выборах – на сторону одной из самых коррумпированных семей Запада.

Что бы ни говорили наши западные коллеги, это несмываемый позор.

В XIX и XX веках подобное поведение отдельных изданий приводило к банкротству, к позорному локауту редакций, к профессиональной смерти журналистов.

Но только не сегодня. Ибо ставки очень высоки.

Резолюция Европарламента о противодействии российской пропаганде (а на деле – конкурирующим СМИ) и призывы ограничить циркуляцию «фейковых новостей» в социальных сетях (в действительности – любой неудобной информации) – все это попытки глобалистской элиты победить в медийной войне. В войне, которая, по сути дела, уже проиграна.

Нет, не «путинской пропаганде», не телеканалу RT и даже не «белым супрематистам», якобы засевшим в Breitbart.com.

Так организм проигрывает тяжелой неизлечимой болезни. Отказывает орган за органом, и ничто уже не помогает.

Вы только не подумайте, будто я считаю, что российские медиа вышли победителями из всемирной битвы за умы, которая гремела весь прошедший год.

Большинство отечественных изданий и телеканалов эту битву благополучно проспали или воевали там, где никакого противника не было. Случались и вовсе парадоксальные вещи – с направлений главного прорыва снимались целые армии и отправлялись в тыл.

Но российской прессе крупно повезло. И как это ни обидно, нам снова помогла заграница. Там, где был объявлен в свое время «конец истории», вдруг началась история новая, захватывающая и завораживающая.

Благодаря невероятным событиям на Западе в мир снова вернулась политика, политика живая и интересная. И это не могло не оживить СМИ во всех уголках мира.

А еще чужой плачевный пример напомнил нам о том, о чем ни в коем случае нельзя забывать.

С 1814 года в центре явления, которое называется массовой коммуникацией, находится маленький человек со своими трудностями, радостями и упованиями.

И этот человек, иной раз не слишком разбирающийся в политических хитросплетениях, безошибочно чувствует фальшь и высокомерие.

И воспользоваться этим бесплатным уроком для российской прессы столь же важно, как для российской дипломатии воспользоваться тем окном возможностей, которое открылось с избранием Дональда Трампа президентом США.