Василий Колташов: Не альтернатива, а замена

Советский Союз еще был жив, когда США смогли выбраться из кризиса 1970-х годов. Место разрядки в международных отношениях заняло новое напряжение. Но наряду с критикой «империи зла» и помощью ее врагам Вашингтон постепенно устанавливал новые правила в мировой экономике, а значит – и глобальной политике.

Барак Обама не случайно намекал на угрозу игнорирования G20, прекрасно сознавая, что встреча без его участия может пойти не так, как было бы выгодно США

С 1980-х годов наступило время «Вашингтонского консенсуса». Мало кто мог тогда предположить, что оно затянется на несколько десятилетий. Может быть, тридцать лет назад верили в это только те, кто устанавливал новый глобальный порядок. Неолиберализм стал религией, а не только методом воздействия на общество и экономику. Конец истории не наступил, но для большинства стран по социальным нормам произошел откат назад. Он имел место и в Соединенных Штатах, где либеральная история началась с празднования Рональдом Рейганом победы над профсоюзом авиадиспетчеров.

Новый порядок оказался выгоден транснациональному бизнесу из США и Западной Европы. Выиграли от него и японские монополии, что дорого обошлось экономике Японии. Выиграли и новые буржуазные элиты Китая. Выиграли даже периферийные элиты, тогда как политика догоняющего развития была почти всюду отброшена. И когда новый глобальный кризис подошел вплотную, либеральные экономисты не заметили его, поскольку такой противоречил теории. Не случайно после его начала в 2008 году было сказано много речей о том, что все кризисы рано или поздно завершаются. Однако задача не оказалась простой, и западным элитам пришлось пойти на расширения клуба «больших игроков». Появилась G20.

Возникновение более широкой, чем прежние элитарные клубы, G20 было консервативной попыткой справиться с проблемами в мировой экономике. Принципы «Вашингтонского консенсуса» должны были остаться основой политики всех правительств, международных торговых правил и даже написания экономических учебников. Победа консерватизма привела к тому, что сентябрьский саммит G20 в Санкт-Петербурге должен пройти при сохраняющихся проблемах в мировой экономике. Причем их острые политические всходы на Ближнем Востоке обещают новую войну. Предоставление Россией убежища Эдварду Сноудену тоже не ослабляет напряжения между державами. В США нервничают все больше.

Барак Обама не случайно намекал на угрозу игнорирования G20, прекрасно сознавая, что встреча без его участия может пойти не так, как было бы выгодно США, а решения могут выйти за рамки канонического «Вашингтонского консенсуса». Отказ от неолиберализма витает в воздухе.

Лучше всего понимают это давние его критики – видные экономисты, социологи и политологи со всего мира, что собрались 3–4 сентября в Санкт-Петербурге на Контрсаммит, организованный международной инициативой «Постглобализация». Эти ученые стоят на левых позициях и убеждены: попытки совладать с кризисом с помощью «жесткой экономии», новых налогов для трудящихся, увеличения рабочего дня или пенсионного возраста не могут дать результат. Они не способны быть методом борьбы с проблемами в мировой экономике. Это в краткосрочной перспективе выгодно корпорациям. Но уже в среднесрочной перспективе это подрывает спрос и укрепляет кризис.

Саммиты и контрсаммиты давно расходятся по многим вопросам. Среди них наибольшее значение имеет социальная и экономическая политика. Важно, правда, и то, что до 2008 года антиглобалисты имели явный перевес критики над стратегическими предложениями.

Движение было неким alter ego – другим «Я» неолиберализма. Протестные выступления против международных элитарных встреч, включая встречи первых лиц ведущих государств и министров финансов, были массовыми, но стороннему наблюдателю трудно было понять альтернативу протеста. В лозунге антиглобалистов «Другой мир возможен!» явно звучала попытка побороть неуверенность. Неудачными оказались старания добиться от прессы замены термина «антиглобализм» на «альтерглобализм».

Отличие эпохи до 2008 года от современной, кризисной, состояло в том, что увидеть альтернативу было крайне сложно. Критика неолиберализма была справедлива. «Вашингтонский консенсус» привел к обнищанию населения во многих странах, разрушению их промышленности. Он ломал социальную сферу и национальную культуру.

Он ставил в подчинение МВФ, ВБ и ВТО, контролировавшимся западным капиталом, тех, кто еще недавно пытался догнать лидеров в развитии. Неравенство закреплялось в иерархической системе мира, где наверху были США.

Дешевая и бесправная рабочая сила – вот что, по мнению либеральных экономистов, должно было являться основой роста экономики. Угождать инвесторам и ничего не делать для общественного прогресса – этого добивались США и их партнеры от других государств. И если кто-то осмеливался отказываться от «дружеских рекомендаций» международных неолиберальных структур, то дело могло закончиться даже войной. Формула эта остается в силе и теперь, когда интервенция НАТО в Сирию почти решена.

Разоблачение такой политики на контрсаммитах и других международных форумах было справедливым и нужным делом. Однако вплоть до начала мирового кризиса разница мнений в рядах критиков не привела к появлению другого – не либерального плана, который был бы еще и реалистичен. Решение этой задачи выпало на Контрсаммит в Санкт-Петербурге. В ходе его подготовки было решено отказаться от уличных шествий и сосредоточиться на обсуждении проблем и выработке более системных предложений по изменению роли государства как института.

Его вытеснение из экономики необходимо заменить ростом регулирования, при котором изменятся приоритеты.

Главным должно стать развитие национальных рынков, многоотраслевой экономики во имя общественного прогресса. Решение социальных проблем не может считаться чем-то вроде актов благотворительности правительств, а должно быть смыслом большой части их работы. На неолиберальных форумах обожают говорить о проблеме бедности. Однако обходятся стороной ее причины, состоящие в следовании рецептам «Вашингтонского консенсуса».

Перевес оставался на стороне неолиберальных политиков и экономистов и в 2008–2013 годах, они могли еще позволить себе не замечать критику. Но они не могут не замечать бедственного состояния мировой экономики. Оно – плод их деятельности, а вовсе не ошибок в ней. Мир должен измениться, и вопрос о том, что будет после Вашингтона, после отказа от правил «Вашингтонского консенсуса», уже открыт и обсуждается.

Годы кризиса выявили бессилие западных элит законсервировать мировое устройство.

Именно из этого кризиса управления родилась G20 – попытка через расширение высшего клуба сохранить мировую систему без изменений. Однако в «команде» оказалось слишком много своевольных игроков, вот почему Обама приехал на саммит, несмотря ни на какие пощечины.

А Контрсаммит собрал десятки именитых зарубежных и российских ученых. На нем не только было сказано о конце эры «Вашингтонского консенсуса», но были предложены другие варианты экономической политики. Теперь она является даже не альтернативой, а заменой неолиберализма. И замена эта неминуема.